— Я это знаю. Я просто вешаю тебе лапшу на уши, так же, как и ему. Расслабься, девочка, — сказал он.

Я рассмеялась, чувствуя облегчение.

— Знаешь, я пару раз разговаривала с Уоттсом по телефону. Я даже договорилась о визите к нему и его дочери, но он так и не появился. Суть в том, что мне нечего бояться. По телефону он не повторял угроз, мне просто нужно пройтись по трейлеру и спросить, посещает ли он занятия по воспитанию детей. Я имею в виду, инструктор сказал, что он там не был, но я всё равно должна спросить его. Он часть моей работы.

— Звучит так, будто ты пытаешься успокоить себя, а не меня. Иди сюда, — сказал Лео.

Лео раскрыл объятия. Я на секунду заколебалась, почувствовав, как краска залила моё лицо. Потом я бросилась в его объятия и позволила ему обнять меня. Всего на минутку. Просто потому, что это была поблажка, которую я могла себе позволить. Это не означало, что я была слабой и беспомощной. Это просто означало, что у меня был друг, который был действительно добр ко мне. И, возможно, он не понимал, что напряжённая сила, которую я чувствовала в его жилистом теле, заставляла моё сердце биться быстрее, заставляла волну жара прокатываться по мне. Я обхватила его руками за спину и закрыла глаза. Я могу получить это, хотя бы на секунду. Я могу притвориться, что это по-настоящему, могу притвориться, что это нечто большее, чем просто дружба и нежность. Я закрыла глаза и на мгновение представила, что знаю его вдоль и поперёк, что я знаю, как прикоснуться к его шее так, чтобы он застонал, сдался и прижался губами к моим. Что он позволил бы мне быть с ним, что я также могла бы быть с Рейфом. Что где-то существует фантастический мир, где я могла бы любить двух мужчин, никому не причиняя боли, не заставляя никого ревновать и не обзываясь тысячью плохих слов, которые существуют для женщин, которые так любят. Может быть, лёгкое рыдание сотрясло мои плечи, а может быть, Лео обнял меня крепче.

— Всё в порядке. Тебе не обязательно туда возвращаться. Просто скажи им, что это слишком большой риск, и откажись. Им придётся послать кого-нибудь другого.

Я отступила от него, высвободилась из его объятий.

— Нет, они бы уволили меня за неподчинение. Я не могу. Я знаю, ты не понимаешь. Потому что в том, что ты говоришь, есть смысл. Любой, у кого есть хоть капля мозгов, не вернулся бы туда. Но в этом замешана маленькая девочка, маленькая девочка, которой нужно, чтобы с её отцом всё было хорошо. Я должна убедить его сделать то, что должно быть сделано, чтобы он мог вернуть её.

— Кем бы ни был этот ребёнок, ей будет лучше без него, — сказал Лео, отступая от меня. — Серьёзно, назови мне хоть одну причину не надирать ему задницу.

— Я бы лишилась своих прав. Существуют законы о конфиденциальности, которые запрещают нам говорить о делах и клиентах.

— Ты могла бы найти работу понадёжнее, — проговорил он, стиснув зубы.

— Это то, чем я всегда хотела заниматься, Лео. Раньше я была тем ребёнком, которому нужен был защитник, кто-то, кто мог бы привести в порядок её семью, чтобы она могла быть в безопасности. Тогда я была бессильна, но не сейчас. Я могу помочь. У меня есть все эти ресурсы, которые я могу предоставить, чтобы помочь им.

— Лекси, пожалуйста, — попросил он тогда.

Тогда я увидела это: поза мачо сошла на нет ровно настолько, чтобы я могла сказать, что он боялся за меня. Я чуть не врезалась в него, снова зарывшись в его объятия.

— Со мной всё будет в порядке. Я достаточно сильна, чтобы сделать это. И для меня очень важно, что кто-то заботится обо мне настолько, чтобы беспокоиться обо мне. Я никогда… никто никогда не делал этого раньше.

Я с трудом сглотнула, удивляясь, почему слёзы подступили к моим глазам и почему я почувствовала этот странный, жизнерадостный прилив счастья только потому, что Лео беспокоился обо мне. Потому что я была важна для него.

У меня и раньше были друзья, с которыми я тусовалась в колледже и на своей первой работе официанткой, но они были не из тех, кто проверяет, не заболела ли ты или грустишь. Они были не такими.

