– И давно ты это поняла? – рассматривал ее участковый, прекрасно понимая, какая разница между ними.

– Четыре года.

– Сколько?! – заглянул он ей в лицо, пытаясь убедиться в искренности ее речей. – А сколько тебе лет?

– Девятнадцать, – пряча свои глаза, призналась она. – Недавно исполнилось.

– А я думал пятнадцать! – удивился он. – Когда же ты выросла-то?!

– Пожалуйста, не смейтесь надо мной, – взволнованно проговорила Настя. – Я серьезно, а вы…

И надув свои губки, она отвернулась в сторону.

– Насть, ну, какой из меня кавалер? Ну, глянь на меня. Я же через пару лет мужик-мужик! А ты молоденькая и очень симпатичная, – уставился на нее Василий Михайлович, боясь пропустить хоть что-то в их разговоре.

– Ты взрослый, хороший и положительный, – ответила она, а на глазах появились слезы.

– Стоп! – мигом приказал он и отстранился от нее. – Только не плакать! Я терпеть не могу слез.

А сам поставил мотоцикл на подножку, потом снова шагнул к ней и серьезно заговорил:

– Насть, я разведенный, так? У меня двое детей – это еще большой минус и не в твою пользу. А еще у меня работа опасная. Ты что, хочешь остаться молодой вдовой?

– Нет. Я хочу прожить с тобой долгую и счастливую жизнь, – объяснила она, потупив взгляд в землю.

– Я каждый день ловлю бандитов. Меня убить могут! От меня даже жена из-за этого ушла, потому что меня постоянно нет дома. Зачем тебе такая жизнь? Зачем тебе такой муж?

– Я люблю вас, – упрямо твердила Голубкина. – А ваша жена вас просто не любила.

– Вот заладила! – сожалел Фролов, что разбил сердце этой юной особе. – Настя, ты всегда была умной девочкой. Ну, рассуди сама, я старше тебя на пятнадцать лет!

– На четырнадцать с половиной, – поправила она.

– Уже посчитала! – усмехнулся он, качнув от безысходности головой.

– Василий Михайлович, я буду вам верной женой, – пообещала Анастасия и робко взглянула ему в глаза. – Я буду любить вашу профессию и терпеливо ждать вас с работы. Я буду готовить вам вкусную еду и печь пирожки. Я никогда вам не изменю и никогда не придам.

– Ну, съездил в отдел, называется! – сказал он громко и задумался.

А сам тяжко вздохнул, подбирая нужные слова, чтобы не обидеть это милое создание.

– Пожалуйста, выслушайте меня. Я так давно хотела все это сказать, но не знала, как это сделать. И я благодарна этим волкам, а то проехали бы до села и все. И я опять бы ничего не сказала.

– Насть…

– Нет, вы уж дослушайте меня до конца. Я в тебя влюбилась уже давно. Все думала пройдет. Все взвешивала и обдумывала. Даже хотела, чтобы ты женился быстрее на ком-нибудь еще, тогда и я успокоилась бы. А ты всё ходишь один-одинёшенек. Я не хочу больше молчать и ждать. Я согласна стать твоей женой.

– Это вот… ты сейчас меня сватаешь, да?

– Я просто призналась в своих чувствах. А ты решай сам.

– А я могу подумать? Обычно девчата думают, когда им предложение делают.

– Подумай. Только у меня есть один секрет, и я должна тебе его открыть.

– Может, пока без секретов обойдемся? Давай потом на эту тему поговорим. А то слишком много для первого дня.

Но Голубкина настояла на своем и тихо возразила:

– Нет, не хочу жизнь с обмана начинать. И если вдруг ты на мне не женишься, то обещай, что никому его не расскажешь. Мне же потом надо будет как-то замуж выходить.

– Ну, – растерялся Василий еще больше и согласился, – говори. А я обещаю, что никому его не расскажу. Честно-честно!

– Есть вероятность, что у меня не будет своих детей, – призналась она. – Но мы будем растить твоих. Или усыновим.

– Подожди, а с чего ты взяла, что у тебя не будет детей? – уже серьезно взглянул на нее Фролов.

– Доктор сказала, что, скорее всего, я не смогу родить. Но это не сто процентов. Просто я сейчас говорю, потому что не хочу обманывать. Если бы сама не знала, то и не знала бы, а так…

– Настя, ты меня сейчас сразила и загрузила по полной программе. Вот, что мне теперь со всем этим делать?

