Дверь открылась и перед нами появился отец Рут. В серой растянутой футболке и шортах, небритый, с едва открывшимися после сна глазами, он посмотрел сначала на Грет, а потом на меня.
– Ты….
– Где Рут? – вмешалась в наш не начавшийся диалог Грет.
– А ты кто ещё такая?! – он перевёл взгляд на девчонку.
– Твоя совесть, ублюдок! – выплюнула ему в лицо Грет.
Отец Рут, поняв, что мы настроены решительно и весьма агрессивно, решил дать заднюю.
– Пошли вон отсюда, пока я не вызвал полицию! А ты… – он схватил своей жирной рукой меня за рубашку, – ещё раз я тебя увижу возле моего дома, отделаю как…
Договорить ему не дала Грет, которая размахнулась и ударила ногой между ног. Этот амбал вскрикнул, отпустил меня и сложился пополам.
– Сука… – пропищал он.
Сзади в коридоре появилась Рут. С заплаканными глазами, растрёпанными рыжими волосами, она испуганно смотрела на нас. При виде неё в моей голове что-то окончательно щелкнуло. Фиолетовое свечение Грет, отец Рут, расплывающийся передо мной всеми цветами радуги, оранжевый свет от Рут смешались перед моими глазами. Голова вот-вот готова была разлететься на куски. И когда жидкая субстанция в виде её отца выпрямилась и схватила Грет за шею, когда оранжевый силуэт Рут двинулся в нашу сторону, когда я понял, что пора что-то делать, то выхватил шлем из руки Грет, из последних сил впечатал его в лицо мужчины и провалился в разноцветный хаос.
12
КАРТОННЫЕ СТЕНЫ
– Я беременна, – чуть тише, чем нужно было, сказала я Леону, когда мы сидели в его гостиной.
Он отхлебнул из своей чашки и откинулся на спинку дивана. Я, сидя рядом и сложив ладони на коленях, робко посмотрела на него. Его взгляд, казалось, не выражал абсолютно никаких эмоций. Леон протянул руку и запустил её в копну моих волос.
– Мы справимся, – так же тихо сказал он.
Я ожидала услышать чего угодно – негодование, злость, восторг, равнодушие, но его абсолютно спокойное «мы справимся» не вписывалось в мою картину мира.
– Я… я не уверена… – заслонив лицо ладонями, сказала я, – в том смысле, что просто не знаю, что делать дальше.
Леон лишь пожал плечами.
– Про деньги можешь не думать, – ответил Леон, – благодаря родителям, у меня есть средства, чтобы содержать ребёнка.
– То есть… ты не против? Я… не знала, как ты к этому отнесёшься.
Леон наклонился, и я заметила мятые полосы на его белой рубашке. Он отпил ещё чая и снова лёг на спинку дивана.
– А почему я должен быть против? – он тепло улыбнулся. – Я хочу этого ребёнка.
Это безумие. Это просто безумие. Мне нравился Леон, я была близка даже к тому, чтобы сказать, что люблю его. Но тот факт, что мы знакомы всего несколько недель, пугал меня. Как и то, что он так спокойно согласился стать отцом нашего пока не родившегося ребёнка. Но ещё сильнее меня пугала будущая реакция отца, когда он узнает, что его семнадцатилетняя дочь беременна. Я слегка подалась вперёд, положила ладони Леону на шею и поцеловала в губы.
***
Я не помню, как из бара Эмиля добежала до квартиры Йохана по ночным улицам под моросящим дождём. Раз он не собирался искать Рут, то я сама найду её. Осталось всё продумать и как-нибудь вызволить девочку из жирных лап ненавистного отца. Мне нужен защитник, человек, который поможет. В конце концов, чего я добьюсь, если как дура буду стоять одна перед дверью её родителей и объясняться, кто такая и что здесь забыла, да ещё и за полночь? Йохан был мне необходим.
Но… как и следовало догадаться, его опять не оказалось дома. Будь он проклят. Даже забыл закрыть грёбаную дверь. Всё, что я обнаружила в этой пустой квартире, пропитанной запахом алкоголя и сигарет – крысу, которая, как ни в чем не бывало, бегала по своей коробке. У меня не было даже еды для неё. Холодильник тоже был пуст. За исключением полупустой бутылки виски. Я взяла её и упала на диван, будучи на грани нервного срыва. Я устала. Просто устала. От этой постоянно беготни, от Йохана, который не может выполнить такую простую просьбу, как просто сидеть и не высовываться. На глаза наворачивались слёзы. Я сделала несколько глотков виски из горла.
