Литмир - Электронная Библиотека

Я замечаю по голосу, что Ольга мрачноватая.

— Ты почему такая?

— Забыл какой сегодня день?

— Помню, но сейчас ещё только без 5 восемь.

— Не важно. У меня в такой день с утра уже плохое настроение.

Сегодня день перевоплощения. Об этом дне знают все жители города Энска. Мы доходим вместе до развилки и разделяемся. Ускоряю шаг, мой рост 1 метр 94 сантиметра, когда я один, то всегда иду быстрее.

Я дома, мы живём в частном доме. Мы это я и сестра. Сестре 48 лет, мне 41. Оба мы не создали себе семьи и похоже уже не создадим. Сестра очень переживает из-за этого, я поменьше. Вынимаю из холодильника кастрюлю с куриным супом, грею его на плите. Думаю о байдарках, почему я руководитель организации, и я же клею байдарки. Ем суп прямо из кастрюли. Люблю есть суп на ужин, в этом есть иллюзия свободы, что я свободен от стереотипов. Сестра говорит, что у неё болит голова, мне это не нравится, у неё хронические мигрени, она уже спускается в подвал. Я подбриваю усы, чикаю ножницами. Думаю: у сестры болит голова, почему она не выпьет таблетку. Она пьёт кеторол, дозировка 10 мг, до 5 таблеток. Усы великолепны, я сижу, смотрю телевизор, тоже отправляюсь в подвал. Сестра привалилась на диван, лицо страдальческое.

— Ты выпила таблетки?

— Нет. У меня закончились. Голова давно не болела, я и расслабилась.

Мне жалко сестру и одновременно не хочется терпеть её плохого настроения. Я решаюсь сбегать в аптеку. Я вообще стал последнее время очень решительным, но как то спонтанно, не давно я подрался с хулиганом в электричке, а в другие разы сидел и не связывался. И вот я выскакиваю из подвала, сестра со страхом бежит за мной.

— Ты куда? У меня уже прошла голова.

Я верю, что в данную секунду у неё действительно прошла голова. Хватаю куртку и шапку, одеваю их только на улице, чтобы сестра не успела остановить меня. На бегу понимаю, что просчитался со временем. Я думал, что ещё половина двенадцатого, но отступиться не позволяет самолюбие. В аптеке долго стучу в окно, очень удивлены, забираю лекарство.

Бегу домой, улицу разрывают дикие крики людей. Выбегаю на площадь, вся площадь заполнена полуволками получеловеками. Сегодня день перевоплощения — вся правящая властная группировка города Энска превращается в волков и грызёт людей. Площадь отрезана, но волки не видят меня, они уже рвут кого-то. Дорога до дома теперь увеличивается почти в два раза. Бегу по Амурской, по Лидии Ивановой, по Советской, на улице Ленина я вижу Виктора Владимировича — мэра города Энска. Он огромен, больше любого волка в три раза. Все его движения прекрасны, он переливается, как ртуть, каждая мускула на своём месте. Наверное я любуюсь мэром, как лань преследующим её львом. Хотя у лани нет чувства прекрасного. Учёные разделяются в мнении, есть ли у животных эстетическое чувство, понимают ли они красоту. Я считаю, что нет. Я сам превратился в животное, страх выел во мне все остальные чувства. Мне кажется, мэр узнал меня, он смотрит мне в глаза, скалится, бежит, сейчас он отомстит мне за оскорбление.

Но я слишком высокого о себе мнения, не добегая до меня, он кидается на несчастного человека, который лежит, не в силах бежать от страха. Я слишком высокого мнения о себе. Кто я такой, чтобы Виктор Владимирович помнил нанесённую обиду, я один из многих с серыми пятнами вместо лиц. Так благородные люди не дрались с челядью на дуэлях, даже если те их оскорбляли. Опять бегу по Лидии Ивановой. На моё счастье я не один из простых смертных на улице. Глупые жители Энска, рискнувшие оказаться на улице в такую ночь, почему они выходят не понятно, но они отвлекают волков на себя. Справа у стены вижу сухое Карельское дерево. Я думал он простой исполнитель и не входит в правящую элиту. Но нет, он тоже здесь, крадётся вдоль стены, покрыт шерстью, но идёт на задних ногах. Странно, что я замечаю, что сухое Карельское дерево не получает ни какого удовольствия от всего происходящего. Он настолько выгорел, что даже здесь в нём нет ни крупинки эмоций. Наверное после смерти, стоя перед грозным ангелом, сухое Карельское дерево будет оправдываться тем, что не получил от обладания властью положенных радостей. «Как же не получил,» — скажет ангел, а это что и укажет на трёхэтажный особняк.

