(Аномалия — 2)

Перевод: Kuromiya Ren

ГЛАВА 1

ЯНВАРЬ 2413

Кап… кап… кап…

Сияющие жемчужины воды падали с потолка на пол. Они соскальзывали с языка треснувшей балки и собирались в дрожащий шар, раздуваясь до тех пор, пока их общий вес не становился слишком большим. Затем они падали.

Падение было мягким. Не громче шелеста листа. Они били и распадались с тихой песней. Тела капель катились в луже на искривленном деревянном полу. Падало все больше, лужа росла, и громче становилась их песня.

Глубже.

Больше было невозможно игнорировать.

Я вытянула руку и пошевелила ладонью на пути их падения. Сфера лопнула на костяшках, и ее осколки стекли к кончикам пальцев — между синяками, натыкаясь на паутину шрамов, которых я не помнила.

Я поймала очередную каплю чашечкой ладони и поняла, что моя рука была намного больше, чем раньше. И чище: вся грязь и копоть, которые пачкали мои ногти, исчезли.

Снаружи грохотал раскат грома под ровное пение теплого весеннего дождя. Капли падали с облаков отчаянным потоком. Они с шипением ударялись об обветренную крышу и исчезали в измученной жаждой земле. Свет лился из пустого дверного проема, где дождь образовал достаточно плотную завесу, чтобы затуманить мир за ее пределами.

Мои глаза наблюдали за занавеской, покачивающейся на мягком дуновении ветра; моя рука задержалась на пути капель. Я в замешательстве наблюдала, как моя рука скользила взад-вперед, стараясь поймать каждую вытекающую каплю, прежде чем она упадет на пол.

Внутри меня нарастала тревога — какой-то резкий всплеск воспоминаний, который не оставлял меня в покое. Эта сцена со стуком дождя и рукой, похожей на мою, но не моей, таяла от этого всплеска. Шипы пронзали капли воспоминаний. Они выскакивали с другой стороны и не давали им задержаться.

Я не знала, где я была, но мне нужно было выбраться отсюда.

Я могла быть в какой-то опасности…

Приглушенный звук вернул меня к дому под дождем. Какой-то предмет выпал из моего кармана и отскочил в лужу. Я двигалась быстро, осторожно, пытаясь схватить его, не издавая ни звука.

— Что это было? — шепнул кто-то позади меня. Женский голос. Ее слова звучали странно от какого-то акцента.

— Ничто, — моя грудь гудела от глубокого мужского ответа. Я смотрела, как моя рука сжала предмет на полу, пряча его в кулаке. — Просто закрой глаза и постарайся немного отдохнуть, дорогая.

Женщина что-то пробормотала. Ее губы были близко к моему уху, но я не могла разобрать, что она говорила: дождь усилился.

Он стал жестоким. Холодный ветер бил в стены со всех сторон и сжимал их, как стенки пустой консервной банки. Провисшая балка надо мной начала визжать от усилий, которые ей требовались, чтобы удержаться. Но мои глаза не двигались.

Они были прикованы к предмету внутри моего кулака. В то время как шум нарастал до разрыва и мир угрожал рухнуть, я смотрела, как мои пальцы раздвинулись, и стало видно маленький, поцарапанный ключ…

* * *

Капля теплой жидкости упала мне на макушку и скатилась по затылку. Она текла рекой по каньону, образованному моим изогнутым позвоночником, вызывая волну озноба, достаточно сильного, чтобы вытащить меня из разрушенной бурей лачуги — всего за несколько секунд до того, как крыша провалилась.

Я инстинктивно откинулась, пытаясь раздавить озноб о стену позади меня, и закончила тем, что ударилась затылком.

— Ой… фу!

То, что начиналось как вопль боли, превратилось в кашель. Часть теплой жидкости стекла по моему носу и упала в открытый рот. Я ощутила вкус железа и соли и почти сразу поняла, что у меня на языке была кровь… Я просто не знала, откуда взялась эта кровь.

