Как писал в 1882 году известный географ Николай Ядринцев, «Сибирь по происхождению продукт самостоятельного народного движения и творчества; результат порыва русского народа к эмиграции. к переселениям и стремления создать новую жизнь на новой земле… поэтому мы вправе считать Сибирь продуктом вольнонародной колонизации, которую впоследствии государство утилизировало и регламентировало».
К 1700 году выяснилось, что Московия составляет не больше одной четвертой части новой, гигантской, самой большой в мире страны. И управлять ТАКОЙ страной снулая и деградировавшая метрополия не в силах. Вот тогда и явился Петр и, железной рукой разрушив отрезанную от мира Московию, круто развернул страну лицом к Европе с ее технологиями не только кораблестроения. но и управления государством. Он назвал эту новую страну государством Российским. Так Сибирь создала Россию.
Отсюда вывод авторов книги: «Подход, основанный на трактовке России как сложносоставной страны, позволяет нам рассматривать Сибирь не только как географическую, но как социальную и экономическую целостность, обладающую исторической идентичностью». А следствий из этого подхода — бездна.
«Бюджетный маневр»
Что, прежде всего, следует из факта (который, собственно, никто не оспаривает), что Сибирь создала Россию? Разве не то, что без Сибири не может быть России (не без Путина, как опрометчиво объявил на всю страну некий царедворец, ибо Путины приходят и уходят, а Россия остается), но именно без Сибири? И поэтому «любые элементы сепаратизма… в этой части страны могут стать для России смертельными». По этой причине, полагают авторы, «важнейший вопрос, который стоит перед Сибирью, заключается, на наш взгляд, в том, следует ли ей продолжать нести тяжелые жертвы ради сохранения ее же эксплуатирующей системы?» (курсив авторов «Сибирского благословения». Вообще все цитаты, если это специально не оговорено, взяты из этой книги).
Вот тут и настигает авторов первый парадокс обсуждаемой ими темы. Он прост, как кирпич. Задать-то свой «важнейший вопрос» Сибирь может, но как на него ответить? При ближайшем рассмотрении оказывается, что набор ответов на него ничтожен. Фактически их всего два, причем один из них при существующем режиме неподъемен, другой неприемлем.
Да, Сибирь может отвергнуть «диктат Москвы», обрекающий ее на роль «амбара», пригодного лишь для хранения необходимых для экспорта товаров, может объявить себя автономной от Москвы или даже отделиться, мгновенно «обесточив» Центральную Россию и превратив ее в третьестепенное государство. Но на практике это означало бы для Сибири не более чем смену диктатора. Ибо «масштабы ведущейся на Тихом океане политической и экономической игры способны охладить самые горячие головы, мечтающие о “сибирской автономии”. Освобождение от диктата Москвы означало бы автоматическое попадание под влияние, если не под власть Пекина».
Но если такой ответ на «важнейший вопрос» неприемлем, то что остается? Попытаться «перестроить всю внутреннюю структуру России»? На практике это, прежде всего, означало бы «изменение характера бюджетных потоков в России» (и здесь курсив авторов.) или, попросту говоря, перераспределение налогов. На протяжении веков это не получалось. Главным образом, по причинам опять-таки историческим. В отличие от США, такой же поселенческой колонии, в крестьянской Сибири с самого начала не сложилась собственная элита, способная постоять за себя. Московия «регламентировала» ее как отдаленную провинцию империи. Достаточно сказать, что первый университет в Сибири был основан (в 1878 году в Томске) на 242 года позже, чем в Бостоне. Так дальше и пошло. США отделились от метрополии, а Сибирь по-прежнему оставалась отдаленной провинцией империи, не мечтая о перераспределении налогов даже в брежневские годы, когда оказалась единственным гарантом экономической состоятельности России. Каковым, собственно, остается и по сей день.
