Глава девятая Как губили петровскую Россию

парадокс

Вот же чего не смогли разглядеть со своего

пятачка цитированные нами историки. Того, что, хотя между 1908 и 1917 годами русская культурная элита действительно стояла на пере­путье, но выбор её был практически предопределен. Если молодые реформаторы в 1850-е, когда славянофильская традиция еще не полностью запала в сознание, не отвердела в нём как «идея-геге- мон», оказались решительно неспособны от нее отречься, если не смогли этого сделать даже крутые оппозиционеры 1870-х, то не было, увы, ни малейшего шанса, что окажется на это способным третье поколение «национально ориентированной» интеллигенции. Никак иначе самоубийственное его поведение нам, боюсь, не объяснить (разве что объявив их, подобно Кожинову, масонами, изменниками родины и «агентами влияния» коварного Запада).

Парадокс-то тут был неоспоримый. Либералы, ничего больше, кроме реформы, в домашних делах не искавшие, вдруг безогово­рочно встали на сторону контрреформистского курса во внешней политике, уе желая и слышать ни о какой его реформе. Политики, прославлявшие Столыпина как «русского Бисмарка», начали вдруг отчаянно бороться против его установки на двадцать лет мира. Философы, клявшиеся именем Владимира Соловьева, заняли пози­цию, прямо противоположную тому, чему он учил. Интеллигенты, преклонявшиеся перед декабристами и презиравшие славянофи­лов, без колебаний предали декабристскую традицию и последовали за теми, кого презирали.

Ну как, право, объясните вы все эти бьющие в глаза противоре­чия, окопавшись на пятачке одного десятилетия? Можно ли вообще

объяснить их, не отдав себе отчета, что могли все они возникнуть лишь как финальный, заключительный - и смертельный - аккорд векового процесса деградации патриотизма? Того, что начался с воз­никновения темной националистической идеи в 1830-е и чей уничто- жающий эффект почувствовала страна лишь на исходе мировой войны в следующем столетии?

Вот так и сгубили петровскую Россию.

Нет, прав был сэр Исайа Берлин, не представляют себе наши философы (и историки) убийственного эффекта идей. И даже когда находится человек, в нашем случае Владимир Сергеевич Соловьев, который на пальцах нам этот эффект объясняет, по-прежнему не хотим мы его слушать, и, слушая, не понимаем...

глава первая ВВОДНдЯ

глава вторая У истоков «государственного патриотизма»

глава третья Упущенная Европа

глава четвертая Ошибка Герцена

глава пятая Ретроспективная утопия

Торжество национального эгоизма Три пророчества глава восьмая На финишной прямой глава девятая Как губили петровскую Россию

нализма

ия бешеного

нацио

глава

глава шестая глава седьмая

ДЕСЯТАЯ

Агон

Одиннадцатая Последний СПОр

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Агония бешеного национализма

Даже самые великие политические успехи наши в Азии и в Европе таят в себе нечто трагическое и жестокое... Не повторяем ли мы в новой форме историю старого Рима? Но разница в том, что под его подданством родился Христос, под нашим скорее родится антихрист. Ч Константин Леонтьев

В Англии нет антисемитизма просто потому, что англичане не считают евреев умнее себя.

Уинстон Черчилль

Мы попытались здесь найти ответ на одну из величайших загадок современной истории. Загадка эта, разумеется, не в том, почему практически без выстрела рухнула в одночасье в 1917 году четырех­сотлетняя российская империя. В конце концов развалились, не выдержав напряжения мировой войны, и соседние, даже более древние континентальные империи - Оттоманская и Австрийская. Вопрос в другом: почему их имперская история на этом и заверши­лась, тогда кац в России агония средневековья затянулась еще почти на столетие? Почему, в отличие от Турции и Австрии, не научил её опыт Катастрофы и осталась она после 1917-го такой же кнутобойной милитаристской империей, какой была до него?

Более того, повинуясь велению терзавшего её фантомного напо­леоновского комплекса, Россия, как мы знаем, опять устремилась к тому же гибельному для нее сверхдержавному статусу, который однажды погубил - на глазах, можно сказать, ее новых лидеров - постниколаевскую империю. И даже добилась на этот раз гигантских территориальных «дополнений», напророченных ей, как мы пом­ним, Тютчевым, Данилевским и Шараповым.

