– В полицию?

– Нет, я сам буду полицией. Когда я сплету паутину, полиция может ловить в нее мух.

Весь день я был занят своей медицинской практикой и вернулся на Бейкер-стрит поздно вечером. Шерлок Холмс еще не приходил. Было уже около десяти часов, когда он возвратился, бледный и усталый. Он подошел к буфету и, отломив кусок хлеба, стал жадно жевать, запивая большими глотками воды.

– Проголодались? – заметил я.

– Умираю с голоду. Совершенно забыл поесть. С завтрака не было во рту ни крошки.

– Да что вы?

– Ни крошки. Мне некогда было об этом и думать.

– А как дела?

– Превосходно.

– Вы нашли ключ к загадке?

– Преступники у меня в руках. Молодой Опеншо недолго останется неотмщенным. Знаете что, Уотсон, давайте заклеймим этих дьяволов их собственным клеймом! Неплохо придумано, а?

– Что вы хотите сказать?

Он взял из буфета апельсин, разделил его на дольки и выдавил на стол зернышки. Пять зернышек он положил в конверт, написал на внутренней стороне клапана «Ш. X. за Д. О.», запечатал конверт и адресовал письмо «Капитану Джеймсу Кэлхуну, парусник „Одинокая звезда“, Саванна, Джорджия».

– Письмо будет ждать Кэлхуна, когда он войдет в порт, – с усмешкой сказал Холмс. – Думаю, что ему предстоит бессонная ночь. Письмо предскажет ему судьбу так же безошибочно, как и Опеншо.

– А кто такой капитан Кэлхун?

– Вожак всей шайки. Я доберусь и до других, но он будет первым.

– Как вы их нашли?

Он достал из кармана большой лист бумаги, сплошь исписанный датами и названиями.

– Я провел весь день, просматривая Ллойдовскую картотеку и подшивки старых газет, изучая путь каждого корабля, побывавшего в Пондишери в январе и феврале 83-го года. За эти месяцы в регистре отмечено тридцать шесть судов значительного водоизмещения. Одно из них, «Одинокая звезда», сразу привлекло мое внимание. Правда, местом его отправления был Лондон, но зато «Одинокая звезда» – ведь так называют один из американских штатов.

– Кажется, Техас.

– Не знаю точно, какой именно, но я понял, что это судно американское.

– Что же дальше?

– Я просмотрел даты прибытия и отправления судов в Данди, и, когда обнаружил, что парусник «Одинокая звезда» был там в январе 85-го года, мои подозрения обратились в уверенность. Тогда я навел справки относительно судов, находящихся в настоящее время в Лондонском порту.

– И что же?

– «Одинокая звезда» прибыла сюда на прошлой неделе. Я поехал в доки Альберта и узнал, что сегодня рано утром «Одинокая звезда» ушла вниз по реке, направляясь обратно в Саванну. Я телеграфировал в Грейвсенд и выяснил, что «Одинокая звезда» проходила там несколько часов назад, а так как ветер восточный, я не сомневаюсь, что она уже миновала Гудуин и находится недалеко от острова Уайт.

– Что же вы теперь собираетесь делать?

– О, Кэлхун теперь у меня в руках! Я узнал, что он и два его помощника – единственные американцы на корабле. Все остальные финны и немцы. Я знаю также, что прошлую ночь все трое провели на берегу. Это мне сказал человек, который работал на погрузке «Одинокой звезды». Прежде чем парусник достигнет Саванны, почтовый пароход доставит туда мое письмо, а телеграф сообщит саваннской полиции, что этих троих джентльменов с нетерпением ждут здесь в связи с обвинением в убийстве.

Однако в самых лучших человеческих планах всегда оказывается какой-нибудь изъян, и убийцам Джона Опеншо не суждено было получить зернышки апельсина в знак того, что некто, столь же хитрый и решительный, как и они сами, напал на их след.

В том году осенние штормы были на редкость продолжительны и жестоки. Мы долго ждали из Саванны вестей об «Одинокой звезде», но так и не дождались. Наконец пришло сообщение, что где-то далеко в волнах Атлантического океана обнаружен ахтерштевень какого-то судна; на нем были вырезаны буквы «О. З.». Это все, что нам суждено было узнать о судьбе «Одинокой звезды».

