Отдала приказ «показательной порки» для двоих парней Шахова, а ему самому пригрозила убраться из страны. Лучше останусь со своими снами и иллюзиями, зато это безопасно для дорогих моему сердцу людей.

Но это больно. Саморазрушение.

Еле дождалась, чтобы остаться одной. Уже потом, стоя под душем, ревела от души по несбывшимся надеждам и разбитым мечтам. Оплакивала до судорожной икоты то, что уже не смогу быть счастливой по-настоящему.

Одна моя отдушина- это океан и залив Витория. Отец был одержим своим городом, что даже при рождении дал мне его имя. Витория.

Потом мать сбежала с каким-то русским путешественником, прихватив трёхлетнюю меня с собой. Постоянно мы нигде не жили, поэтому отец не смог нас найти. Я же вообще его не помнила. Когда умерла мама, мы уже долго скитались по России, поэтому я никуда не дёрнулась. Привыкла. На тот момент очередной муж дочку умершей женушки не желал, ну если только в качестве замены. А этого не хотела я.

Сбежала и жила самостоятельно пару лет, пока не встретила свою парочку- Чип и Дейл - умный и серьёзный Герман и весельчак Дениска.

С ними моя жизнь изменилась. Появилась опора и уверенность в завтрашнем дне. Мы начали своё дело с Авериным. Шахов подался в службу, потом полиция. Тоже нам частенько помогал. И когда мне казалось, что жизнь наладилась, меня нашёл Карл дон Коста. Отчество, оказывается, мать мне оставила от родного отца.

Я долго отказывалась, обижалась, но отец меня действительно любил. Я, к нашему общему сожалению, была его единственным ребёнком. Двое моих младших братьев умерли. Ответственность легла на мои плечи.

Вынырнула из воспоминаний, как из сказки. Кажется, это всё было давно и не со мной.

А завтра воскресенье… мой любимый день за последние полтора месяца – поездка в залив, а там и большая акватория. Вода меня успокаивает, а иногда приплывающие стайки дельфинов развлекают. Отключаю на время образ железной леди и веселюсь вместе с ними, кормлю их рыбкой, которую специально беру с собой. Говорили, тут водятся красивые черепахи, но нырять с аквалангом я боюсь.

Подводные глубины меня всегда пугали, в отличие от Аверина. Герман, прирождённый дайвингист, в своё время даже награды какие-то получал, но меня с собой никогда не звал. А я … не просилась.

Слёзы, как по команде, подкатились к глазам. Чёрт! Надо просто не думать о нём!

Всё! Вика, возьми себя в руки!

Позвонила пилоту и согласовала полет на раннее утро и легла в постель. Спать, надо спать…

"- Вика...иди ко мне...Вика...

Я поворачиваю голову и вижу Германа в майке и в спортивных штанах.

- Вика... Иди...Иди ко мне...

Я делаю от окна своей спальни несколько шагов и оказываюсь в его руках.

- Моя Вика, - шепчет мне в волосы... до мурашек по телу.

Я поднимаюсь на носочки и целую его жёсткие губы. Не хочу говорить, хочу почувствовать.

Герман сжимает меня сильнее и жадно целует в ответ. Бедром я чувствую его эрекцию и, не сдерживаясь, стону ему в рот. Просовываю руку под резинку его спортивок и глажу член поверх боксеров.

- Вика... Вика...

Он одним быстрым движением смахивает всё, что было на тумбочке, и садит меня на неё, прежде стянув с меня джинсы. Широко развожу бёдра, чтобы с трепетом вдоль позвоночника почувствовать его мощное тело между ними.

- Люблю твою привычку ходить дома без лифчика, - хрипит в шею, обдавая жаром дыхания.

Наклоняется и кусает меня за сосок поверх тонкой ткани топа. Я стону, выгибаясь в мужских руках под нужный ему угол.

- А когда ты голая, мне это ещё больше нравится, - и медленно тянет низ топа вверх, задевая чувствительную кожу груди, соски.

В конце сама скидываю вещицу на пол, уже елозя от нетерпения задницей по тумбочке.

Но Аверин не торопится, продолжая играть с грудью- проводит пальцами по соскам, катает их между пальцами, выбивая из моего горла короткие стоны и царапины по его плечам.

