ПЕРВЫЙ ДЕНЬ КУВЫРКОМ
Я стоял в ванной и чистил зубы — занятие не самое приятное, но успокаивающее. Когда чистишь зубы, как-то забываешь обо всем остальном. Представьте себе мой испуг, когда в зеркале рядом с моим лицом вдруг отразилась жуткая зеленая физиономия!
— Эй, Дункан, — хрипло прошептал голос за моей спиной. — Сколько времени?
Меня охватила паника.
— Убирайся! — завопил я.
Полетевшая из моего рта пена от зубной пасты забрызгала зеркало, а отвратительная физиономия злорадно ухмыльнулась.
— Ответ неправильный, — проскрипел голос. — Не «убирайся», а «защищайся»!
Чья-то сильная рука обвилась вокруг моей шеи.
— Помогите! — задыхаясь, крикнул я — Пришельцы…
Но, несмотря на ужас своего положения, я все же успел разглядеть, что рука, державшая меня, была обычной и вполне человеческой.
— Патрик! — воскликнул я. Ужас моментально улетучился, сменившись гневом — А ну, кончай немедленно! Ты… ух!
Я сказал «ух!» вместо «убирайся», поскольку в этот момент Патрик, стащивший с себя зеленую резиновую маску, отвесил мне подзатыльник. Если бы я мог объяснить вам, почему моему старшему брату так нравится приставать ко мне, то с удовольствием бы объяснил, но я не могу, потому что сам не знаю. Просто иногда на него находит агрессивное настроение. Мне и самому время от времени хочется кого-нибудь поколотить. Знаете, как это бывает: ты расстроен, тебе тошно, а злоба-то все копится, копится, и вдруг — бац!.. — и ты кому-то врезал.
Или сдержался; тут уж зависит от характера. Но в нашей семье нежничать не принято.
Патрик отвесил мне новую оплеуху.
— Ты, урод! — завопил я, пытаясь освободиться от его хватки. — Немедленно выметайся отсюда!
— А ну-ка тихо, вы оба! — прикрикнул отец откуда-то снизу. Я мог бы позвать его на помощь и попросить, чтобы Патрик оставил меня в покое, но из этого не вышло бы ничего хорошего. Отец любит говорить, что жизнь — непростая штука, а человеку, мол, постоянно достаются пинки и зуботычины, поэтому надо привыкать заранее. Может быть, это и верно, но я что-то не замечал, чтобы какой-нибудь учитель, увидев, как я срываю злость на подвернувшемся под руку третьекласснике, улыбнулся и сказал: «Ну, Дункан, ты дал маленькому Джимми хороший урок. Теперь он будет знать, что жизнь — непростая штука». Обычно учитель говорит: «Послушай, Дункан, я уже по горло сыт твоими фокусами. Еще одна подобная выходка— и ты отправишься прямиком в кабинет директора!» Или, если учитель находится и особенно хорошем настроении, он может сказать: «Ну, ну, Дункан, разве так нам следует решать свои проблемы?»
В нашей семье проблемы решаются именно так. Интересно, с какой планеты свалились эти учителя? Кстати говоря, уместный вопрос, особенно учитывая недавние события, случившиеся в нашем городке.
Видите ли, у нас в Кентукки-Фоллс все немного на взводе с прошлой весны, когда инопланетный пришелец Броксхольм похитил Питера Томпсона, главного умника из нашего класса, и забрал его с собой в космос. Хотя Броксхольм как сквозь землю провалился, люди до сих пор боятся. Похоже, им кажется, что пришельцы все еще шастают вокруг и только поджидают удобного случая, чтобы похитить очередного ребенка.
Уж если взрослые так испуганы, то можете быть уверены: детям житья не будет. Наверное, прошлое лето было для наших ребят самым тяжелым из всех: многие родители боялись отпускать своих ненаглядных крошек погулять на улицу. Их излюбленным выражением было: «Я не хочу, чтобы ты пропал без вести, как несчастный Питер Томпсон». (Вообще-то мои родители так не говорили, в отличие от остальных.) Готов поспорить, что и через сто лет здешние жители будут рассказывать своим детям, что если те будут плохо себя вести, то придет бука-пришелец и заберет их.