Человек с рассеченной губой [18]

Айза Уитни, брат покойного Элиаса Уитни, доктора богословия, директора богословского колледжа Св. Георгия, приучился курить опий. Еще в колледже, прочитав книгу де Куинси, в которой описываются сны и ощущения курильщика опия, он из нелепой прихоти начал подмешивать опий к табаку, чтобы пережить то, что пережил этот писатель. Как и многие другие, он скоро убедился, что начать курить гораздо легче, чем бросить, и в продолжение многих лет был рабом своей страсти, внушая сожаление и ужас всем своим друзьям. Я так и вижу перед собой его желтое, одутловатое лицо, его глаза с нависшими веками и сузившимися зрачками, его тело, бессильно лежащее в кресле, – жалкую развалину, обломок благородного человека.

Однажды вечером, в июне 1889 года, как раз в то время, когда начинаешь уже зевать и посматривать на часы, в квартире моей раздался звонок. Я выпрямился в кресле, а жена, опустив свое шитье на колени, недовольно поморщилась.

– Пациент! – сказала она. – Тебе придется идти к больному.

Я вздохнул, потому что незадолго до этого вернулся домой после целого дня утомительной работы.

Мы услышали шум отворяемой двери, чьи-то торопливые голоса и быстрые шаги в коридоре. Дверь комнаты распахнулась, и вошла дама в темном платье, с черной вуалью на лице.

– Извините, что я ворвалась так поздно, – начала она и вдруг, потеряв самообладание, бросилась к моей жене, обняла ее и зарыдала у нее на плече. – Ох, у меня такое горе! – воскликнула она. – Мне так нужна помощь!

– Да ведь это Кэт Уитни, – сказала жена, приподняв ее вуаль. – Как ты испугала меня, Кэт! Мне и в голову не пришло, что это ты.

– Я просто не знаю, что делать. Вот и решила приехать к тебе.

Это было обычным явлением. Люди, с которыми случалась беда, устремлялись к моей жене, как птицы к маяку.

– И правильно поступила! Садись поудобнее, выпей вина с водой и рассказывай, что случилось. Может быть, ты хочешь, чтобы я отправила Джеймса спать?

– Нет, нет! От доктора я тоже жду совета и помощи. Речь идет об Айзе. Вот уже два дня, как он не приходит домой. Я так боюсь за него.

Не в первый раз беседовала она с нами о своем несчастном муже – со мной как с доктором, а с женой как со своей старой школьной подругой. Мы утешали и успокаивали ее как могли. Знает ли она, где находится ее муж? Может быть, нам удастся привезти его домой?

Да, найти его – дело нетрудное. По ее словам, в последнее время он ходит курить опий в один и тот же притон. Это в Сити, в отдаленном восточном квартале. До сих пор его оргии длились всего один день, и к вечеру он обычно возвращался домой в полном изнеможении, совершенно разбитый. Но на этот раз его нет двое суток, и он, конечно, валяется там, среди подонков из порта, вдыхая ядовитый дым или забывшись тяжелым сном. Она была убеждена, что он в «Золотом самородке», на Аппер-Суондам-лейн. Но что ей делать? Не может же она, молодая, застенчивая, робкая женщина, пойти туда, чтобы вызволить своего мужа из этого хулиганского логова? Вот как обстояло дело, и помочь ей мог только я.

Мог ли я не сопровождать ее? Впрочем, зачем ей идти? Я лечил Айзу Уитни и, как доктор, имел на него определенное влияние. Я был уверен, что одному мне будет легче справиться с ним. Я дал ей слово, что в течение двух часов усажу ее мужа в кеб и отправлю домой, если только он действительно находится в «Золотом самородке».

Через десять минут, покинув кресло в уютной гостиной, я мчался в экипаже в восточную часть города. Я знал, что дело предстоит довольно необычное, но в действительности оно оказалось более странным, чем я ожидал.

Сначала все шло хорошо. Аппер-Суондам-лейн – грязный переулок, расположенный позади огромных верфей, которые тянутся по северному берегу реки, на восток от Лондонского моста. Притон, который я разыскивал, оказался в подвале между какой-то грязной лавкой и кабаком; в эту черную дыру, как в пещеру, вели крутые ступени. Посередине этих ступеней образовались выбоины – такое множество пьяных ног спускалось и поднималось по ним.