Согласно Карамзину, не Петр Великий, а Борис Годунов первым отправил молодых дворян на обучение за границу: «…царь послал 18 молодых боярских людей в Лондон, в Любек и во Францию учиться языкам иноземным, так же как молодые англичане и французы ездили тогда в Москву учиться русскому. Умом естественным поняв великую истину, что народное образование есть сила государственная, и видя несомнительное в оном превосходство других европейцев, он звал к себе из Англии, Голландии, Германии не только лекарей, художников, ремесленников, но и людей чиновных в службу. Так, посланник наш Микулин сказал в Лондоне трем путешествующим баронам немецким, что если они желают из любопытства видеть Россию, то царь с удовольствием примет их и с честию отпустит; но если, любя славу, хотят служить ему умом и мечом в деле воинском, наравне с князьями владетельными, то удивятся его ласке и милости». Известен такой факт – в 1601 году Борис Годунов принял в Москве 35 изгнанных поляками ливонских дворян и граждан. Как рассказывает Карамзин, «они не смели идти во дворец, будучи худо одеты». «Царь велел сказать им: «Хочу видеть людей, а не платье»; обедал с ними; утешал их и тронул до слез уверением, что будет им вместо отца: дворян сделает князьями, мещан – дворянами; дал каждому, сверх богатых тканей и соболей, пристойное жалованье и поместье, не требуя в возмездие ничего, кроме любви, верности и молитвы о благоденствии его дома», – пишет наш великий историк.

Даже в «смутное время» и в условиях постоянного военного давления с Запада московские правители были готовы развивать торговые отношения с Европой. Но при этом они в первую очередь руководствовались интересами русского государства и ни в коей мере не допускали попыток действовать вопреки его интересам. Тот же Борис Годунов, например, прославился за Западе своим доброжелательным отношением к иноземным купцам, но при этом ликвидировал те исключительные льготы, коими английских торговцев наделил в свое время Иван Грозный до его ссоры с английской королевой Елизаветой-девственницей. Годунов твердо придерживался мнения, что русские порты должны быть открыты в равной степени для всех стран.

Такой подход, естественно, был благожелательно встречен западными купцами. В июле 1584 года один торговец с «Туманного Альбиона», не принадлежавший к привилегированной Английской компании, написал письмо своим коллегам, в котором сообщал, что в московском государстве после смерти Грозного «торговати вольно»: приглашают отовсюду приезжать с товаром, «чтоб вопче торговали бы, всякой себе, по своей воле». «Не бойся, будет нам всем добро на Москве», – утверждал этот заморский торговый человек.

Сохранилось и такое выступление Бориса Годунова 13 декабря 1601 года. «Иноземцы из Римской империи, немцы из Лифляндии, немцы из шведского королевства, – сказал он, – добро пожаловать в нашу страну…Не горюйте, мы дадим вам снова втрое больше того, что вы там имели. Вас, дворяне, мы сделаем князьями, а вас, мещане и дети служивых людей, – боярами. И ваши латыши и кучера будут в нашей стране тоже свободными людьми. Мы дадим вам вдоволь земли и крестьян, и слуг, оденем вас в бархат, шелка и парчу, снова наполним деньгами ваши пустые кошельки. Мы будем вам не царем и государем, а отцом, и вы будете нам не поддаными нашими, а нашими немцами…И никто, кроме нас, не будет повелевать нами. Мы будем судьей вашим, если у вас возникнут спорные дела. Верой своей, религии и богослужения вы вольны держаться тех же, как в своем отечестве». Как говорят в таких случаях, комментарии излишни.

Подводя итог, не могу не сказать – Русь никогда не рассматривала Запад в качестве своего врага или противника и всегда с испокон веков была готова открыть свои двери для всех, кто пришел не с мечом, а с добрыми намерениями. У «русофобства» нет никаких иных причин кроме страха западных правителей перед укреплением и ростом могущества земли русской. Но в том нет нашей вины!

