А теперь уже Илья, представленный здесь в качестве Вектора, начал нащупывать и другие ответы на все эти организованные Константином сложности и загадки с этой своей выдачей не за тех людей, кем они являются. И Илья совсем не удивится тому, что у Константина есть вся доказательная база, уличающая его как киллера Мефисто. А это в свою очередь наводит его на мысль ещё разок заглянуть или будет лучше ощупать свои карманы куртки на предмет нахождения там такого инструментария, которого там никак не может быть и он не может там находиться по его личной инициативе.
Что это значит? А всё очень просто. Константин для большей достоверности и его убеждения в том, что реальность такова, какой мы её для себя представляем, подбросил ему туда пистолет на тот случай, который он сам и организует, создав на ровном месте (а здесь такие ровные места на каждом месте) ситуацию не предполагающую мирного выхода из неё. И теперь выбор будет за Ильёй, выставить себя и их слабаками и терпилами, или же, достав пистолет, показать тут всем, что бывает с теми, кто на его счёт так категорично ошибается.
Ну а дальше всё просто, либо Илья создаст все предпосылки чувствовать себя героем, но при этом разыскиваемым специальными службами, как-никак, двоих пришил на месте, либо быть прибитым теми, кто себя давно нашёл в деле принесения сторонним людям больших проблем и как получится такой величины тяжести увечий.
И Илья в очередной раз демонстрирует в себе стойкость и разумность. Он не дёргается, ни руками в сторону карманов своей куртки, ни в сторону своей словесной озадаченности по поводу всех этих странных для него разговоров Константина. Кто, если ему это нужно, сам на все свои загадки ответит. И Константин отвечает, в свойственной себе манере прямо не называть своими именами вещи, начинает иносказательно, с философским подтекстом и мудрствованием говорить.
– Что есть последний путь? – задаётся очередным риторическим вопросом Константин, и на этот раз без остановки на тоже обмозгование этого вопроса, начинает разворачивает ответ на этот вопрос.
– Последний путь – это заковыристый путь бурелома мысли и в тоже время её прямой ясности и чёткого знания того, что ты хочешь сейчас сделать. Который состоит из прежде нерешаемых проблем, а сейчас всего этого нет и все эти, когда-то тебя изводящие вопросы без хорошего на них решения, очень легко и на один щелчок находят в твоей голове ответы. – С философией и в себе подчёркивания невозможного, не считающегося с этой реальностью человека, киллера, озвучивает свои ответы на волнующие сейчас вопросы Константин, вполне может быть, что киллер по чужому призванию и зову. – И всё это им решается через призму былого опыта и отпечатков памяти, играющей экзинциальную роль для человека, вступившего на этот свой последний, финишный путь. С выходом к итоговой точке невозврата – набережную. В нашем случае этот путь идёт через эту подворотню жизни, для вступившего на него человека, представляющую изломы памяти и мысли, которые и привели его в итоге к этому окончательному решению на свой счёт.
И вот тут-то происходит в некотором роде удивительное событие, Илья берёт слово. – Может пройдёмся по этому пути. Наглядней посмотреть, будет убедительней.
Константин со своей стороны не стал показывать, что он заинтригован таким самостоятельным поведением Ильи, надумавшим тут себе быть не пассажиром, а капитаном, плюс он не стал задаваться вопросом: «А убедительней насчёт чего?», а он многозначительно посмотрел в лежащую прямо за лобовым окном местность, затем задрав рукам пиджака, посмотрел на часы, освещённые огоньком сигареты, и …почему бы и нет, раз для этого есть время.
– Давай, пройдёмся, – говорит Константин, – как говоришь, наглядно посмотрим на то, что из себя представляет последний путь для кого-то. – А вот это уже интересно и даёт для Ильи, не то что бы подсказки, а скажем так, свои сюжетные линии, логические предположения насчёт не случайности их здесь нахождения, раз Константин делает вот такие завуалированные уточнения. Они определённо и даже целенаправленно по чью-то душу здесь находятся, а не чисто случайно. И на это так же указывает сверка времени Константином, имеющего на чей-то счёт эксклюзивную информацию. И только одно совсем не ясно для Ильи – это с какой целью они выжидают этот объект дальнейших, одному только Константину известных на его счёт действий. И варианты, приходящие на ум Илье, не просто его тревожат, а ему как-то вообще не улыбается быть соучастником того преступления, которое, всяко может быть, задумал Константин.
