Но зачем тогда раскраски, к тому же старые, с прошлой и позапрошлой реконструкции? Нет, не сходится. Крейсер выглядел скорее как собственность могучего и независимого клана. Точно, вот оно, подумала принцесса, это трофейный греанский крейсер, вот и маркировка у корабля… нестандартная и незнакомая. Его разбили в бою и забрали себе, реконструировали (не раз), с тех пор он служит хозяевам верой и правдой. И в систему Щёргл он прибыл в таком же плачевном состоянии, как и станция грешного Зойдберга: залатанная, обедневшая и с ворохом проблем.
Ну, мятый госпиталь в данный момент был ещё хуже. Но общее впечатление Аны сложилось именно такое: одна станция с большим грузом проблем встретила другую такую же. Только в первую вцепилось явно готовое к последнему сражению гигантское Существо.
— Держитесь! — предупреждающе крикнул Ворчун.
Левиафан, узнав пришедший крейсер, издал чудовищный гуло-рёво-крико-вое-визг, восходящий от грохочущих басов к вершинам ультразвука, подобрал щупальца и рывком развернул станцию так, чтобы закрыться ей от врага. Его пасть казалась приоткрытой в панике.
Госпиталь содрогнулся, всех тряхнуло, Ана едва удержалась на ногах, схватившись за стеллаж. Снова взвыла идиотская сирена, как будто хоть одна живая душа на станции проморгала первое столкновение и не знала, что вокруг творится бедлам.
Сквозь Иинхала прошвырнулась сорванная дверь, но он не пострадал — преимущество бытия визиограммой. В доктора Жель воткнулся гнутый кусок аппаратуры и плюхнулся сорванный со стены ремонтный паук, к счастью, тела мелкарианцев равнодушны к мелким повреждениям. И лишь кинетик остался невозмутим, он вновь завис, укрывшись щитом собственной силы — благо, что пациента в этот раз спасать было не нужно, его удержали и защитили силовые путы.
— Входящий сигнал-ультиматум, — испуганно доложил Ворчун. — Ох, что будет…
Глава станции вновь бросил нервный взгляд на Одиссея, его уши-антенны подрагивали от напряжения.
— Принимайте, — сказал он. — Выведите на визуал.
— Мы дети непобедимого Харзаи, — угрожающе выговорило существо с экрана, словно озвученное имя должно было всех запугать. — Мы заявляем права на нашу добычу. Отдайте зверя, и мы не будем отвечать на уничтожение нашего развед зонда. Откажитесь, и станьте врагами Харзаи, и приготовьтесь к безжалостной войне.
Угрожал гуманоид, похожий на человека, но куда более жилистый и мускулистый, без малейшего грамма изнеженности; от самой его фигуры исходило больше опасности и готовности калечить и убивать, чем от боевого облачения. Маска скрывала лицо, на ней блестела свежая раскраска, совпадавшая с оформлением крейсера. Наклонные ленты с чёрной окантовкой, теснящиеся друг к другу, как безумное граффити, автор которого пытался выразить понятие «сдавленная агрессия».
— Мы не заявляем прав на зверя, — тут же согласился Иинхал, — И готовы к сотрудничеству.
Ану, выросшую в доктрине Олимпиаров, покоробило, что глава станции сразу сдался, показал, что слаб, упал на спину и подставил пришельцам живот. На языке силы он дал воинственному клану понять, что они могут забрать всё, что хотят, а это прямой путь к реальным боевым действиям. Принцессу учили, что переговоры с потенциальным врагом надо вести с позиции силы. Миролюбия, но силы. Это предотвратит конфликт лучше, чем любые призывы не драться.
— У вашей станции и нет никаких легальных прав на существо! Ишь, расфуфырились, как будто что-то решают. Вы лишь гости в нашей системе, — новый голос, не сдержанный в оценках, конечно, принадлежал представителю патологически искренних крабитян. — Существо находится в юрисдикции нашей планеты по праву территориальной принадлежности. Так что выкусите, нахалы.
Дипломат возмущённо потряс клешнями.
— А вы, неизвестный корабль, вторглись в пространство Щёргл без спроса и нарушаете закон, вот же падлы! Я уполномоченный представитель нашей цивилизации, требую покинуть систему, тогда с вами будут проведены переговоры, так уж и быть.
