Жанна пролистала папку. Это было досье ее бабки, которое ей отказались выдать.

– Как ты?

Анника не то от нее отмахнулась, не то отогнала дым.

– Да брось, они все в этой Канцелярии идиоты.

– И Мишель? – приподняла брови Жанна. Анника весело цокнула языком.

– В особенности Мишель.

Пока она курила, Жанна впивалась глазами в редкие сухие факты: гастроли в Ташере, гастроли в Окко, свадьба, развод, снова свадьба… От самого конца к самому началу: бабка родилась в Рейнбурге, в этом самом доме. Анника заглянула Жанне через плечо.

– Ух ты, школа Святого Антония! Всегда мечтала попасть в это место! Прямо замок из сказки.

Жанна передернула плечами, стараясь сдержать ворох неприятных воспоминаний.

– Там не так здорово, как говорят.

– Откуда ты знаешь?

– Я училась там – очень недолго.

Анника окинула ее взглядом.

– Как-то ты не похожа на выпускницу элитного учебного заведения, уж прости.

Жанна захлопнула папку. Точно. Школа. Там могли храниться копии других документов, и в директорской кто-нибудь да вспомнит ее.

– Ты права. Я так и не закончила эту школу. Сбежала.

Анника вытряхнула трубку.

– Знаешь, – задумчиво протянула она, – возможно, мы и впрямь сможем стать друзьями.

– Это все равно мой дом, – напомнила Жанна. – И я докажу это.

Анника безразлично пожала плечами.

– Даже если так, Мишель найдет мне другой.

– Он тебя не любит, – с сожалением произнесла Жанна. Анника не изменилась в лице.

– Какое счастье, – вздохнула она, – что это у нас совершенно взаимно.

Райли – племянница директрисы, и она вечно следит за нами. Старается застать нас врасплох, чтобы нас за что-нибудь наказали. Вот и сейчас: она стоит перед нами, вся выглаженная и лощеная в своем строгом форменном платье, и по-коровьи моргает, наверняка обдумывая список правил, которые мы успели нарушить. Если бы Райли была кем-то поинтереснее, мы могли бы с ней стать врагами, как-то раз мечтательно призналась мне Жанна. Увы, Райли для нас не больше, чем заноза в ладони – колючая, малозаметная, она попортила нам много крови своими придирками, но так и не смогла вызвать ни капли уважения у Жанны. В какой-то момент мне даже казалось, что Райли отчаянно хочет с ней подружиться, но люди часто твердят мне, что я вижу вещи лучше, чем они есть. Хотя по-моему, я просто замечаю их там, где никто не удосужился посмотреть.

Проведя свои расчеты, Райли, видимо, решает, что доложить на нас нечего. До отбоя еще много времени, и мы ничего не нарушаем, когда сидим здесь, на чердаке.

– Через час ужин, – наконец произносит она и деловито уходит. Жанна высовывается следом, чтобы похихикать над тем, как она неловко сползает по приставной лестнице.

– Думаешь, она скучает по нашим выходкам? – спрашиваю я.

– Разве что по твоим, – отзывается Жанна.

Это звучит ревниво. Я правда какое-то время старалась установить мир с Райли, но все мои попытки вызвали лишь виток теорий о Плачущей Принцессе. Наверное, стоило поговорить с ней, а не молча прятать конфеты у нее под подушкой. Это не пошло ей на пользу – с тех пор Райли решила, что она, должно быть, особенная, раз известный призрак так обращается с ней, и стала вести себя еще более раздражающе.

Нам пора уходить. Если Райли была здесь, значит, кто-нибудь еще может прийти, и тогда нашей конспирации конец. Жанна с сожалением затягивает задвижку замка на окне и смотрит на верхушки деревьев сквозь мутное стекло.

– Как ты думаешь, как Принцесса тут оказалась?

– Ну, она же вроде умерла в этом монастыре…

– Нет, – Жанна резко меня прерывает. Это почти как получить пощечину. Я отвожу глаза. – Я имею ввиду, как она пробралась оттуда – обратно сюда?

У Жанны широкие жесты, но сейчас они меня почему-то пугают. На слове оттуда она машет рукой мне за спину, а на слове сюда отчего-то указывает на себя.

– Может, она никуда и не уходила? – торопливо предполагаю я, лишь бы уже покончить с этой тревожной темой. – Пошли скорей. Мы опоздаем.

Я спускаюсь по лестнице первой, но мне еще долго приходится ждать Жанну. Мимо меня пробегает какая-то второкурсница – рыжие волосы, смешные косички – пока еще неоперившийся птенчик. Я завидую ей. Она исчезает в гулком пространстве пустых коридоров – на этажах ниже их скрадывают ковры, а тут, выше, эхо гуляет повсюду. Поговаривают, что ковры здесь убрали, потому что каждое утро их находили влажными из-за слез Принцессы.

Наконец я вижу знакомые подошвы. Жанна вся в пыли, но выглядит довольной.

– Что ты там делала?

– Это сюрприз.

Я так не люблю сюрпризы.

– Расскажи мне об этом доме, – попросила Анника. Они сидели на кухне; в печи уютно трещали дрова и слегка пахло дымом. Анника долго заваривала какой-то чай в керамическом чайнике, и теперь протянула Жанне небольшую пиалу с почти чёрной жидкостью. Жанна обхватила ее ладонями, стараясь согреть руки. Она пыталась дозвониться Джею – дважды, но он не брал трубку, и, учитывая его вид деятельности, мог вообще быть не в городе. Жанна ехала сюда, чтобы обрести дом, но вдруг осталась совсем одна. Это было непривычное чувство. Словно ощущая ее переживания, Анника перегнулась через стол, заглядывая ей в глаза.

– У меня никогда не было подруги, на самом-то деле. Обычно они бросали меня, жалуясь, что я слишком красивая, – ее глаза искрились весельем. Жанна против воли улыбнулась в ответ.

– Я бывала тут в детстве. Моя бабка была балериной, достаточно известной… но она возненавидела мою мать после одного скандала. Так что я почти не общалась с ней.

– Дай угадаю, – протянула Анника, – в результате скандала появилась ты?

– Мы жили на севере, очень долго. По детским меркам, конечно… А когда мама, – Жанна запнулась, но заставила себя продолжать, – ушла, меня отправили сюда, к бабке. Она не захотела возиться со мной, поэтому я сначала попала в одну школу-интернат, потом в другую, в третью… пока она не отослала меня в ту, из которой сложно было сбежать. Но я все равно сбежала. Тем летом я стала совершеннолетней, так что больше мы с ней не виделись. Я и не думала возвращаться в Рейнбург, пока мне не позвонил адвокат.

– Ты об этом жалеешь? – сочувственно спросила Анника. Взгляд Жанны сделался жестким.

– Если бы она не вышвырнула мою мать отсюда, она все ещё могла быть жива.

Анника кивнула.

– А твой отец? Что с ним? Или вы не знакомы?

Жанна неопределённо пожала плечами.

– На севере совсем другие обычаи, – туманно произнесла она. – Бабка любила свои гастроли, ей нравилось кочевать. А вот моя мама… – она вздохнула, опуская голову ниже, сосредоточенно глядя в чай, – ей всегда не хватало смелости сопротивляться.

Они посидели немного молча, слушая треск дров и неблагозвучные крики чаек.

– Давай откроем уже эту комнату, – попросила Анника. – Мне жуть как любопытно, что может быть внутри.