Она могла быть откуда угодно. Не было дюйма моего тела, который бы не кричал от боли. У меня были десятки синяков и порезов, а на левой руке — как минимум одно отверстие размером с пулю. У меня на голени был свежий красный рубец, из-за которого в воздух вокруг меня исходил аромат горящей плоти. Но самые тяжелые из моих ран были в пространстве над моей шеей.

Я не знала, пропадет ли когда-нибудь опухоль на моем лице и бардак в голове. Голову будто кто-то зажал между коленями и давил в висках. Снова и снова, пока мое зрение не расплывалось, а глаза не пытались вылезти из орбит.

Я задрала подбородок, пытаясь выплеснуть сильнейшую боль на затылок. Вместо этого я поймала струйку крови прямо перед глазами.

Это ужасно обжигало. Я решила вытереть кровь рукавом и поняла, что мои руки были связаны — раскинуты по бокам и привязаны к чему-то металлическому. Мне потребовалась почти минута, чтобы заставить ноющее тело принять положение, в котором я могла вытереть кровь о плечо. Как только мой глаз прояснился, я обернулась и попыталась понять, что продолжало брызгать на меня.

Это была нога.

Целая человеческая нога.

Ногу вырвали из гнезда и швырнули на капот электромобиля. Я была привязана к решетке машины, распластанная и придавленная, как шкурка белки Уолтера. Я ничего не могла сделать, кроме как закрыть глаза, пока кровь извергалась из массы разорванных вен надо мной и заливала мой скальп.

Потоки красного цвета вытекали из мяса и спускались по бедренной кости. Они разделялись вокруг выступа в кости — выступа, который когда-то вставлялся в бедренную впадину, но теперь свисал над краем решетки — и капали теплой липкой жидкостью по моему затылку.

Я ничего не могла с этим поделать. Я просто сидела здесь, пока сгустки крови впитывались в волокна моего комбинезона и засыхали на моей коже. Клянусь, прошло почти десять минут, прежде чем из ноги, наконец, перестала идти кровь. Не успела я снова выпрямиться, как артерия решила извергнуть еще порцию крови из разорванного конца — и попала прямо мне в лицо.

Хуже, чем напиться крови, могло быть только напиться чужой крови.

— Боже! — я сплюнула изо всех сил, выпуская каждую липкую каплю красными брызгами. Я кричала. Я ругалась. Я прижималась ноющим телом к ​​решетке, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы лишиться сознания.

Этого не хватило.

У меня не хватало сил разорвать эти путы, а это значило, что я застряну здесь навсегда. Привязанная к решетке проклятой машины. Покрытая чужой кровью. Обреченная умереть в одиночестве, высохнуть коркой, в которой не останется слюны, чтобы выдавить несколько предсмертных слов…

Слезы жалобно выступили в уголках моих глаз. Их было больно выдавливать, и они жалили, пока текли по выпуклостям моего разбитого лица. Но я буду плакать. Со всем адом, который я пережила за последние несколько дней, я заслуживала поплакать.

Я уже почти настроилась, когда из ниоткуда вылетела отрубленная рука и ударила меня по животу, прерывая мои рыдания.

— Враги уничтожены, — прочирикал роботизированный голос.

Я подняла голову, чтобы посмотреть — все еще задыхаясь из-за того, что я только что получила рукой по животу, — и мой взгляд сосредоточился на возвышающейся форме экзокостюма.

Он стоял надо мной, облака пара вырывались из суставов его чудовищных конечностей, пока поршни замедлялись до более устойчивого темпа. Слова крутились на экране его лицевой панели, за которой ухмылялись останки его давно умершего пилота:

Все угрозы устранены… возобновить нормальную работу.

Я увидела еще около дюжины экзокостюмов, разбросанных по земле передо мной, и услышала, как несколько других отключились за моей спиной. Их руки шипели, когда мышцы теряли напряжение, а когти снова сжимались в кулаки. Ноги костюмов, ранее удлинённые паутиной набухших сухожилий, сжимались с хором тихих стонов.

— Сообщить юниту X1-37, что экзоподдержка останется в этом районе в течение двадцати четырех часов для проведения проверки периметра. Безопасного пути, — сказал экзокостюм передо мной. Затем он поднял ноги и прошел к остальным.