Самый главный итог «смутного времени» – Русь сумела сохранить свою государственность и даже укрепить ее, благодаря избранию Михаила Романова.

Видимо, наш ген содержит некую, подобную птице Феникс способность к возрождению и самоочищению. А полякам, и шведам, и крымским татарам Россия чуть позднее сполна отплатила за оскорбления тех лет, и, благодаря династии Романовых, наступил «золотой век» Руси. Но об этом в следующих главах.

Глава Третья

Из грязи – в князи

Если остановить на улице любого российского города нескольких случайных людей и спросить их, чем вошел в историю Петр I, уверен, что большинство скажет: «Он прорубил окно в Европу». Другим популярным ответом, наверняка, станет то, что первый российский император построил на берегах Нивы Санкт-Петербург. В принципе и то, и другое – звенья одной цепи.

Так уж сложилось, что в нашем сознании всю славу за исторические перемены в развитии России мы отдаем именно Петру Великому. Но правда состоит в том, что основу для такого рывка вперед заложили его предки и предшественники из рода Романовых на царском троне. Именно при них, несмотря на откровенный антагонизм со стороны Европы, Россия постепенно шаг за шагом продвигалась к тому, чтобы из некоей «черной дыры» на окраине континента превратиться в одну из ведущих, как сейчас говорят, «системообразующих» и современных по тем временам стран.

И такое поступательное развитие России практически весь XVII век шло не благодаря, а вопреки Европе.

Все эти годы страна находилась в условиях глобальной военно-морской блокады, а также, как и в предыдущие века, постоянного военного давления как с юга, так и с запада и севера.

Швеция по-прежнему блокировала выход России к северным морям, а крымско-татарское ханство отрезало ее от Черного моря.

В результате морскую торговлю с Европой Россия могла осуществлять через единственный порт – Архангельск, а с восточными странами – через Астрахань. Но, понятное дело, Архангельск как северный город мог функционировать лишь несколько месяцев в году.

К тому же Россия не имела своего флота. Да если бы и имела, то фактически не могла бы им пользоваться, потому что вся внешняя торговля была, как и прежде, монополизирована иностранными купцами, которые всеми возможными, и в том числе силовыми методами защищали этот свой контроль над морями.

Швеция, на тот момент обладавшая самой мощной армией в Европе, контролировала все северное побережье и фактически превратила Балтийское море в свое «внутреннее озеро». При этом она не оставляла попыток в нарушение предыдущих мирных соглашений отхватить все новые и новые куски от территорий своих соседей, и в том числе русские земли.

С Запада на Русь постоянно давила все та же неугомонная Польша, которая никак не могла смириться с тем, что ее войска как жалких котят выкинули из Кремля, навечно похоронив мечты о великой Речи Посполитой.

А с юга границы России без устали проверяли на прочности турецко-татарские полчища. Турецкие аппетиты были поистине безграничны и на каком-то этапе они захотели включить в свою империю и

украинские земли, разделённые между Речь Посполитой и Русью по реке Днепр. У Москвы возникло вполне естественное опасения, что турки, разгромив поляков, начнут претендовать на вошедшую ранее в состав России Левобережную Украину (об этом подробнее чуть ниже). Поэтому, чтобы не дать басурманами закрепиться, было решено нанести упреждающий удар – и в 1676 году началась русско-турецкая война, которая продолжалась пять лет и закончилась подписанием Бахчисарайского мирного договора. (Перекидывая мостик в события наших дней, а именно начало СВО на Украине, мы наглядно видим, что нанесение превентивного удара – это нормальная, отработанная еще в прошлые века практика).

По мирному договору Россия закрепляла за собой Левобережную Украину с Киевом, а Турция – Правобережье.

Какое-то время Европе, если не считать шведов и поляков, было совсем не до того, что происходит в русском захолустье на европейских задворках. Сначала «Старый Свет» достаточно долго и мучительно выходил из собственной «Великой смуты», плавно перешедшей в 30-летнюю войну, которая, как я уже и рассказал в предыдущей главе, коренным образом перекроила политическую карту континента.