Мы шли по коридору, всё дальше удаляясь от аудитории, в которой нашему курсу и новенькой блондинке уже должны были начать читать лекцию. Что тут скажешь: мы не самые добросовестные студенты. Моё внимание привлёк какой-то шум справа. Около буфета столпилось неожиданно много людей, а сейчас явно не обед.

— О боже, ему что, плохо?

— Может, подавился?

— Да он, кажись, уже того…

— Ты дурак, что несешь!!!

Ага, кому-то стало дурно. Ну, на это мне плевать. Что людишки вытворяют со своими жизнями в этой стране и на этой земле — их личное дело. Я здесь надолго не задержусь.

— Какой нескладный парень! Первокурсник что ли?

— Да не, кажись, на тестирование приехал.

— Позовите на помощь кого-нибудь, он же не дышит вроде!

Нескладный парень, не повезло тебе. Зеваки понабежали, но никто не знает, что делать. Я лениво повернул голову и попытался разглядеть, что там происходит, не сбавляя шагу. Как вдруг меня будто молнией ударило!

— Ах ты сукин сын! — я сорвался с места, раскидывая толпу перед собой. Упав на колени перед парнем, столкнул с него какого-то очкарика, хлопающего его по щекам.

— Мина, мать твою! Даже не думай тут сдохнуть!

Спас

— Мина, мать твою! Даже не думай тут сдохнуть!

Так, он не дышит. Давно? Что с ним? Следов еды рядом нет. Не похоже, что он подавился. Пены у рта нет, и он не шевелится. Не припадок. И точно не тепловой удар. Сердце? Да какая разница! Оно всё равно не бьется. Бывает, что я чувствую состояние человека подсознательно, на каких-то своих инстинктах. Возможно, это мой боевой опыт. Приходилось видеть и раненых, и мертвых. Но в этом мире больные слишком тяжело выздоравливают, а мертвых никто так и не научился воскрешать. Хотя, говорят, был один, у которого получилось. Но там вся правда покрыта мраком.

Прыгнул на Мину, начал массаж грудной клетки. Толчок, еще толчок. Так, теперь нужно загнать в его легкие воздух. Черт, Мина, живи! Не хватало ешё вот так найти и потерять тебя! И что ты вообще здесь делаешь? Чтобы узнать это, мне нужно его запустить. Сколько времени уже прошло? Он мертв? Мертв! Мои реанимационные потуги не помогают. Я настолько сконцентрировался, что, кажется, вижу, как проходит по его легким вдыхаемый мной воздух, как сжимается от ударов моих сомкнутых рук его сердце. Но оно не хочет биться. И не будет. Он умер. Это очевидно. Мне нужна магия! Хотя бы немного магии. Кто-то сильный. Кто-то, чью силу я смогу впитать и направить Мине в сердце. Я знаю, как это сделать. Я чувствую это знание в своей душе, в кончиках своих пальцев. Но сам я — пустая оболочка с памятью мага!

Боковым зрением выцепил из толпы Соню, свою одногруппницу. Я что, притягиваю людей, когда они особенно нужны? Активистка, честная, принципиальная. И до отвратительного простодушная. Она подойдёт!

— Соня! Подойти! Мне нужна помощь! Быстрее!

Она протискивается ко мне, расталкивая вокруг нас с Миной толпу и кричит:

— Разойдитесь, нужен воздух!

Кто-то в толпе говорит нам:

— Продержитесь еще, ребят, скорая едет уже!

Соня тяжело плюхается рядом со мной на колени и шепчет:

— Саша… не ожидала от тебя… Чем я могу помочь?

Чем ты можешь помочь, говоришь? Мне нужен прямой контакт с твоей кожей. Я слишком слаб, чтоб выбрать из тебя энергию через разделяющий нас воздух. Что мне сделать? Я не могу попросить тебя взять меня за руку. Обе мои руки заняты массажем этого уже давно мертвого сердца. Решение всё же нашлось. Быстро оторвавшись от Мины, я положил обе свои ладони на её пухлую, белую шею, подтянул Соню к себе и крепко прижался своими губами к её. От неожиданности она замерла. Я с силой вдохнул в себя воздух из её легких. Вместе с её жизненной силой. Теплая, приятная энергия разлилась по телу. Но придётся немедленно передать её этому мертвецки мертвому Мине.

