— Дмитрий. Нам бы версию для СМИ, — Зем связался с генералом, следя за приближающейся к воротам больницы машиной.

— Работаем.

Арий пружинистым шагом подошёл к задней двери остановившейся неотложки как раз в тот момент, когда она распахнулась и к нему выпрыгнул Сокол.

— Как..? — они пожали друг другу руки.

— Нормально.

И сопровождающий врач выкатил кресло с девушкой.

29.

Эва как будто потеряла цвета: кожа побледнела, тот сумасшедший зелёный цвет волос поблёк, губы стали слабо-розовыми. Только глаза на лице оставались живыми и беспокойными.

— Я, — Арий перехватил ручки коляски и повёз её сам.

До самой палаты они не обмолвились ни словом. Эва чувствовала его силу, его уверенность и это вызывало дрожь в её вдруг ставшим таким слабом теле.

— Я не…

Хотела сказать, что может идти сама. Что не беспомощная, не немощная, не обуза. Но реальное положение дел оказалось гораздо хуже, чем она представляла, пока лежала во время перелёта: сердце зашлось в бешеном ритме, пока она перебиралась с кушетки на коляску.

— Шшш, — шикнул на неё Арий, не давая договорить.

В палате он приподнял её на руки и аккуратно пересадил на кровать, следя за тем, чтобы трубочки системы не перегнулись и не выдернулись из катетера. Так и остался напротив, оперев руки по обе стороны от её бёдер.

— Сокол доложил, что ты хотела отказаться, — проговорил практически шёпотом в нескольких сантиметрах от её губ и неотрывно смотрел в глаза.

Реакцию Эвы выдал только расширившийся зрачок.

— Стукач.

— Я его командир и он обязан докладывать мне обо всём происходящем, — бескомпромиссно заявил мужчина и повёл носом по её скуле к виску. От его дыхания у девушки разбежались мурашки по телу.

— Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, — голос дрогнул, когда она почувствовала лёгкое, скользящее прикосновение губ к изгибу шеи.

— Скажи мне, ты умеешь держать своё слово или ты маленькая врушка? — Арий оторвался от её кожи, которая слабоуловимо пахла Эвой: теперь в ней преобладал запах лекарств. Посмотрел в глаза. Карие напротив вспыхнули негодованием и уголки губ мужчины дрогнули в улыбке.

— Арий!

Ммм…

Вроде и ситуация такая. Не располагающая. Девушка в трубках. Больница. Чрезвычайное положение. Но вот эти эмоции, которые он теперь так остро воспринимал, были такими сладкими и желанными, что аж тяжелело в паху… Заслуга ли это психотерапевта или человека, от которого эмоции шли?

— Ты дала мне шесть месяцев. Прошло только три. Я хочу ещё три и всё, что будет потом.

Эва смотрела на него не моргая.

— Всё понятно?

Девушка словно очнулась ото сна. Возмущённо округлила глаза, открыла рот, вытянулась, приподняла руки, чтобы помочь ими ругаться, но Арий перекрыл начинающийся поток поцелуем. Эва зависла на секунду, потом вцепилась в его футболку, заскользила пальчиками по бронику и жадно ему ответила, словно дорвалась до источника силы и жизни. И Арий делился, старательно удерживал руки на кушетке, иначе голова разорвалась бы от контроля за ними: трубки никуда не делись. Между ними стало жарко, оба тяжело дышали, и у Эвы сработал датчик пульса, информируя о его чрезмерном ускорении.

Зем оторвался от неё и уткнулся носом в шею. Девушка же продолжала держаться за его одежду.

— Э…ге-гееей, — в комнату на писк прибора влетел Сокол, сразу же притормаживая, — вы тут поаккуратнее.

Арий кивнул не глядя.

Сейчас он отвечал за них двоих. И если нужно, чтобы её сердце билось ровно и спокойно, он будет держать себя в руках.

— Пойду проветрюсь, — поцеловал в висок, щёку, уголок губ, покосился на датчик, показатели на котором снова нарастали, — скоро вернусь.

