– Дедушка Чжоу! – Маленький мальчик вытащил из своей чашки с супом кусок мяса и теперь заталкивал его в рот. – А вы были очень богаты?

– Да, очень.

– Сколько у вас было денег?

Учитель Чжоу рассмеялся и раскинул в стороны руки.

– Вот столько.

– А вы когда-нибудь летали на самолете? – спросил другой ребенок, девочка.

– Конечно, летал.

– Здорово было?

– Здорово. Но в первый раз, когда я оказался в самолете, то перепугался до полусмерти. Такой огромный, весь из стали – и вдруг он вздрагивает, разгоняется и взлетает в воздух! Помню, я подумал тогда: если эта штука упадет, мне крышка.

Дети захихикали.

– Значит, вы и за границей были? – спросила еще одна девчушка.

– Да, был.

– И в Америке?

– И в Америке.

– В Америке хорошо? Учительница в школе говорила, что очень хорошо.

– Это правда, там хорошо. Но я предпочитаю нашу страну.

– Почему?

– Потому что вы, дорогие мои, здесь, а не в Америке!

Учитель Чжоу нажал указательным пальцем на носик девочки. Она наморщила переносицу и засмеялась.

– Расскажите про заграницу, дедушка Чжоу!

– А что рассказывать? Заграница как заграница.

– Расскажите… Расскажите… – начали распевать в унисон дети.

Под направленными на него взглядами десятка пар глаз учитель Чжоу смягчился:

– Ну ладно. Расскажу вам про университет, где был студентом. Он называется Гарвард – это один из лучших университетов в мире. В мое время мы занимались в большущем белом замке, самом высоком здании в округе…

Дети слушали его с широко распахнутыми глазами, и внимательнее всех – Ляо Яфан. Она даже забыла о ребенке, которого держала на руках, и перестала вливать ему в рот суп. Лицо ее порозовело, а в глазах появилось мечтательное выражение с примесью легкой зависти.

Фан Му подумал, что она уже совсем взрослая и все понимает.

Ляо Яфан не могла не сравнивать свою жизнь с тем раем, который описывал учитель Чжоу, а фантазии в ее возрасте еще оставались сильны. Реальность, однако, беспощадно напоминала о себе. Фан Му перевел глаза с лица Ляо на ее старые, потертые спортивные брюки, и сердце у него сжалось.

Малыш у нее на руках возмущенно закричал. Пробудившись от мечтаний, Ляо Яфан поспешно сунула ему в рот ложку супа, и от такой внезапности он подавился. Закашлялся, во все стороны полетели брызги, и учитель Чжоу, прервав свой рассказ, жестом показал сестре Чжао забрать малыша. Когда Ляо Яфан передавала его, глаза ее были по-прежнему прикованы к учителю Чжоу, словно она надеялась, что он продолжит.

Однако учителя Чжоу больше волновал младенец. Когда он выплюнул наконец кусочек тофу и перестал кашлять, учитель уже утратил нить повествования и просто велел всем скорей доедать. С разочарованным лицом Ляо Яфан медленно проглотила оставшиеся у нее в тарелке рис и овощи.

После ужина учитель заварил еще чайник чаю и предложил Фан Му немного посидеть во дворе. Ребятишки разбежались – кто делать домашнее задание, кто играть. Ляо Яфан сложила в таз грязную посуду и пошла следом за сестрой Чжао на кухню.

Чай тоже был высокого качества. Попивая его, Фан Му пытался представить себе, как жил учитель Чжоу раньше и чем занимался. Вероятно, из-за водки, выпитой за ужином, он стал более разговорчивым, нежели обычно.

– Если в будущем дела наладятся, я построю здесь библиотеку… а вон там – отдельный домик для девочек. – Он обвел рукой дворик, словно уже видел в нем новенькие аккуратные постройки.

Фан Му улыбнулся и продолжал слушать, не перебивая.

Учитель Чжоу еще немного поговорил, а потом вдруг усмехнулся:

– Кажется, я просто мечтаю вслух, – потряс головой. – Я буду рад, если эти дети просто выучатся и поправятся достаточно, чтобы стать нормальными членами общества.

Фан Му обдумал его слова.

– Вы ведь кучу денег потратили на этот приют, да?

– Угу. Вложил сбережения всей своей жизни.