Оттолкнув Соню, я выдохнул всё, что получил от неё, в синие губы этого бедолаги. Поставив обе руки ему на грудь и продолжив изображать реанимационные действия, я направил эту своеобразную магию духовно богатой девочки прямо в замеревшее сердце. И оно забилось. Сначала легко и чуть слышно, а потом уже в нормальном ритме. Не смог сдержать улыбки. Толпа зевак, любопытных и искренне сочувствующих, а вместе с ними Соня и Вадик, оторопело на меня смотрели. Многие снимали происходящее на телефон. Кажется, я внезапно привлек еще больше внимания к своей персоне. Мина сделал судорожный вдох и открыл глаза. Я прижал его к груди, поглаживая по голове, и прошептал:

— Всё хорошо, Мина, ты жив. Жив.

Парень простонал, едва разлепив губы:

— Мина? Кто это… Я думал, что умираю…

— Нет, Мина, ты выжил, сука. И только попробуй у меня тут окочуриться, библиотечный крысеныш.

Соня всё ещё непонимающе на меня пялилась. Она сильно побледнела, синие губы дрожали. Нужно сказать ей, что у неё шок, и её слабость — нормальная реакция организма. Я протянул к ней руку и погладил по щеке:

— Прости, Соня. Я запаниковал. Показалось, что у меня воздуха в легких больше нет. Нужно было как-то успокоиться. Глупо, да? — улыбнулся, заглянув ей в глаза. Она попробовала подняться, но не смогла. Её шатало. Тогда она на коленках подползла к нам с Миной и крепко обняла обоих. Добрая душа, что с неё взять?

Глава 3. В больнице

Я сделал все возможное, чтобы оказаться с Миной в скорой. Врачам сказал, что именно я его запустил и знаю, сколько времени не билось сердце. И вообще: я человек ответственный, бросить этого бедного ребёнка не могу. Меня взяли. Пользуясь занятостью врачей, я обшарил карманы Мины, но ничего не нашёл. Ни документов, ни телефона — так я о нем ничего не узнаю. Лишь бы в больнице не загубили то, что мне удалось восстановить. На сколько хватит душевной силы хорошей девочки Сони? Если этот Мина окочурится, будет сложнее. Но даже сейчас у меня, наконец-то, появилась зацепка. В больнице я всю ночь просидел под дверью палаты, уломав медсестёр не выпроваживать меня. Одна сердобольная красотка даже принесла мне поесть. Я нигде не пропаду.

Наконец-то, уже почти под утро, подслушав из разговора медперсонала, что Мине полегчало, пробрался к нему в палату. Он спал. Его глаза нервно дергались под тонкими веками. Я подошёл поближе и положил руку ему на грудь:

— Эй, ботаник, просыпайся!

Он дернулся и открыл глаза.

— О Боже!

Я наклонил к нему голову и улыбнулся:

— Ну, я не Бог. Но кое-что умею. Скучал по мне?

Он ничего не ответил, продолжая пучить глаза, и вдруг начал звать медсестру. Видимо, вспомнил, как я рылся в его карманах, пока мы были в скорой. Я быстро зажал ему рот и наклонился ещё ниже.

— Мина, ты соображаешь что творишь? Разве так благодарят за своё спасение? Ты мне жизнью обязан. И надо заметить, не в первый раз, — многозначительно на него посмотрел, — когда-нибудь мне это надоест. А теперь я хочу, чтоб ты ответил на пару вопросов. И давай без глупостей. Уяснил?

Он кивнул.

— Вот и славно. Мина, скажи мне, где Амелия?

Я убрал руку и выжидающе на него уставился:

— Ну?

Он замялся.

— Я… Я ничего не понимаю. Я просто шёл по коридору, а потом вдруг…

— Тааак! Эта часть мне не интересна. Пропустим.

Он непонимающе заморгал:

— Ты кто? Это розыгрыш?

Происходящее начало мне надоедать.

— Мина, ты заставляешь меня ждать. А я не люблю ждать.

Он поёрзал на кровати, поглядывая на меня с опаской:

— Я не Мина. И я не знаю никакую Амелию. Что за имена вообще такие?

— Не зли меня! — наклонился над кроватью и взял его за ворот больничной рубашки:

— Мина, со мной не стоит шутить. Как ты попал в этот мир?

— Ты псих! А-аа! Помо…

Я опять зажал ему рот и угрожающе на него посмотрел:

— У тебя есть подруга. Красивая. Золотые волосы, шикарное тело. Только не говори, что ты забыл.

Убрал руку с его губ. Мина отвернулся.

— Это не твоё дело.

— Моё. Она моя жена.

— Не может быть Лена ничьей женой. Она ещё в школе учится. Так же, как и я.