- У меня не хватает слов, чтобы отблагодарить, вечно благодарить вас, сказала Горбунья.
- Посмотрите, мой друг, - заметила Адриенна, - как хитрости злодеев обращаются против них же. Боялись вашей преданности ко мне и велели Флорине украсть ваш дневник...
- Именно для того, чтобы я бежала от вас из стыда, что мои тайные мысли будут служить пищей для насмешек... Теперь я в этом не сомневаюсь, сказала Горбунья.
- Вы правы, дитя мое. И эта бессовестная злоба чуть было не довела вас до смерти, но теперь она обращается на посрамление злодеев. Интрига их раскрыта, да и не только одна эта, по счастью, - прибавила Адриенна, вспомнив о Пышной Розе.
Затем она с радостью прибавила:
- Вот, наконец, мы все соединились и более счастливы, чем когда-либо; в счастье мы почерпнем силы для борьбы с нашими врагами. Я говорю с _нашими_ потому, что всякий, кто меня любит, им враг... Но мужайтесь... час настал... настала очередь и честных людей...
- И слава Богу! - сказал кузнец. - С моей стороны в усердии недостатка не будет! Какое счастье сорвать с них маску!
- Позвольте вам напомнить, господин Агриколь, что завтра у вас свидание с господином Гарди.
- Я не забыл ни этого, ни вашего предложения, которое так великодушно.
- Это очень просто... он мне родня. Повторите же ему это, впрочем, я ему напишу сегодня вечером: средства на восстановление фабрики к его услугам. Я делаю это не для него одного, а для сотни семей, доведенных до нищеты... Уговорите его - это самое главное - покинуть мрачный дом, куда его завлекли. По тысяче причин он должен опасаться всего, что его окружает...
- Будьте спокойны, мадемуазель... Письмо, которое он мне написал в ответ на мое, было очень кратко, но ласково, хотя и печально. Он согласен на свидание; я уверен, что мне удастся убедить его покинуть этот дом и, может быть, увезти его с собою: он всегда знал о моей преданности!
- Итак, смелей, господин Агриколь! - сказала Адриенна, укутывая Горбунью в свою шубу. - А теперь поехали, пора. Когда приедем ко мне, я сейчас же дам вам письмо господину Гарди, и завтра вы придете сообщить мне о результатах вашего свидания, не правда ли? - Затем, слегка покраснев, она спохватилась: - Нет, не завтра... завтра вы мне только напишите... а приходите послезавтра около полудня...
Через несколько минут молодая работница с помощью Агриколя и Адриенны спустилась с лестницы и села в карету мадемуазель де Кардовилль. Она усиленно настаивала, чтобы ее завезли повидаться к Сефизе, хотя Агриколь и уверял, что сегодня это невозможно и что она ее увидит завтра...
Благодаря сведениям, полученным от Пышной Розы, Адриенна, не доверяя лицам, окружавшим Джальму, думала, что нашла, наконец, верный способ передать ему сегодня же вечером письмо прямо в руки.
26. ДВЕ КАРЕТЫ
Это было вечером того дня, когда мадемуазель де Кардовилль помешала самоубийству Горбуньи. Пробило 11 часов. Ночь темна, сильный ветер гнал по небу темные, мрачные тучи, скрывающие бледный лик луны. Медленно и с большим трудом пара усталых лошадей тащила фиакр по улице Бланш в гору, довольно высокую, около заставы, недалеко от которой стоит дом, занимаемый принцем Джальмой. Экипаж остановился. Кучер, ворча на длинный путь, заканчивающийся трудным подъемом, поворотился на козлах, наклонился к стеклу в переднем окне кареты и грубо спросил пассажира:
- Ну что же, скоро ли, наконец, доедем? От улицы Вожирар до заставы Бланш конец порядочный! Да еще в такую темень, когда за четыре шага ничего не видно и когда фонарей не велят зажигать под предлогом лунного света... которого нет...
- Когда заметите небольшую дверь с навесом... проезжайте шагов двадцать дальше... и остановитесь у стены, - ответил нетерпеливый и резкий голос с сильным итальянским акцентом.
- Проклятый немец; он, кажется, хочет меня в осла превратить! проворчал разгневанный возница; затем прибавил: - Да тысяча чертей! Говорят же вам, что ни зги не видно... где я тут буду разглядывать вашу калитку?
- У вас, видно, никакого соображения нет? Поезжайте правее, ближе к стене... Свет ваших фонарей поможет вам отыскать эту дверь. Она рядом с домом N_50... Если вы не сможете ее найти, значит, вы пьяны! - все более раздраженно проговорил голос с итальянским акцентом.
Кучер вместо ответа начал сыпать проклятиями, на чем свет стоит, и хлестнул по измученным лошадям. Он поехал вдоль стены, едва не задевая ее, и изо всех сил таращил глаза, стараясь разглядеть номера домов при свете фонарей.
Через несколько минут экипаж остановился снова.
- Я проехал дом N_50, вот калитка с навесом; здесь, что ли? - спросил кучер.
- Да... - отвечал голос, - теперь проезжайте еще шагов двадцать и там остановитесь.
- Ладно... дальше что?
- Теперь слезьте с козел и идите постучитесь в ту дверь, которую мы проехали. Стучитесь так: два раза по три удара. Поняли? Два раза по три удара.
- Это вы мне вместо чаевых жалуете, что ли? - с сердцем отвечал кучер.
- Чаевые получите хорошие, когда привезете меня назад, в Сен-Жерменское предместье, где я живу... если будете расторопны.
- Теперь еще в Сен-Жерменское предместье!.. Нечего сказать, и концы у вас, - обозленно ворчал кучер. - А я-то гнал лошадей в надежде поспеть на бульвары к выходу из театров... Эх, черт возьми!..
Затем, решив, что делать, видно, нечего, и утешая себя надеждой на хорошее вознаграждение, он переспросил:
- Так, значит, надо ударить шесть раз?
- Да... Три удара... и подождите, затем опять три удара... Поняли?
- А потом?
- Потом вы скажете лицу, которое отворит дверь: "Вас ждут" и приведете его сюда.
- Черт бы тебя изжарил! - ворчал кучер. - У этого проклятого немчуры, видно, дела с франкмасонами, а может, и с контрабандистами, благо мы около самой заставы... На него стоило бы донести за то, что он заставил меня отмахать сюда такой конец с улицы Вожирар!
Однако он аккуратно исполнил поручение и постучал, как ему было приказано.
В это время облака немного рассеялись, и сквозь тонкий слой их мелькнул диск луны, так что кучер мог разглядеть вышедшего на стук человека, среднего роста, в плаще и в цветной фуражке; он запер за собой дверь на ключ.
- Вас ждут, - сказал ему кучер, - я провожу вас до фиакра.