– Думать.

– И сколько мне думать?

– Я терпеливая, я подожду. Четыре года ждала, а тут… Несколько дней – это пустяк.

– Ну, Настёна – Сластёна! – качнул он головой, не зная, что ответить. – И что мне тебе сказать?

– Правду. Если не захочешь на мне жениться, я тогда в монастырь уйду. С нелюбимым жить не стану.

– Насть, подожди! В какой монастырь?! Ты что, верующая?

– Да, – кивнула она головой.

– Ну, зачем же сразу в монастырь? Встретишь ты еще свою любовь! Вон какая молоденькая. На твой век женихов хватит.

– Нет, я уже твердо решила.

Василий помолчал какое-то время, зная по себе, что дела сердечные сразу не проходят. Потом легонько вздохнул, не зная, что пообещать этой миловидной барышне. Она открылась перед ним и даже сказала наперед, забегая в будущее. Для женщины родить – это смысл жизни. Это естественный физиологический процесс. Они так устроены, в них заложен инстинкт материнства и инстинкт размножения. А тут полная противоположность, эта добрая душа уже знает, что никогда не познает этого счастья – стать матерью. Было немного грустно и даже обидно за нее. У нее могли бы родиться хорошие, красивые и умные детки. Но где-то там – на небе, распорядились иначе, обрекая ее на полное бесплодие.

Фролов еще раз вздохнул, подбирая нужные слова, но решил разрядить обстановку и с улыбкой спросил:

– Ты приглядись ко мне повнимательнее, я уже седой наполовину и скоро лысым стану. Зачем тебе седой и лысый муж?

– Ты не седой, а любимый! – стояла на своем Настя.

Василий смотрел на нее, а сам обдумывал и переваривал все её признания. Потом не удержался и с негодованием высказался:

– И зачем ты только опоздала на этот автобус!

– Судьба, – передернула она плечами, и грустная улыбка мелькнула на ее губах. – От нее никуда не денешься.

– Хорошо, мы сейчас уедем отсюда, а я даю тебе слово, что подумаю. Но! – выставил он указательный палец вверх и строго взглянул в ее глаза. – Если мое сердце мне подскажет обратное, обещай, что не натворишь глупостей.

– Обещаю.

– Точно?

– Да. Жить с нелюбимой женой – это то же самое, что с нелюбимым мужем. Это каторга.

– Вот честно-пречестно? – решил удостовериться он.

– Я взрослая и почти уже медик. Я всегда подхожу ко всем жизненным вопросам серьезно.

– Молодец, – похвалил он, – я тоже. Только у меня дети, и им мать нужна, а ты сама еще молоденькая. Ну, какая из тебя мать? Насть, ну, без обид.

– Я буду любить их и сказки им на ночь читать, – мигом оживилась она.

– Какие сказки?! Они у меня уже ужастики смотрят! Аньке десять, Валерке восемь. Часто остаются одни, вот и делают, что хотят.

– А я буду за ними смотреть. И ужастики в этом возрасте плохо. Это негативно влияет на психику неокрепшего и подрастающего организма.

– Вот попробуй им запрети! – соглашался с ней Василий. – Я все понимаю, но как их переломить, не знаю. Они твердят, что сейчас все это смотрят.

– Надо просто выключить телевизор и все. Они позлятся немного и успокоятся.

– Выключить! – усмехнулся он. – Там такое начнется!

– А как же веское отцовское слово?

– Они без матери растут, тут надо чем-то жертвовать.

– Но точно не психикой и здоровьем своих детей, – стояла на своем Настя. – Можно лишний раз с ними в поход сходить, на речку, на рыбалку, взамен на тот же ужастик. Они будут очень рады.

– Я все время на работе, как ты этого не понимаешь?

– Понимаю. И могу помочь посидеть с твоими детьми.

– Ладно, поехали, – сказал Василий и подтолкнул ее к мотоциклу, – потом разберемся. И с чувствами тоже.

Они уселись на Yamahy и помчались по проселочной дороге, намереваясь скорее добраться до родного Заречья.

Настя обняла мужчину за талию, прижалась к нему, а на лице застыла счастливая улыбка. Она наконец-то призналась ему в своих чувствах, а он не оттолкнул ее и обещал подумать. И совсем не боялась она теперь тех волков, потому что рядом был он, и он обязательно ее защитит.