Фан Му прикинул в уме: участок площадью около восьми соток плюс двухэтажное здание сами по себе стоили немало. Добавить сюда еще расходы на содержание детей – еду, одежду и все прочее – даже если учитель Чжоу был очень богат, вряд ли у него много осталось.

– Почему не обратиться за социальной помощью?

– Многие люди хотели сделать благотворительные взносы в мой приют. Но я не соглашался, потому что всем им, без исключения, требовалась реклама. Они являлись с деньгами в одной руке и видеокамерой в другой.

– Но если, – Фан Му старался осторожно выбирать слова, – они могли разрешить кое-какие практические затруднения, то дать им возможность слегка покрасоваться – не слишком высокая цена.

– Нет, – ответил учитель Чжоу тихо, но твердо. – Они хотят, чтобы дети принимали их подношения со смиренным и почтительным видом. Я не позволю, чтобы мои дети росли с ощущением собственной неполноценности перед другими людьми. – Он развернулся лицом к Фан Му. – Уверен, ты знаешь, как сильно детство сказывается на всей оставшейся жизни.

Учитель Чжоу перевел взгляд на крошечные ярко освещенные окошки, за которыми находились его воспитанники.

– Однажды их уже бросили. Я делаю все, что в моих силах, чтобы компенсировать причиненный им ущерб. Надеюсь, со временем они смогут забыть о страданиях, которые перенесли в детстве.

Фан Му понимал, о чем он говорит. Учитель Чжоу основал приют не просто для того, чтобы детям было где жить; он хотел воспитать их таким образом, чтобы позднее они вступили в общество, не утратив чувства собственного достоинства. Фан Му искренне восхищался этим с виду не выдающимся пожилым мужчиной, сидящим рядом.

– А я… могу чем-нибудь помочь?

Учитель Чжоу фыркнул и несколько раз крепко хлопнул его по плечу.

– Ты и так очень помогаешь!

– Не очень, – пробормотал Фан Му, слега покраснев.

– Нет. Ты – единственный человек, который вносит денежные пожертвования, ничего не требуя взамен. – Он поглядел Фан Му в глаза и произнес с нажимом: – Однажды я утратил веру в человечество. Но ты помог мне снова ее обрести.

Юноша покраснел еще сильнее. На самом деле он уже получил кое-что взамен: целую человеческую жизнь. И любые денежные пожертвования меркли по сравнению с этим.

Двухэтажное здание приюта уже окутала ночная тьма, и золотистый свет, лившийся из окон, походил на сияние лукавых глаз, подглядывающих за ним и учителем Чжоу.

– Учитель Чжоу!

– Да? Что такое?

– Вам надо придумать название для приюта.

– Название? Зачем? Я не собираюсь устраивать рекламную кампанию, ничего подобного.

– Это не для рекламы. А для детей. Боюсь, они всю жизнь будут вспоминать, что выросли в приюте.

– Вот это верно! Очень верно! – Учитель Чжоу пришел в восторг. – Ну-ка, объясни…

– Эти дети – инвалиды, или их бросили родители, или вся их семья умерла. Наверняка у них и так невысокая самооценка, особенно если вспомнить об их корнях. – Фан Му сделал паузу. – Если мы хотим, чтобы у них остались счастливые воспоминания о детстве, то надо дать этому месту какое-то название, чтобы у них было ощущение уюта и… сопричастности.

Учитель Чжоу поднялся.

– Знаешь, маленький Фан, я и не думал, что ты – такой кладезь идей… – Он рупором приставил ладони ко рту и прокричал: – Все на улицу! Общий сбор!

Спустя мгновение тишины маленькое здание ожило. Ребятишки начали выбегать из него; за ними последовали сестра Чжао и Ляо Яфан, на ходу вытирая о передники руки.

Учитель Чжоу встал на краю клумбы и велел всем выстроиться вокруг.

– Только что мы с дядюшкой Фан Му кое-что обсуждали. Мы дадим нашему дому имя. Как вы на это смотрите?

Дети в восторге выкрикивали слова одобрения; губы сестры Чжао сложились в улыбку. Похоже, что бы учитель Чжоу ни предложил, она безоговорочно его поддержала бы.

– Итак, как нам его назвать?

Ребятишки притихли, сосредоточенно обдумывая название. Даже умственно отсталые, повторяя за остальными, казалось, шевелили мозгами. Спустя несколько секунд тишины дети начали выкрикивать: