– Лорд Байрон знает о нас.

Лорис отстранился и, нахмурив брови, посмотрел на меня сверху вниз.

– Что?

– Видимо, ему известно об этом уже давно. – Я пожала плечами, пытаясь изобразить небрежность по отношению к ситуации, которой вовсе не чувствовала.

Внутри меня что-то сжалось, когда я просто подумала о том, что именно приготовил для меня лорд Байрон в наказание за проступок.

– Но ты же потеряла девственность и теперь не годишься для брака. Почему он не отправил тебя работать с ночными бабочками или не рассказал Командору, что я сделал, если уж на то пошло? Зачем ему хранить нашу тайну, если мы нарушили учение Матери? – Лорис в замешательстве поднял руку, чтобы потереть лицо.

– Он ничего не делает просто так. Думаю, у него есть цель, и я иду узнать, чего он хочет, – призналась я, опустив голову и ненадолго прикоснувшись лбом к его груди. – Он потребовал, чтобы я пришла к нему в библиотеку, так что я скоро узнаю зачем. Но что бы он ни сказал, мы больше не сможем встречаться. Это слишком опасно для тебя.

– Похоже, он не имел ничего против, если позволил, чтобы это продолжалось так долго. Он мог бы повесить меня несколько месяцев назад за то, что я погубил тебя в глазах Матери, – сказал Лорис, усмехнувшись, и сделал шаг назад.

Даже если его слова служили аргументом в пользу того, что лорд Байрон, похоже, был готов позволить другому мужчине прикасаться ко мне, этим шагом Лорис установил необходимую дистанцию между нами, признавая опасность продолжать со мной отношения после того, как наша тайна оказалась раскрыта.

– Думаю, он не сказал бы мне, что знает, если бы не хотел, чтобы это прекратилось. Каковы бы ни были причины, по которым он заговорил, их больше нет.

Я не упомянула о словах, сказанных Верховным жрецом в храме, как не упомянула и о намеке, что у Отца на меня есть планы и что это может быть связано с грядущей жертвой. Выглядело все это так, будто лорд Байрон не планировал слишком уж долго наслаждаться моим обществом.

Я сделала шаг назад и затем направилась к поместью. Лорис отпустил меня, потому что пойти против воли лорда Байрона, пусть даже невысказанной, означало бы нарушить данные им клятвы служить Мистфелу и Завесе.

И на первом месте у него оставался долг.

Лорис развернулся и исчез в противоположном направлении на тропинке, когда я повернулась к нему спиной. Мы шли в разные стороны и понимали: однажды это должно было случиться.

Я не ожидала, что это так сильно расстроит меня, лишит сразу всех иллюзий, которые я позволяла себе в те несколько мгновений, пока находилась в его объятиях.

Нам удавалось тайно проводить вместе несколько часов в неделю, когда Лорис не дежурил. Он заставил меня почувствовать, будто я что-то значу для него, будто я не просто племенная кобыла, а нечто большее, и будто ради того, чтобы быть со мной, возможно, стоит рискнуть своим будущим. Но все же Лорис отвернулся и ушел прочь от меня без особого сожаления. Он и дальше будет выполнять все обязанности, возложенные на него.

Я продолжила идти через лес, смаргивая слезы, которых совсем не ожидала, – не стоило их лить из-за мужчины, который никогда не был и не стал бы моим. Поспешив скрыться в тени деревьев, чтобы избежать еще каких-нибудь происшествий, я всю дорогу к казармам, в которых размещалась Стража Тумана, шла рядом с тропой, под прикрытием веток.

За казармами лежала усадьба, защищенная от Завесы внушительным сооружением, практически крепостью. Говорили, что это был настоящий нерушимый оплот, который по прочности мог соперничать с дворцом в столице Инеберн-Сити. Сама я никогда не бывала в казармах. Да и никто другой туда не допускался, только стражники Тумана. Лорис никогда особенно не распространялся о своей жизни в этих стенах, чтобы я не чувствовала разницы между нами. Другие стражники, однако, не знали почти ничего о бедности, свирепствовавшей в Мистфеле, и о страданиях большинства из нас, в то время как они жили в роскоши.