«Но моя жена, она была так сварлива, что отравила мне каждую молекулу воздуха в этом особняке. Нищему было уютней в разрушенной халупе, чем мне в этом доме.» «А ещё эти дети. Они были неблагодарными. Они тоже грызли меня.»

— Что! ты показываешь мне детей! Это я должен показать тебе твоих детей. Почему ты не воспитал их в почтении и благоговении?

Ему будет нечего возразить на это замечание. А ангел будет смотреть и думать, что делать с человеком, который оправдывается тем, что его нельзя судить за грех, так как он им не насладился.

— Хорошо, — наконец скажет ангел, — Я разрешу тебе войти, если ты сможешь с теми чертами характера, которые насобирал в себя за жизнь, войти туда.

Он отойдёт от ворот, и сухое Карельское дерево попробует войти в слепящее царство. Как он сумеет это сделать, когда он при жизни уже давно не поднимал своих глаз и не смотрел в глаза других людей. А здесь нельзя ни отвести глаз, ни закрыть их, ты весь как одни открытые глаза, и все смотрят прямо в твою сердцевину.

Но это будет потом, а сейчас он крадётся вдоль стены, а я задыхаясь бегу по Лидии Ивановой. Сзади опять появляется мэр, я понимаю, что мне не уйти, вижу впереди люк, он скрывает под собой городские коммуникации. Видимо страх не до конца выел во мне человеческие чувства, я ещё не совсем животное, на бегу хватаю тщедушного старика, который трепещет и не может бежать. Я долговязый и сильный, метр 94 сантиметра, я бегу, у меня на плече дедушка, мэр переливается ртутью за нашей спиной, он хочет поглотить нас.

Возле люка я роняю старика. Мой двоюродный брат работает в пожарке, от него я знаю, что такие люки открываются ломом и рукой его не поднять. Но сейчас экстренная ситуация. Вся концентрация моей личности уходит в два пальца, которые сейчас должны будут подцепить крышку люка. В экстренные моменты старушки могут вытаскивать пианино из горящего дома. Брюс Ли мог вводить себя в такие состояния, он был серьёзный человек. Многие не правильно понимают себе серьёзных людей, мол это такие, у которых насупленные брови. Нет, серьёзные это те, которые не различают великое время и ничтожное. Мол сейчас я в финале и я буду на пределе своей личности, а сейчас я играю во дворе и буду одной восемнадцатой от самого себя. Брюс Ли был серьёзным всегда.

Вся концентрация моей личности уходит в два пальца, и крышка поднимается, стаскиваю в люк дедушку и падаю за ним, крышка захлопывается. Виктор Владимирович щёлкает пастью по пустоте, он сбивается с лап и кубарем катится дальше люка по морозному асфальту. Его ещё тащит дальше, а он уже бежит обратно, лапы проскальзывают на одном месте, он опять падает. Он над нами на крышке люка. Слышу, как клацают когти, пытаясь подцепить крышку. Мы вжимаемся с дедушкой друг в друга. Крышка слетает, мэр Энска, проникает внутрь на сколько может, широкая грудная клетка не позволяет ему опуститься полностью.

Шварк, шварк.

Когтистая лапа летает над моей головой и не может достать. Зверь хочет умяться и проникнуть глубже, но похоже он увяз, он упирается задними лапами и с огромным, продолжительным трудом вытаскивает тело. Ему становится неинтересен люк, он урчит и убегает.

5
{"b":"835464","o":1}