- Ну, ну, ладно... без нежностей... время не терпит... моя миссия еще не кончена... нет... нет... еще не кончена... - Потом, обратившись к Адриенне, он продолжал: - После, милая девушка... верьте мне, после... у нас будет время поговорить и о благодарности... Теперь надо говорить о настоящем: оно важнее и для вас и для вашей семьи... Знаете ли вы, что происходит?

Адриенна с удивлением взглянула на иезуита и спросила:

- Что же происходит?

- Знаете ли вы настоящую причину вашего заточения в этом доме?.. Знаете ли, что заставило княгиню и аббата д'Эгриньи действовать подобным образом?

При этих ненавистных именах лицо мадемуазель де Кардовилль, столь радостное раньше, опечалилось, и она с горечью ответила:

- Вероятно, ненависть, какую испытывает моя тетка ко мне!

- Да... ненависть... и желание безнаказанно отобрать у вас громадное состояние...

- У меня? Каким же образом?

- Вы, значит, не знали, мадемуазель, как важно было для вас присутствовать 13 февраля на улице св.Франциска для получения наследства?..

- Числа и подробностей я не знала, сударь, но мне было отчасти известно, из некоторых семейных документов и благодаря одному очень странному случаю, что один из наших предков...

- Оставил громадную сумму для раздела между его потомками? Не так ли?

- Да...

- Но, к несчастью, вы не знали, что наследники должны были в назначенный час собраться 13 февраля: кто не явился, тот лишался своих прав. Понимаете ли теперь, почему вас сюда засадили?

- О, понимаю! - воскликнула Адриенна. - К ненависти моей тетушки прибавилось еще чувство алчности... Теперь мне все понятно! Дочери генерала Симона, такие же наследницы, как и я, были также заперты, подобно мне...

- И вы еще, - воскликнул Роден, - не единственные жертвы!

- Кто же еще?

- Один молодой индус...

- Принц Джальма? - с живостью спросила Адриенна.

- Он чуть было не умер от наркотика... который вы ему дали из-за этого же!

- Великий Боже! - с ужасом всплеснув руками, воскликнула молодая девушка. - Это ужасно!.. Молодой человек... с таким благородным, великодушным характером, как его мне описывали! Но я послала в замок Кардовилль...

- Одно доверенное лицо, которое должно было доставить молодого принца в Париж? Я это знаю, дорогая мадемуазель, но этого человека удалили хитростью, и принц попал в руки врагов.

- Где же он теперь?

- Я имею на этот счет очень смутные сведения; знаю только, что он в Париже. Но я не теряю надежды его найти и с отеческим жаром примусь за эти поиски, потому что нельзя не полюбить этого королевского сына за его редкие качества! Какое сердце! Ах, какое сердце!! Золотое сердце, чистое, как золото его родины!

- Его необходимо найти, месье, - с волнением говорила Адриенна. Употребите для этого все силы, умоляю вас об этом. Ведь он мне родственник... и одинок здесь... без поддержки... без помощи...

- Конечно, - с сожалением произнес Роден. - Бедный мальчик!.. ведь он почти дитя еще... восемнадцать-девятнадцать лет! Брошенный в Париж, в этот ад... с присущими его юности дикими, горячими, неудержимыми страстями, с его наивностью и доверчивостью! Каким только опасностям он здесь не подвергался!

- Только бы найти его! - с живостью заметила Адриенна. - Тогда уж мы сумеем его охранить от этих опасностей... До своего заключения сюда, узнав об его приезде, я послала к нему поверенного с предложением услуг от неизвестного друга... Оказывается, что эта безумная затея, которую мне поставили в упрек, была, напротив, очень разумна... теперь я в этом убеждена даже больше, чем раньше. Принц мне родственник... я обязана оказать ему самое щедрое гостеприимство... я хотела его поместить в павильон, который занимала у тетки...

- А сами-то вы, дорогая мадемуазель?

- Я сегодня же перееду в дом, который давно уже начала отделывать для себя, когда решила покинуть княгиню и зажить самостоятельно. Итак, месье, если вы уж решились быть добрым гением нашей семьи, то будьте столь же великодушны и к принцу, как ко мне и к сестрам Симон. Умоляю вас, постарайтесь открыть убежище несчастного королевского сына, как вы его называете. Не говорите, что вы действуете от моего имени, - пусть это будет все тот же неизвестный друг, - и отвезите его в мой павильон... чтобы он ни о чем не беспокоился... чтобы он жил, как подобает жить принцу... О нем позаботятся...

- Так... он будет вести княжеский образ жизни благодаря вашей королевской щедрости!.. Но лучшего применения для своего трогательного сочувствия вы бы и не нашли! Надо только видеть его красивое, задумчивое лицо, чтобы...

- Вы его видели? - прервала Адриенна.

- Да, в течение двух часов... и больше мне не нужно было, чтобы понять и оценить его... Очаровательное лицо - зеркало его души...

- Где же вы его видели?

- В вашем древнем замке Кардовилль, куда его выкинуло бурей... и где я был... чтобы... - Немного поколебавшись, Роден продолжал, как бы увлеченный искренним порывом: - Эх, Господи! ну да, где я был для совершения позорного... отвратительного дела... приходится сознаваться...

- Вы в замке Кардовилль и для дурного дела? - с глубоким изумлением воскликнула Адриенна.

- Увы! Да, милая мадемуазель! - наивно отвечал Роден. - Я должен был, по приказанию аббата д'Эгриньи, поставить вашему бывшему управителю два условия: или быть выгнанным или согласиться на низость... стать шпионом и клеветником... Но этот честный и достойный человек отказался...

- Но кто же вы такой? - все более и более удивляясь, спросила Адриенна.

- Я?.. Я Роден... бывший секретарь аббата д'Эгриньи... неважная птица, как видите...

Совершенно невозможно передать наивный и в то же время смиренный тон иезуита, сопровождавшего свои слова почтительным поклоном.

При этом открытии Адриенна внезапно сделала шаг назад.

Она не раз слыхала о Родене как о смиренном секретаре аббата д'Эгриньи, являвшемся в его руках послушным и безучастным инструментом. Кроме того, напомним читателю, что управитель замка Кардовилль в том письме, где он уведомлял ее о Джальме, жаловался молодой девушке на бесчестные и коварные предложения, какие делал ему Роден. Узнав, что человек, игравший такую бесчестную роль, явился теперь ее избавителем, Адриенна невольно почувствовала, что в ней зарождается известное недоверие. Но это неблагоприятное впечатление поколебалось благодаря тому резкому обвинению, с которым Роден выступил против аббата д'Эгриньи в присутствии следователя. Кроме того, иезуит сам осудил себя за поведение в замке Кардовилль и таким образом успел предотвратить упрек, который ему могли сделать.