Сейчас, однако, когда международная обстановка накалена до предела, глобальная экономическая конъюнктура существенно ухудшилась (скорее всего, надолго) и региональные бюджеты не вылезают из дефицита, настает, полагают авторы, «практически идеальный момент для перестройки всей внутренней структуры России». Имеется в виду, что формальный, имперский «федерализм», при котором Москва забирает себе львиную долю всех налогов, а потом посредством всякого рода бюджетных трансфертов, субсидий и дотаций распределяет их по субъектам «федерации», перестает работать.
Хотя бы потому, что суммарные долги регионов достигли 2,3 трлн руб. (более 40 % их ежегодных доходов) и из 21 территории Сибирского и Дальневосточного федеральных округов уже 20 (!) были по итогам 2015 года дотационными. А по мере того, как Москва все глубже увязает в воронке финансового кризиса, надежды на субсидии на глазах тускнеют. Получается второй парадокс: Сибирь как единый мегарегион выступает главным донором российской финансовой системы, а бюджеты субъектов, на которые он разделен, в хроническом дефиците.
Как выйти из этой, по сути, нелепой ситуации? В 2013 году, когда писалось «Сибирское благословение», авторы были настроены радикально. Вплоть до того, чтобы дать деньги Сибири даже за счет дефицита в Москве: «Мы убеждены, что масштабное перераспределение средств в пользу Сибири — это единственное средство обеспечить модернизацию всей России». Более того, «для придания импульса развития зауральской части России нужны дополнительные деньги, а европейской части-их дефицит». В 2016-м, однако, когда падение цен на нефть и санкции позаботились о дефиците в Москве, авторы несколько модифицировали свои предложения. Вкратце: так, чтобы и Москва была сыта, и регионы целы.
Достигается это, по их мнению, разделом основных для Сибири налогов НДПИ И НДС (в сумме 7,55 трлн рублей) на федеральную и региональную компоненты. Ст. 72 Конституции РФ не только позволяет, но и требует этого: «Вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами находятся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов». В просторечии — «правило двух ключей». Это понятно: Кон-ституция-то федеративная, и унитарная постимперская государственность, естественно, находится с ней в непримиримом противоречии.
Так или иначе, даже четверть НДПИ равнялась бы половине всех безвозмездных перечислений, которые Центр «даровал» в 2014 году субъектам региона Сибирь. Вторую половину вместе с бюджетным дефицитом этих субъектов покрыла бы региональная часть разделенного НДС. При этом нет никакой нужды тратить на Сибирь больше денег, чем сейчас. Меняется только источник наполнения региональных бюджетов: вместо непрозрачных субсидий и трансфертов Сибирь получает средства напрямую от разделенных НДПИ и НДС. Смысл этого разделения налогов не только в том, что оно заставило бы региональные власти искать любую возможность самостоятельно зарабатывать деньги, но и в том, что оно стало бы стимулом для привлечения новых инвестиций и, следовательно, для радикального улучшения инвестиционного климата. Короче, развязало бы местную предприимчивость и инициативу, которыми всегда славна была Сибирь. «Если не в Сибири, — спрашивают авторы, — то где должна зародиться частная инициатива и новый тип предпринимательства?»
А закрыть «дыру» в федеральном бюджете мог бы отказ от возврата НДС на экспортируемые товары, что «существенно уменьшило бы коррупционные схемы, наиболее часто возникающие именно при администрировании возврата этого налога». (Замечу в скобках, что, как понимает читатель, я практически буквально следую здесь предложенному авторами «бюджетному маневру», но не разделяю их оптимизма, возвращаясь тем самым к нашему «первому спору».) Боюсь, что момент, когда даже Ленин подвергся уничтожающей критике за то, что настоял в свое время на самоуправлении регионов-республик, не очень подходит для требования отменить имперскую «федерацию», к чему, по сути, и сводится перераспределение налогов. Зато для России ПОСЛЕ Путина предложенный авторами маневр — не только замечательная находка, но, возможно, и решение ключевого вопроса о судьбе федеративной системы (вопроса, которым на свою беду до сих пор пренебрегает оппозиция).