Нет. Я не сдамся. Я не буду сидеть здесь и спиваться, как какая-то девочка-подросток, которую только что бросил парень прямо на выпускном вечере. Пусть Йохан пропадает, где хочет, пусть спивается в подворотнях или обдалбывается наркотиками. Я решу эту проблему сама. Поставив бутылку на стол, я погладила Кубика, улыбнулась ему и вытерла слёзы.
– Да, крысёныш? Мы ведь справимся? Всё будет хорошо?
История повторялась. В голове болезненными вспышками начали проигрываться воспоминания. Как показывает опыт – «мы справимся» – самая бесполезная фраза из всех, которые я слышала.
***
Не знаю, какие силы двигали мной в тот момент, когда я рассказывала о своей беременности матери. Глупо было скрывать то, что не скроешь уже через несколько месяцев. Потом было бы только хуже. Я думала, что ей можно доверять, что она хотя бы пока не расскажет обо всём отцу. Но, как и всегда, она была больше на его стороне, нежели на моей.
– Ты совсем спятила?! – стукнув кулаком по столу, крикнул на меня отец в своём кабинете. – И от кого? От того альтруиста?!
Я вжалась в кресло напротив, опустив взгляд и не зная, что ответить.
– Как вы собираетесь содержать ребён… – он вытаращил глаза, даже не договорив. Такая мысль просто не укладывалась в его голове, это было что-то нереальное, абсурдное. Он выехал на своём кресле из-за стола, встал и начал расхаживать по кабинету. – Чёрт подери, о чем мы вообще говорим? Какого ребёнка? Ты собиралась поступать в юридический, ты помнишь это?!
Отец подошел и склонился над моей головой. От него пахло какими-то дорогими духами.
«Это ты решил, что я должна поступать в юридический! – следовало ответить ему. – Я никуда не собиралась поступать».
– Твою же мать… – он схватился за голову, расхаживая из стороны в сторону, – и что мне прикажешь делать?
Я, не поднимая головы, пожала плечами.
– Говори адрес и имя этого полудурка, – он наконец успокоился и сел за стол.
– Нет, – было первое, что я сказала, придя сегодня в этот кабинет.
– Что? – он надел очки и наклонился в мою сторону, словно желая разглядеть, тот ли человек сейчас сидит перед ним. – Адрес! Живо!
– Нет! – чуть громче сказала я.
– Сначала ты трахаешься с кем попало, а потом не отвечаешь за свои поступки?!
Я встала, желая уйти отсюда и не слышать этих криков, оскорблений и угроз. Громкий звук удара кулака по столу пригвоздил меня обратно к месту.
– Сядь! А теперь скажи мне имя и адрес!
Слова застряли где-то в горле, глаза становились мокрыми от слёз. Если я не могу пропустить его выкрики мимо ушей, то нужно уйти, убежать отсюда. Может, пожить у Леона какое-то время? Пока не придумаю, что делать дальше. Возникло ощущение дежавю. Совсем недавно я точно так же сидела перед ним, и он выпрашивал у меня адрес Леона. И если в тот раз мне удалось убежать с ним, то удастся и в этот. Отец из-под своих очков сверлил меня взглядом, а я резко встала и выбежала из кабинета. Ноги дрожали, слёзы телки ручьём, он кричал что-то мне вслед, но мне уже было всё равно.
«С кем хочу, с тем и трахаюсь! – нужно было ответить ему. – Это не твоё дело». Но всё, на что я была способна – это ретироваться с поля боя.
***
Чтобы не выглядеть в глазах родителей Рут совсем дурой, я взяла с собой Кубика. Скажу, что пришла вернуть её питомца. Так мне хотя бы будет, что сказать отцу или матери, когда кто-нибудь из них откроет дверь. Обхватив коробку двумя руками, я несла её перед собой, как несут обычно вещи, когда увольняются с работы или уходят из дома. Кубик то мирно спал в углу, то бегал из стороны в сторону, вставал на задние лапы и, опираясь передними о стенку коробки, смотрел на меня, шевелил усами. Бедный крысёныш. Он – как метафора к каждому из нас, ко мне, к Йохану, к Рут. Мы так же бегаем по своей коробке, не зная, куда себя деть. Мы так же смотрим на человека, который хоть сколько-нибудь понимает наше безумие. Надеюсь, что у нас будут хоть какие-то шансы наконец покинуть эти картонные стены.