Но упираться уже поздно и не получится, как это всё видит Илья, наблюдая за выходом из салона автомобиля Константина, с удивлением на него и на его бездействие посмотревшего, вслед заметив ему о том, что это он выступил инициатором прогуляться и тогда чего сидим.
– Ах, да! – как бы спохватывается на своём раздумье Илья, выходя из автомобиля. Который он обходит, чтобы подойти к Константину, где он его и спрашивает. – И куда пойдём?
Константин смотрит в сторону лежащего к набережной пути, и указывая туда, говорит. – На свет путеводной звезды пилигримов последнего пути. – После этого художественного описания этой замызганной изнанки жизни, самой обычной для вот таких малопривлекательных мест сбора городских кварталов, до которых редко доходят руки коммунальных служб, и администрация города непонятно куда смотрит, часто себе задаются такими вопросами вдруг оказавшиеся в этих каменных джунглях люди, иногда переступая, а иногда перепрыгивая через стоки отбросов и мусора, а бывает и через залежавшегося в этой канаве жизни затрапезного человека со сложностями своего бытового обеспечения, а сперва, конечно, со своим инфантилизмом, на котором строится и крепится вся его конституция жизни, – все мне должны и точка, – Константин было выдвинулся навстречу к ознакомлению этой финишной прямой, и… он уже сделал один шаг, как на этом месте наткнулся на нечто очень для себя важное, что и заставило его остановиться и обернуться к Илье.
– Я может и слишком сгустил краски, обрисовав мир вокруг с позиции прицела снайперской винтовки и фокуса мировоззрения киллера, поставив нас на его зрительное место и объективность его восприятия мира и внимания к округе, но так уж нужно. – Обращается с этим заявлением к Илье Константин. – Такой закамуфлированный под одну из ипостасей человеческого личностного представления подход к нашему делу, позволяет как следует сосредоточиться и поднять своё внимание на необходимый уровень. Теперь ты, находясь в обострённом твоим новым положением состоянии, не пропустишь мимо себя и самой мелкой детали из мира вокруг, которая только с виду несущественная и мелкая, тогда как мелочей в нашей жизни и тем более в мысленной реальности не бывает. Тебе всё понятно? – вопросом к Илье резюмирует своё пояснение происходящего Константин.
– Мне ближе терминатор. – Отвечает Илья, своим ответом не сразу поймёшь, чего решил добиться, и если указать Константину на то, что и у него есть личное мнение и взгляды, то сейчас это не совсем ко времени.
– Терминатор. – Задумчиво повторил Константин. – Да, между киллером и терминатором есть точки соприкосновения, но разница между ними всё-таки огромная. Тот и тот несут и сеют смерть, при этом терминатор всё это проделывает больше результативней. Но при этом киллер полностью несёт на себе ответственность за результат своей деятельности, где смерть, заводчица душ, есть порождение одной с человеком системной мысли, она как передаточное звено встроена в систему жизненного пространства, со своими переходными периодами от рождения к смерти, от смерти к новой жизни, тогда как терминатор есть порождение рук человека, он ни за что не отвечает и он по сути есть передаточное звено между заказчиком и им заказанным объектом. Но перед нами не стоит задача итогового результата. Мы ведём по своему последнему пути объект слежения, чтобы в итоге прийти к апелляционному результату этого пути. – И на этом как бы всё.
А вот теперь предварительные разговоры закончены и можно дальше выдвигаться. Куда вслед за Константином пошёл и Илья, смотря на встречаемый мир, конечно, не в цифровом оформлении шлема терминатора, но острота его сейчас зрения, с фокусированная прицелом киллера, в чьём ментальном образе он сильно внушаемый словами Константина оказался, позволяла ему видеть и замечать многое из того, что он ранее и не заметил бы. К примеру, плотность и твёрдость поверхности земли, на которую он сейчас вступал, и сам того от себя не ожидая, выразил этим фактом не слишком большое довольство. – Слишком много шума издаёт мой шаг. – Вот с такой фокусированной позиции смотрел на свой ход Илья. И что будет дальше, то ему самому становится в край интересно. Правда, в случае встречи с девушками, он в некотором роде опасается этой встречи, очень сильно подозревая себя в том, что он обратит в них внимание совсем не на то, на что обращал всегда и ранее внимание.