В полной мере экспрессивную речь уполномоченного представителя передавали только на станцию. На крейсер шёл отредактированный вариант, в котором ИИ-переводчик благоразумно убрал лишние обороты. В переговорах моноэмотов и полиэмотов это было абсолютно необходимо.
Но даже вежливая версия вызвала неожиданно-резкий ответ.
— Остановите свои корабли, или мы их уничтожим, — тихо сказал гуманоид в маске, и все почувствовали, что это не пустая бравада, а факт. — Существо наше, вы просто оказались у него на пути. Не мешайте, и останетесь жить. Или умрите с ним.
— Что?! — возмутился краб-дипломат. — Вы в своём уме, чокнутый милитарист?! Угрожать хозяевам системы, это вообще не по правилам! Так нельзя!
Ана покачала головой: концентрация наивности в этом деле заметно превышала норму. И руководство станции, и дипломат крабитян полагались на добрую волю первого встречного и на вес межсистемных уложений, на базис межзвёздного права. А оно было зыбким и непостоянным. Вселенной правила сила, так было всегда и оставалось теперь, за исключением оазисов закона и порядка. Да, в галактике было много цивилизованных и справедливых миров и государств, где защищались право и личность, царили мир и закон. Но все гуманные и передовые порядки держались лишь там, где не входили в конфликт с превосходящим по силе врагом.
Так учили наследницу олимпиаров. И воин в маске, жилистое тело которого, сжатое, как пружина, говорило яснее любых слов, устроил наивным мирянам кратчайший ликбез по истинному положению вещей:
— Мы видим технологический уровень вашей планеты и её политический статус, — веско сказал пришелец. — Вы независимая система второй технологической ступени, только недавно вошедшая в Великую сеть. Врата в вашей системе открыты не потому, что она представляет какую-то ценность, а по благотворительной программе вовлечения, которую финансирует Содружество. Так что вы никому не нужны, и реальной защиты у вас нет. Наш корабль уничтожит большую часть вашего флота, остальные будут вынуждены отступить. Пока они перестраиваются, мы произведём планетарную бомбардировку и причиним вам такие разрушения и жертвы, которых ваша молодая цивилизация ещё не переживала. Вся предыдущая история покажется вам беспечной райской прогулкой по сравнению с периодом ужаса, страданий и лишений, в который ваша планета войдёт, если вы откажетесь от исполнения наших требований.
Боец в маске замолчал. Глава станции слился с фоном и делал вид, что его здесь нет.
— Что? — непонимающе спросил крабитянский дипломат, победив прострацию. — Это реальный ультиматум? Вы готовы нарушить все правила и устроить геноцид из-за какого-то… космического кита?
— Да.
— Почему? — раздался новый голос, тихий и слабый, но твёрдый. — Почему вы готовы развязать войну из-за охоты?
Израненный человек безвольно висел в силовых путах, и когда система показала его истерзанную и покрытую наростами и заплатками фигуру, боец в маске вздрогнул, он просто не ожидал увидеть такого собеседника. Устрашающий пришелец секунду помедлил и рывком снял маску.
Под ней оказалось треугольное лицо с острым худым подбородком, покрытое лёгким персиковым пухом, запавшие от голода и лишений щёки — и большие, знавшие горе глаза. Это была женщина.
— Наше население умирает от голода, — сказала она. — У нас нехватка топлива и других материалов. Счёт идёт не на дни, а на часы, и каждый час дети Харзаи гибнут от истощения. Всё, что нам нужно, есть в этом джераи. Нам нужен этот зверь, его мясо и жир, его лёгкие, газосодержащие ткани и кости. Отдайте нам его или умрите. Времени на раздумья, переговоры, дипломатию и остальную чушь у вас нет.
— Экстренная активация врат, — сдавленным голосом сообщил Ворчун.
Врата приостановили свою работу получасом ранее, когда в системе Щёргл материализовался Левиафан. Об этом никто из присутствующих не успел подумать, было не до того. Но теперь все уставились в подёрнутое искажением полотно гигантского портала — и смотрели, как оттуда выплывает маленький и роскошный трейсер, хммм, серьёзно? Украшенный россыпями бриллиантов и рубинов?!