- Знаешь, как сильно я тебя хочу?

- Нет, - стону я, чувствуя, как живот заливается яркими искрами возбуждения.

- Я не остановлюсь ни перед чем, - шепчет прямо в ухо.

Снова ласкает пальцами необычно чувствительные соски, пока его губы обжигают подбородок, шею, спускаясь всё ниже. Втягивает в рот сосок, катает его на языке. Возбуждение летит по телу, срывая все запреты. В животе пожар, а в голове сплошной дурман. Меня начинает потряхивать, когда Герман пальцами ныряет в трусики и размазывает смазку по половым губам.

Я громко стону и вжимаюсь промежностью в его ладонь, буквально требуя облегчения этой сладкой муки. Он прерывает мои стоны глубоким поцелуем. Нажимает на клитор пальцами, и меня обдаёт кипятком изнутри. Двигаюсь в такт его пальцам, забывая дышать.

- Ай-ай-ай, а я Викусь?

- Ты..., - но новая спираль удовольствия прерывает речь стоном. – Ты тоже... хочешь?

-Да. Хочу. Тебя. До звёзд, - шепчет прямо в губы.

- Так дай ..., - но в этот момент он глубже вводит в меня два пальца, выбивая те жалкие остатки воздуха из лёгких, что я успела накопить.

Трахает меня всего пару движениями и снова возвращается к клитору, не давая мне уйти за край.

- Так...Вика, ты там что-то не закончила, - шепчет в мои пересохшие губы.

- Гера, ты … садист, - я на автомате облизываю губы, и его взгляд неотрывно следит за ходом моего языка.

За его полуприкрытыми веками не вижу эмоций, но его сексуальная аура, как и упирающийся в мою промежность стоящий колом член говорят сами за себя.

- Дай нам обоим кончить, Герман.

Ему нравится моё предложение.

Аверин чуть отклоняется от меня, чтобы окончательно раздеться. Его член стоит по стойке смирно, обещая мне долгожданный оргазм. О, да!»

- Синьора Витория!

Герман, какая я тебе синьора Витория?!

- Синьра Витория, нас ждёт пилот.

Распахнула глаза и резко села в постели.

За окном начался рассвет, а мой телохранитель учтиво стоял за слегка приоткрытой дверью спальни.

- Да, конечно. Десять минут, Филипп.

- Хорошо.

Он ушёл, а я всё пыталась сбросить оцепенение неудовлетворённого, но такого заведённого этим сном тела.

На было Германа и его ласк, в реальности мне остались только его фотки.

Глава 9

Виктория

С плохо скрытым раздражением откинула телефон рядом с собой на сиденье.

Откинулась на подголовник на заднем сидении в машине и закрыла глаза. Пришлось снова себе напомнить, что в машине я не одна.

Но взбудораженное сном тело плохо слушало команды мозга.

Почему меня так трясет от возбуждения? Стоит только вспомнить или просто пролистать ленту фоток Аверина? И за каким хреном я вообще это регулярно делаю?!

Шшш, — раздался его голос у меня в голове.

И все правильные посылки меркнут, когда короткими яркими вспышками всплывают воспоминания.

Вот рука Германа в моих трусиках и меня трясёт от возбуждения … или мы у стены ресторанного туалета и он глубоко трахает меня, а я сжимаю губы, чтобы не стонать … Гера мажет мне спину смазкой, и мурашки проносятся по моему телу, в животе пожар, а потом он трахает меня у раковины.

Боже, тот оргазм, я тогда стоять не могла, так тряслись ноги.

Я почувствовала, как возбуждение уже в реальности спустилось в низ живота, к влагалищу, сделав мои трусики мокрыми. Чёрт!

Твою мать, мне срочно нужно кончить, а иначе я сойду с ума!

Постаралась дышать глубоко и размеренно, чтобы хоть немного выйти из этого эротического транса. А кто виноват?! Правильно! Сволочь Герман! Подсадил меня на себя, как нарика на дозу качественного товара.

- Виктория... Всё хорошо?- раздался на русском осторожный голос внимательного Филиппа, что ехал на переднем сидении с водителем.