Затем мой желудок сжался, когда симуляция закончилась.

ГЛАВА 10

— Шарли? Шарли?

— Что? — простонала я.

Возвращение к реальности после того, как вы оказались в ловушке внутри симуляции, немного дезориентировало. Это как когда я какое-то время сидела и вдруг вставала: у меня кружилась голова, и мир становился черным.

— Шарли? Ты с нами?

— Что так долго? — сказала Воробей, ее голос доносился издалека.

— Не знаю. Ее жизненные показатели в норме. Возможно, такое длительное воздействие повлияло на ее существующие травмы, — я услышала щелчок, линза Фрэнка настроилась. — Было очень мало случаев, когда пациенты, получившие такую ​​травму головы, выживали — и вообще никаких данных о влиянии ZOOT на ранее существовавшие черепно-мозговые травмы, — больше щелчков. Мягкий гул. — Я должен провести всестороннюю проверку. Тебе придется помочь мне доставить ее в медицинское крыло.

— Мне нельзя прикасаться к ней вне симуляции. Ты так сказал, — добавила Воробей. — Ты сказал, что я недостаточно нежная.

— Не для выращенного в лаборатории цыпленка, — согласился Фрэнк. — Но анатомия Шарли должна выдерживать определенную чрезмерную силу…

— Цыплята? — простонала я.

— Только по форме. Это неразумные органические клоны, созданные только для того, чтобы обеспечивать пропитание.

— Цыплята…? Что случилось …?

— Ты когда-нибудь видела, как самосвал сбивает оленя? — пошутила Воробей.

Не видела.

Но я могла себе представить, что для оленя это закончилось не очень хорошо.

— Я в порядке, — хрипло сказала я. Я слышала писк и ощутила резкий толчок, когда конденсат от моего дыхания заставил мое лицо скользить дальше по стенке капсулы ZOOT. Я привалилась к ней, конечности жалобно согнулись подо мной. Я хотела встать, но мое тело не слушалось.

— Ты должна помочь мне перевезти ее.

— Хорошо… я просто… в порядке…

— Она говорит, что с ней все в порядке.

— Воробей.

— Фу! — каблук ее ботинка сильно ударил по полу. — Хорошо, но если я случайно выпущу ее внутренности через задний проход, это будет твоя вина.

— Нет, не мой… задний…

Я пыталась открыть глаза, но, казалось, последние три дня я пила виски и курила одну из не табачных сигарет. Я застряла в живом сне.

Затем, когда я ощутила, как руки Воробья скользнули подо мной, этот сон превратился в кошмар.

— Нет, задний…!

— Ты — задница, — зарычала Воробей мне в ухо. — Какой особенный идиот страдает в симуляции ZOOT, а? Ради бога…

— Осторожно, — напомнил ей Фрэнк.

— Я нежная!

Воробей подняла меня с земли так быстро, что мои ребра, казалось, ударили по позвоночнику. Я не знала, действительно ли я потеряла сознание, или я была настолько занята попыткой спасти свои внутренности, что пропустила большую часть того, что происходило вокруг меня. Следующее, что я осознала, это мягкое покачивание, когда Воробей понесла меня по коридору.

Через мгновение часть моей головы задрожала, ее голос вырвался из ее груди:

— Она более мягкая, чем я ожидала.

— У самок млекопитающих есть дополнительный жир, который позволяет им вынашивать ребенка, даже если они находятся в среде, где питательные вещества недоступны. И наоборот, самцы превращают свои питательные вещества в мышцы, что позволяет им защищать свою территорию от других самцов. Шарли — женщина, так что да, — кричал Фрэнк впереди, — она будет мягкой.

Воробей некоторое время молчала. Я держала глаза закрытыми и слушала ровный стук ее сердца. Если бы я несла на руках более сотни пудов человека, я бы, наверное, запыхалась. Мои мышцы тряслись бы. Я бы, по крайней мере, выделила слой пота. Но Воробей, похоже, совсем не беспокоилась.

В первый раз, когда она подвинула хваткой, она пытается дотронуться до жира на тыльной стороне моей руки. Меня это устраивало, пока она не начала сжимать.