— Ты позвонишь мне, если тебе что-нибудь понадобится? И ты пообещаешь, что если тебе будет страшно или даже немного странно, пока ты там, ты сядешь в свою машину и уедешь?

— Я обещаю, — ответила я.

— Позвони мне, когда выйдешь оттуда. Я просто хочу услышать, что с тобой всё хорошо.

— Я так и сделаю, — сказала я.

Когда я свернула на грунтовую дорогу, я вспоминала всё, чему Рейф научил меня о вербальной деэскалации и стратегиях побега. Я планировала заехать, затем дать задний ход, чтобы направить свою машину к дороге и ближайшей ко мне водительской двери, прежде чем выйти. У меня были бы ключи в кармане. На мне были кроссовки вместо моих обычных балеток. Мои волосы были скручены и плотно прижаты к голове, так что не было конского хвоста, как предлога. Я отрепетировала то, что собиралась сказать, как я собиралась быть спокойной и примирительной и предложить ему выбор относительно того, как действовать в соответствии с требованиями суда. Я собиралась быть краткой и сообщить ему, что меня ждут на другой встрече через полчаса.

Из своей машины я набрала его номер, чтобы сообщить, что приехала. Он не ответил. Я оставила голосовое сообщение. «Харлей» и пара пикапов были припаркованы у трейлера, значит, там кто-то был. Прерывисто вздохнув, я вышла и подошла к ступенькам. Я подавила желание позвонить своему начальнику и попросить её взять трубку, перед тем как постучать, чтобы у меня был свидетель. Нуждаться в свидетеле было слишком страшно, чтобы даже думать об этом. Поэтому я собралась с духом и постучала.

Я услышала шум внутри, голоса, что-то ударилось о пол, что-то маленькое, вроде банки или тарелки. Я напряглась, заставляя себя улыбнуться, открыто и дружелюбно, без конфронтации.

Он рывком распахнул дверь. Я была потрясена внезапностью, тем фактом, что грязно-белая дверь не просто слетела с петель от удара. Я с трудом сглотнула.

— Доброе утро, мистер Уоттс, — произнесла я. — Я пыталась дозвониться…

— Где она? — требовательно спросил он.

Его глаза были тёмными, а зрачки слишком большими. Наркотики?

— Ваша дочь? Она, наверное, в школе.

— Я, блядь, говорил тебе не возвращаться сюда без неё, — прорычал он.

Его голос звучал гортанно. Я отступила назад, когда он шагнул вперёд. Я попятилась вниз по ступенькам, увеличивая расстояние между нами. Я задрожала, мои колени подогнулись. Мне хотелось заскулить и поползти к своей машине, но это было трусостью. Я заставила себя выпрямиться.

— Давайте договоримся о визите. Завтра вам будет удобно? — я предложила это в полном умиротворяющем и продуктивном режиме.

— Убирайся отсюда к чёртовой матери и не возвращайся, пока она не будет с тобой.

— Я уверена, вы понимаете, что у меня нет власти вернуть её вам. Суд составил список требований, которым вы должны соответствовать, чтобы вы могли…

Уоттс придвинулся ближе. Я достала свой телефон:

— Это расписание занятий по воспитанию детей.

Мой телефон упал в грязь. Я наблюдала, как он описал дугу и приземлился, когда мужчина грубо схватил меня.

Он дёрнул меня назад за руки и встряхнул. Мои зубы клацнули друг о друга, голова закружилась от шока, когда он притянул меня ближе. Я отшатнулась, но он обхватил меня за шею. Его руки, твёрдые и безжалостные, сомкнулись на моём горле. Я попыталась закричать, но не смогла. Он крепко сжимал меня, затыкая рот и перекрывая доступ воздуха, в моих глазах пульсировала боль. Я судорожно втягивала в себя столько воздуха, сколько могла, слёзы текли по моему лицу. Я уже чувствовал головокружение и слабость. Я безрезультатно сжала его запястья. Он был намного сильнее меня. Он и близко не был таким крупным, как Рейф или даже Лео, но он был таким сильным. Мне хотелось рыдать, упасть на землю, умолять. Он собирался убить меня. Его глаза были на уровне моего лба, он даже не смотрел на меня, как будто я была человеком, которого он убивал. Я впилась ногтями в его запястья, но он даже не вздрогнул.