- Да... и скорее, чем вы думаете...
- Мадемуазель! - сказал Дагобер. - Он вас обманывает... этот старый негодяй дурачит вас...
- Нет, нет! - засмеялась в ответ Адриенна. - У меня есть доказательства, что он искренен... Во-первых, я выхожу отсюда только благодаря ему...
- Неужели это правда? - спросил пораженный Дагобер.
- Истинная правда... а потом вот вещь, которая вас, быть может, с ним примирит, - сказала Адриенна, подавая Дагоберу маленький сверток, врученный ей Роденом. - Не желая раздражать вас своим присутствием, он отдал это мне и сказал: "Передайте эту вещь нашему пылкому воину. Такова будет моя месть!"
Дагобер удивленно посмотрел на Адриенну и машинально раскрыл сверток. Когда, развернув бумагу, солдат увидел свой серебряный крест, потемневший от времени, и полинявшую красную ленту, которые были у него украдены в гостинице "Белый сокол" вместе с бумагами, он задыхающимся от волнения голосом воскликнул в восторге:
- Мой крест... мой крест... это мой крест!
И в порыве радости он прижал серебряную звезду к седым усам.
Адриенна и Горбунья были глубоко тронуты волнением солдата, который бросился к дверям вслед за Роденом, восклицая:
- Кроме услуги, оказанной маршалу Симону да моей семье, большего нельзя было для меня сделать! И вы ручаетесь за этого человека? А я-то его оскорбил... обидел в вашем присутствии... Он имеет право на удовлетворение... и он его получит!.. да, получит...
Говоря это, Дагобер стремительно выбежал из комнаты, пробежал две следующие и догнал Родена на последней ступеньке выходной лестницы.
- Месье, - взволнованным голосом сказал солдат, хватая иезуита за руку. - Вы должны тотчас же вернуться назад.
- Однако недурно бы вам было выбрать что-нибудь одно, - добродушно протестовал Роден, останавливаясь. - Минуту назад вы меня выгнали... теперь возвращаете обратно... На чем же мы порешим?
- Я был виноват. А когда я виноват, то должен свою вину исправить. Я только что несправедливо оскорбил вас при свидетелях и должен при свидетелях же извиниться перед вами.
- Благодарю вас... но мне, право, некогда... я тороплюсь... и прощаю вас...
- Какое мне дело, что вы торопитесь? Я вам говорю, что вы должны вернуться... или... или... - продолжал Дагобер, с благодарностью и дружески пожимая руки иезуита, - или радость, какую вы мне доставили возвращением креста, не будет полной.
- Ну, если так, друг мой, тогда вернемся... вернемся...
- И не только крест вы мне вернули... Крест, который... - ну, нечего делать, признаюсь вам одному - который я оплакивал! - с горячей признательностью говорил Дагобер. - Но мадемуазель мне еще сказала, что благодаря вам... бедные девочки!.. Послушайте... это не напрасная радость?.. Неужели это правда?.. Скажите, правда? В самом деле правда?
- Эге... видите, какой любопытный! - лукаво засмеялся Роден и затем прибавил: - Ну, ладно уж... перестаньте волноваться... отдадут вам ваших ангелочков... Тут сам черт не разберется...
И, говоря это, иезуит поднимался назад по лестнице.
- И мне их отдадут... сегодня? - воскликнул Дагобер.
Затем он схватил Родена за рукав и остановил его.
- Ну, послушайте, милый друг, - сказал иезуит. - Давайте решать: будем стоять, пойдем наверх или спустимся вниз? Право, не в обиду будь вам сказано, вы меня завертели!.
- Правда... наверху будет лучше... мы там и поговорим... Ну, тогда скорее... идем попроворнее! - и, схватив Родена под руку, он торопливо потащил его за собой и с триумфом ввел в комнату, где Адриенна и Горбунья оставались в полном изумлении по поводу внезапного исчезновения солдата.
- Вот он!.. вот!.. - кричал Дагобер, входя в комнату. - По счастью, мне удалось его поймать на лестнице.
- И быстро же вы меня заставили по ней подняться... нечего сказать!.. говорил запыхавшийся Роден.
- Теперь, - торжественно начал Дагобер, - в присутствии мадемуазель де Кардовилль я заявляю, что был виноват перед вами, груб и дерзок. Простите меня за это... Я сознаюсь с радостью, что многим вам обязан... да, да... за многое должен... а когда я должен... то, клянусь вам... я свой долг уплачиваю!
И Дагобер еще раз протянул свою честную руку Родену, который любезно пожал ее, промолвив:
- Клянусь Богом, я ничего не понимаю! В чем дело? Какую такую великую услугу я вам оказал?
- А это-то? - воскликнул Дагобер, вертя крест перед глазами иезуита. Разве вы не понимаете, какую это имеет для меня цену?
- Напротив... и, зная, что вы этим крестом дорожите, я и хотел вручить вам его лично. Я для этого его сюда и принес... но, между нами... ваш прием был так горяч... что у меня не было времени это сделать.
- Месье, - проговорил сконфуженный солдат, - месье, мне очень совестно, я жестоко раскаиваюсь в своем поведении.
- Знаю... знаю... голубчик... не будем об этом больше говорить... Так вы очень дорожите этим знаком отличия?
- Дорожу ли я им? - воскликнул Дагобер, снова целуя крест, - да это моя святыня... Тот, кто мне его дал... кто держал его в своих руках, ведь он был для меня святым... я его считал Богом!..
- Как? - сказал Роден, с притворным вниманием и почтительным изумлением поглядывая на крест. - Как? Наполеон... Наполеон Великий трогал своей рукой... своей победоносной рукой эту благородную, почетную звезду?
- Да! Своей собственной рукой он мне надел ее на грудь вместо повязки на пятую рану... И знаете... если бы я умирал с голоду... и мне пришлось бы выбирать между крестом и куском хлеба... я взял бы крест... чтобы, умирая, иметь его на своей груди... Но будет... поговорим о другом!.. Какой я старый дурак... не правда ли? - прибавил Дагобер, отирая глаза. Но потом, как бы устыдившись, что скрывает свои чувства, он поднял голову и, не сдерживая больше слез, которые текли по его щекам, продолжал: - Ну да... я плачу от радости, что нашел свой крест... крест, данный мне самим императором... его _победоносной рукой_, как сказал этот славный человек!
- Да будет благословенна тогда моя старческая рука, вернувшая вам этот славный дар! - с волнением произнес Роден и прибавил: - Честное слово... неплохой сегодня для всех выдался денек! как я и писал вам сегодня утром...
- Как... это письмо без подписи?.. - с удивлением спросил солдат, - от вас?..