— Ой!

— Что?

— Слишком сильно! — вскрикнула я.

Она быстро отпускает.

— Правда? Это было слишком сильно?

— Ты должна быть нежнее, Воробей, — сказал Фрэнк. И если бы боты могли звучать раздраженно, держу пари, он бы так и звучал. — Вспомни, что случилось с цыплятами.

Я застонала и снова сжала кулаки. Ни за что мои внутренности не выскочат из какого-либо отверстия. Не говоря уже о том конкретном.

Когда Фрэнк снова заговорил, казалось, что он шел рядом со мной:

— Ты должна простить ее любопытство. Воробей никогда не вступала в контакт с другой органической формой жизни.

— Кроме цыплят, — исправила она.

— Угх… мы можем, пожалуйста, перестать говорить о цыплятах? — буркнула я.

— Мы начали практиковать контроль, как только ты прибыла, — невозмутимо продолжил Фрэнк. — Хотя неясно, действительно ли она понимает твою хрупкость, Воробей сделала все возможное, чтобы быть мягче. И я надеюсь, что вы двое сможете сосуществовать в Учреждении долгие годы…

— Нет. Я уйду, — буркнула я вызывающе.

Воробей фыркнула над моей головой.

— Это невозможно. Она знает, что это невозможно, да?

— Мы… обсуждали это, — сказал Фрэнк после короткой паузы. — Хотя ее знания по этому вопросу составляют лишь около двадцати процентов, меня не удивит, если ей не хватает понимания.

Я собиралась ответить, когда низкий свист заставил меня вздрогнуть. Воробей почти выпустила меня и грубо сжала после этого.

— Ой!

— Что это за треск?

— Это была моя чертова спина! — рявкнула я, отклоняясь от нее. — Тьфу, и около дюжины других суставов. Где мы, черт возьми?

— Мы в медицинском отсеке, — через мгновение динамики Фрэнка стали тише. — Шарли… разве ты не видишь, что мы в медицинском отсеке?

— Нет. Я слишком устала, чтобы открыть глаза.

— У тебя уже глаза открыты, — я услышала щелкающий звук и уловила, как ветерок ударил меня по лицу. — Можешь сказать мне, сколько фаланг я сейчас показываю?

— Ты смеешься? Она слишком тупая, чтобы понять, что означает это слово, — буркнула Воробей.

— Я знаю, что такое фаланги! — крикнула я, мой голос дрожал от паники. — Но я… я ничего не вижу! Все темно! Мои глаза действительно открыты?

— Боже. Я знал, что ее микрочип был скомпрометирован, но нервная стимуляция, вызванная датчиками ZOOT, должно быть, нанесла дополнительный ущерб.

— Что значит: мой микрочип? Какой микрочип?

Фрэнк мне не ответил.

— Воробей, положи ее на стол, пожалуйста. Спиной вверх.

Все, о чем я могла думать, это моя и без того получившая угрозу задница.

— Э-э, не будет ли мне безопаснее на спи…? Ой! Боже!

Воробей бросила меня на стол примерно с шести дюймов. Обычно это не повредило бы. Но она бросила меня прямо на мой подбородок.

— Фу, у нее кровь из лица.

— Из тебя вот-вот потечет кровь!

Я искренне злилась в этот момент. Я замахнулась на нее. Мой кулак пронзил пустой воздух, и сила сбила меня со стола. Весь воздух вырвался из моих легких, и моя спина сильно хрустнула, когда я рухнула. По крайней мере, этот треск перекрыл все те трески, которые произошли, когда Воробей сжала меня.

— Боже, она действительно слепа.

— Да. Именно это я и пытался передать. Пожалуйста, верни ее на стол…

— Я сама вернусь, спасибо, — рявкнула я, стряхивая с себя слишком грубую хватку Воробья. Мне нужна была секунда, потому что я была в равной степени слепа и слаба. Но, в конце концов, мне удалось затащить свою задницу вверх по ножкам стола и плюхнуться в лужу крови от подбородка. — Хорошо, я здесь. Сделай так, чтобы я снова могла видеть.