Совершенно невинно прикоснулся к её губам и стремительно вышел из палаты. Слегка дезориентированная Эва с глупой улыбкой упала на высокие подушки. Раньше не было никакого плана на будущее. Жила одним днём, делала то, что делала. Тренировалась, танцевала, гуляла. Бабочка-однодневка. Сейчас же появлялись проблески желаний, которые когда-то давно затолкнула вглубь сознания. И это вызывало лёгкий трепет в душе и безотчётную радость. — Эва! Ты как? Сокол смотрел на неё с плохо сдерживаемой улыбкой. Эва широко улыбнулась в ответ, прикрывая глаза. Всё хорошо. Всё, правда, просто замечательно.

30.

Через несколько часов после прибытия девушки в больницу раздался звонок, взорвавший нарастающее напряжение.

— Едем.

В другой части города на подземной парковке больницы к большой BMW подходили трое: высокий широкоплечий мужчина в кожаных штанах и косухе, женщина в белой униформе и ещё один мужчина с медицинским чемоданчиком в руке. Вокруг машины стояли пятнадцать байков разных цветов, форм, мощностей и степеней апгрейда. Рядом с каждым — хозяин: бородатый, обвешанный цепями, в наколках да с дерзким огоньком в глазах.

Данила помог врачу-трансплантологу и его ассистенту сесть в бронированную машину. Обычная скорая просто не выдержала бы всего того, что предстояло перетерпеть этой чёрной красотке.

— Ну, давай, девочка, постарайся, — Данила провел рукой по дверце и сел на свой байк.

План был прост, как раз, два, три: у каждого из его команды был такой же чемоданчик, как у врача. И о том, где настоящий, знал только Данила. Вот только даже под страхом смерти он не рассказал бы правды.

Его "Волков" даже не пришлось уговаривать играть роль пешек. Они знали Эву с детства, часто бывали в их доме, воспитывали её, когда генерал был в командировке, учили управляться с мотоциклом. Поэтому мужики от новости о болезни девушки были в таком же шоке, как и все остальные. Они вызвались сами, продумали план и закидали отказывающегося от их помощи Данилу аргументами. Более манёвренные, дикие, быстрые, шумные, неугомонные, хорошо подготовленные «Волки» отлично подходили для задачи "привлечь внимание к себе и создать переполох в городе". Вот и сейчас по пустой парковке разнёсся рёв сдерживаемых на месте монстров, гиканье их хозяев и звуки шлифующих гладкий камень шин.

— Поехали!

— Ее-хуууу! — раздалось с разных сторон и необычный кортеж тронулся в путь.

Стоило им пересечь границу искусственного холодного света парковки и естественного солнечного, как тут же начался обстрел. Подобно стае разлетающихся бабочек в потревоженном поле вокруг поднялись испуганные вопли, послышались глухие удары машин друг об друга, зазвенели лопающиеся стёкла, заплакали женщины и дети. С диким рычанием двигателей "Волки" разъехались каждый в своём направлении, добавляя суматохи в городе и противнику: в увертливые и шустрые байки на широких улицах столицы целиться было сложно.

— Держись, Эва. Скоро, — думал Данила, с азартом петляя между машин.

В наушнике то и дело раздавалось “Десятый подбит”, “Тринадцатый сошёл с трассы”, “Четвёртый в колесо”. И когда BMW, а следом он и ещё пара ребят сопровождения свернули не в сторону больницы, а на объездную трассу, ему очень хотелось бы видеть лица тех, кто ехал сзади. Кажется, они поняли, что их обвели вокруг пальца, потому что пальба стала жёстче и агрессивнее, обожгло плечо и бедро, ехавший впереди байк резко повело в сторону и закрутило, а сверху раздался мерный гул приближающегося вертолёта…

— Справились, — хмыкнул Данила, — будешь должна, Эвка.

***

Велосипед доставки шустро ехал по тротуарам города. На плечах у парня, который им управлял, висела сумка в цвет велосипеда. Обычное дело в большом городе. Парнишка крепкий, хорошо сложенный, на ногах — берцы, на руках — перчатки без пальцев, он ехал так быстро и ловко, словно ему это было совсем не в тягость.

— Приготовься, — услышал голос в наушнике.

Доставщик покрепче взял руль, чуть привстал над сиденьем, стараясь при этом не сильно горбиться.

— Три… — начался отсчёт в наушнике, — два…

И хоть задача, которую решал парнишка, была очень важной — сердце не частило, дыхание не сбивалось, а от волнения не темнело в глазах.