Стража Тумана считалась отдельным классом. Они существовали в идеальном мире, не запятнанном коррупцией лорда Байрона, и могли не отчитываться ни перед кем и ни перед чем, но при этом должны были следовать собственным догмам и иерархии. На них не распространялось влияние ни лорда Мистфела, ни даже короля Нотрека. Стража существовала отдельно от короны.

Таким образом, казалось вполне естественным, что с ними обращались как с членами королевской семьи. Это была награда за то, что они выбрали жизнь, цели которой сводились к защите королевства от существ по ту сторону непроницаемой Завесы.

Каменные стены, окружавшие крепость, потемнели от времени. Я обошла их по краю, соблюдая дистанцию между собой и патрулями, которые, как я ожидала, могли выскочить в любой момент. С тоской смотрела на лошадей, которые высовывали головы из стойл амбара. Мне казалось несправедливым, что у них были лучшие лошади в деревне, в то время как крестьянам часто приходилось иметь дело со старыми клячами, которые совсем не годились для каторжной работы.

Казармы служили барьером, отделяющим Завесу от деревни, так что, в каком бы уголке Мистфела вы ни оказались, Стража Тумана стояла безмолвным часовым до самой Завесы. Если фейри когда-нибудь проникнут в Нотрек, то первым, на что они наткнутся, будут сады – и Стража. Если они когда-нибудь пересекут границу Завесы, то только для того, чтобы заявить права на людей, которые, по их мнению, принадлежат им, после столетий принудительного разделения, удерживавшего их от смертных собратьев.

Шагая по опушке леса, я подошла к мерцающей белой Завесе, которая колыхалась по другую сторону деревьев. Ветви тянулись к ней, словно хотели подобраться как можно ближе к всепроникающей магии фейри, обещавшей лучшую жизнь и более плодородную почву.

Я последовала их примеру вопреки голосу разума и пробралась к самому краю границы, где земля исчезала в мерцающей магии и лежавшем за ней тумане. Справа от меня раскинулись сады, сзади, среди деревьев, стояли казармы, вдали сияло огнями поместье, а я… я раскачивалась, как молодое деревце, склоняясь к Завесе. Она трепетала, как легчайшая ткань, подхваченная океанским бризом, а плотный туман с другой стороны скрывал все происходящее на земле фейри. Иногда, ночью, я вглядывалась в этот туман и могла поклясться, что вижу сияющие огни голубых глаз, которые тоже смотрят на меня.

Но подобное мнилось невозможным, и иногда я задавалась вопросом, таким ли уж благословением это было, как утверждали все остальные. Праздное любопытство и скука влекли меня к Завесе ночью, чтобы увидеть мерцающие в тумане звезды и грозовые бури, проносившиеся сквозь границу, словно сами Древние боги гневались на нас за то, что у них отняли.

Учитывая, что Древние, которым мы когда-то поклонялись, в конце концов оказались просто могущественными фейри, я думала, что, скорее всего, они разозлились. После того как выяснилось, кто они такие на самом деле, разразилась война, разорвавшая Нотрек надвое. Целые города оказались разрушены руками Древних богов, которые пришли в ярость от того, что им больше не собирались поклоняться.

Я подняла руку и поднесла ее к Завесе настолько близко, насколько хватило смелости. Меня охватило чувство небытия, и я уставилась в Туман за Завесой. Звезды мерцали в унисон с чем-то внутри меня. Тишина тьмы стала долгожданной передышкой от хаоса у меня в голове. И мой нездоровый интерес к тому, что таилось по ту сторону Завесы, уж точно нельзя было причислить к моим достоинствам.

– Я вижу, что наш последний урок, касавшийся приличий, пошел, как обычно, не впрок, мисс Барлоу, – прозвучал где-то у меня за спиной голос лорда Байрона.

Я вздрогнула и убрала руку от того места, куда тянулась, чтобы почувствовать близость к магии, возбуждавшей мое любопытство.

Развернувшись, я посмотрела в лицо обладателю мягкого голоса, который преследовал меня в ночных кошмарах.

– Лорд Байрон, я могу объяснить…

– Милорд, – поправил он меня, не спеша пробираясь через рощу, которая, как я думала, могла скрыть меня.