Как назло, отец Питера Томпсона — которому Питер раньше был до лампочки — вдруг решил, что ему очень не хватает своего сына.
Как-то раз мистер Томпсон подошел ко мне в парке.
— Ты ведь знаешь, где Питер, верно? — спросил он — Ты знаешь, куда забрали моего мальчика?
Какое-то время я просто стоял и разглядывал его. Мистер Томпсон заметно похудел, и под глазами у него появились темные круги. Костюм болтался на нем, как на вешалке. Тут я вспомнил слова Питера, когда он разрешил мне остаться у себя дома и спрятаться от пришельца. «Не беспокойся насчет моего отца, — сказал Питер. — Он не станет возражать. Он даже ничего не заметит».
Так и случилось. Мистер Томпсон редко бывал дома, а когда все-таки появлялся, то не обращал на сына никакого внимания.
Так вот, я посмотрел на него, печального и похудевшего, и вдруг брякнул:
— Вам-то какая разница, где он сейчас?
Потом я убежал со всех ног. Я боялся, что он догонит меня и преподнесет мне очередной урок «непростой жизни». Согласен, мои слова прозвучали довольно скверно, но мне почему-то казалось, что мистер Томпсон так расстраивается по одной-единственной причине: все остальные считают, что ему следует горевать.
Сказать по правде, я сам немного скучаю по старине Питеру. Все думают, будто я ненавижу его, но это неправда. Я подзуживал его лишь потому, что не знал, как подобрать к нему нужный ключик. Ну… может быть, я и в самом деле недолюбливал его. Само собой — он умник, а я двоечник и к тому же хулиган. Недавно мне пришло в голову, что я не такой уж и тупица, просто меня приучили так думать. Разумеется, учителя и члены моей семьи очень постарались, чтобы я сам пришел к такому выводу.
Сегодня утром, собираясь в школу, я чувствовал себя довольно тупым парнем. Во-первых, я опоздал из-за стычки с Патриком. Во-вторых, у меня болела голова, так как отец на прощанье наградил меня затрещиной. По крайней мере, Пату от него тоже досталось: когда дело доходит до рукопашной, отец не разбирает, кто прав, а кто виноват.
В-третьих, я никак не мог найти свой класс. Занятия начались с сегодняшнего дня, а мне раньше не приходилось бывать в здании школы. «Но почему?» — спросите вы. Отвечаю: потому, что в тот день, когда остальных повели на ознакомительную экскурсию в высшую начальную школу2, я преспокойно играл в футбол. Я полагал, что мне все равно нет смысла ехать, поскольку ожидал остаться на второй год в шестом классе. Когда меня перевели в седьмой, я был просто потрясен. Думаю, такое счастье мне привалило лишь потому, что после скандала с инопланетянами школьное начальство решило перевести поголовно весь «пострадавший» класс в другую школу.
Первый учебный день в новой школе сам по себе проходит достаточно тяжело, даже если приходишь вовремя и имеешь какое-то представление о расписании занятий. А если ты опаздываешь, да еще в придачу сталкиваешься со здоровенным, мрачным мужчиной, который хватает тебя за руку со словами: «Не слишком-то хорошее начало учебного года, не так ли, Дугал?» — тогда пиши пропало.
— А-ааа! — заорал я. — Оставьте меня в покое!
Похоже, он удивился. Я и сам удивился своей реакции, но то, как он сцапал меня, напомнило мне мою первую встречу с Броксхольмом, когда пришелец изображал из себя учителя и помешал мне вздуть Питера Томпсона.
— А ну прекрати! — рявкнул он и встряхнул меня.
Я прекратил. Не только потому, что успокоился, но и потому, что узнал его. Его звали Мануэль Кетчам, и он работал директором высшей начальной школы с прошлой весны, после того как со старым директором случился нервный припадок. По словам моего брата Патрика, мистер Кетчам был настоящим зверем. Школьники за глаза прозвали его Хваталой.
Должно быть, Хватала тоже слышал про меня.
— Меня предупреждали, что за тобой нужен глаз да глаз, Дугал, — мрачно сказал он, — И теперь я понимаю почему.
Он спросил, чем я могу оправдать свое опоздание, и мне пришлось промолчать. Тогда он прочитал мне целую лекцию про ответственность и пунктуальность, и в результате я опоздал еще на пять минут.