Нет, конечно, не прошли и после того, как она в очередной раз «встала с колен», границы царства русского по Гангу и Ефрату, как было завещано. Но Восточную Европу, славянскую и неславянскую, «со свежим населением» в in миллионов душ, вспомним бухгалте­рию Данилевского, проглотить она все же умудрилась, не поперхнув­шись.

Пусть и не стала советская Россия той, единственной и «первой в мире», о какой мечтали накануне Катастрофы её бешеные национа­листы, но все-таки оказалась она способна снова, как при Николае I, противопоставить себя человечеству. И все лишь затем, чтобы три поколения спустя, не выдержав напряжения еще одного мирового конфликта, снова рухнуть в одночасье и практически без выстрела? Точно так же, как в 1917-м? Так зачем же, спрашивается, было кале­чить еще три поколения живых - и родных притом - душ?

Вопрос, однако, остается: как удалось России то, что не удалось соседним империям? И почему?

I Глава десятая

В 03 D О Ж Д 6 Н И 6 Агония бешеного национализма

империи или агония?

Это судьбоносные, согласитесь, для будущего России вопросы. Первостепенно важны они и для её соседей. И, в конечном счете, для мира в целом. Ибо если наполеоновский комплекс России действительно неизлечим и её очередная попытка «присоединиться к миру», говоря словами Чаадаева, в 1989-2002-м была всего лишь, пусть и затянувшимся по сравнению с тем, что про­изошло с февраля по октябрь 1917-го, но все-таки коротким в мас­штабах истории интермеццо в вековой имперской симфонии, то холодная война на самом деле и не кончилась вовсе. И противостоя­нию России с миром предстоит возобновиться, как, собственно, и мечтают ее сегодняшние бешеные националисты, наследники Шарапова и Данилевского.

Я исхожу, как знает читатель, из точки зрения противоположной. Из того, что присутствуем мы сегодня при агонии русского средневе­ковья, сохранявшегося все эти столетия благодаря обстоятельствам

исторически неповторимым. Из того, короче говоря, что перед нами сегодня и впрямь интермеццо, но интермеццо агонии.

Эта глава посвящена описанию своего рода репетиции такой аго­нии - после крушения первой империи. Как увидит читатель, прохо­дила она тяжело, порою страшно. Но при всём том имели мы и тогда уже дело не с возрождением вековой «политической мутации», но с её последним жестоким спазмом. Нет, не суждено было России родить антихриста, как опасался Леонтьев - в еще одном знамени­том пророчестве, вынесенном в эпиграф этой главы.

Сперва, однако, придётся нам все-таки попытаться объяснить, благодаря каким историческим обстоятельствам не рухнула после Т1ервой мировой войны, в отличие от соседних континентальных империй, и Российская. Атакже почему оказалась ее советская эпо­пея лишь отложенным финалом.

Глава десятая Агония бешеного национализма

очередной реставрации

Не спрашивайте об этом, впрочем, сегодняш­них бешеных националистов. Для них никакой загадки тут нет. Как и их предшественники после краха первой империи, они совершенно убеждены, что виною всему происки врагов России. Постаралась пятая колонна внутри страны - вкупе, конечно, с врагами внешними. Одни склоняются к тому, что главную роль здесь сыграли предатели, будь то либералы, как уверен кающийся либерал Михаил Леонтьев, или масоны, которых решительно, как мы помним, проталкивал на эту роль Вадим Кожинов, или и вовсе жидомасоны, как настойчиво убеждает нас Михаил Назаров.

Энтузиасты

Александр Проханов, однако, затрудняется определить, какой именно категории предателей отдать пальму первенства в разруше­нии Российских империй (поскольку уверен, что прародительницей России была чуть ли не Вавилонская империя, то насчитывает он не два, а четыре таких крушения). Хоть и клеймит он позором «предате- лей Горбачева и Ельцина» и вообще всяких «мстительных карликов»