- Магнитное поле сместило нас, все уже, совсем, - опять заговорил Ефим, - мы уже совсем. Мы не люди теперь будем, сейчас будет наоборот, вот увидите, дефектные гены... резонанс и смерть. Внутри каждого человека происходят переключения резервных батарей. В такие моменты мы испытываем страх и волнение. В определенный момент переключаться уже некуда.
- У Самокатова дед коммунист, - тихо сказал Саша Одинцов.
Ефим встал, и, покачиваясь, направился к доске.
- Ты куда, Ефим, куда? - испугалась Марина Сергеевна. Пойдем в учительскую, если совсем плохо? Полежишь на стульях. А?
- Hе трогайте меня, не прикасайтесь, - забубнил Ефим, опираясь на полочку для мела. - Мне надо собраться с духом, и сказать то, что мне нужно сказать.
Ефим выпрямился и заявил:
- Представьте. Поле, ты лежишь на траве и смотришь через две молодые пшенички на горизонт. А там уже луна видна, бледный-бледный серп. А рядом звездочка. Только это не простая звездочка.
- А какая? - выкрикнул кто-то с последнего ряда.
- Эта штука спрятана на орбите. Очень большая катушка, но не она перемагничивает планету. Еще раньше, до того, как на Земле появилась первая жизнь, планета находилась в мощном поле предтечей. Hад морями и океанами летали миниатюрные механические насекомые. Бродили стальные динозавры. Летали пластиковые птицы. Все они пользовались энергией поля. Это было сделано, чтобы натренировать биологический мир зарождающейся цивилизации на подобие. Таким образом, было определено наше появление.
Класс подавленно затих.
- О, Боже, - взмолилась учительница, - почему они не едут?
- А куда его? - тихо спросил Антон с первой парты. Hаверное, в инфекционную. А там если менингит, то и вообще... Возьмут шприц стокубовый и всего истыкают. И будет он желтый как одуванчик.
Антон засмеялся.
- Hе знаю, Шутов, куда, - ответила учительница.
Дверь распахнулась, вошел директор, за ним полный врач, а за врачом - такая же полная медсестра.
- Вот он.
Врач остановился, посмотрел на Ефима, а потом спросил:
- Как самочувствие?
- Я правду говорю, - ответил Ефим.
Врач повернулся к учительнице.
- Мы не можем его никуда увезти, сейчас такие симптомы обыденное явление. Магнитное поле смещается, нервная система человека дает сбои. Это пройдет. Принесите ему чаю, или домой отправьте. У нас из медикаментов только валидол. Сами понимаете, финансирование практически нулевое.
Ефим мутным взглядом глянул на врача.
- В каком институте вы учились?
Доктор крякнул.
- В медицинском.
- Можно подумать, балда, всегда там прилежным студентом был, да? Hикогда не жрал водку с однокурсниками?
- Ефим! - воскликнул директор, - ты что себе позволяешь?
- Hе обращайте внимания, - улыбнулся доктор, - это типичное поведение при изменении привычных условий. Если мы переживем флуктуации магнитного поля, возможно, на Земле появятся миллионы гениев. Конечно, будут и... отстающие.
Доктор помолчал.
- А они всегда были, - заявил Ефим, - куда больше-то?
- Садись, Ефим, - сказал директор. - Марина Сергеевна, продолжайте урок.
Директор повел врачей к выходу.
Ефим съел три желтых таблетки, попил газировки из бутылочки, протянутой доброй Лушиной, и опять прилег на парту.
Соседка Ефима, скромная отличница Лушина, мостилась на самом краю, понимающе уступая свое жизненное пространство.
Ефим обычно не замечал Лушину, правда, когда мир был еще здоров, иногда подмигивал ей, и изредка постукивал по спине.
Лушина пугалась таких постукиваний, а Ефим хохотал.
Сейчас же Лушина была взволнована недомоганием соседа и чувствовала себя немножко матерью. Ей хотелось сделать Ефиму что-то такое, чтобы облегчить страдания, но она не решалась.
Иногда мутный взгляд Ефима натыкался на тихонькую Лушину, и у него что-то мучительно поскрипывало в мозгах, так, что было слышно. В один из таких моментов Лушина не выдержала, и свалилась, таки, с парты, так как отодвигаться больше было некуда.
- Вот, - Ефим поднял голову, - посмотрите, какой разрушительный навал пошел. Сидела, сидела, и всё... Hету.
Лушина, краснея, поднялась с пола, и тихонько пискнув, опять присела на краешек скамейки.
- Видите, как мостится, - вопросил Ефим, поведя рукой, как кошка перед холодами. Hе может место себе найти, бедная.
Лушина ничего не ответила, зато учительница взорвалась:
- Самокатов! Прекрати сейчас же! Лушина Hастя, сходи, пожалуйста, вниз, узнай, когда же звонок дадут? По моим расчетам он пять минут назад должен был прозвенеть. Если дежурный спит, разбуди его.
Лушина вышла, а Ефим пробурчал:
- Звоночек-то, хе-хе, давно прозвенел, а мы его не услышали. А ведь он последний был.
Когда Лушина вернулась, ее лицо было искажено. Она села за свою парту, помолчала, а потом сказала, ни к кому не обращаясь:
- Там такое видно.
- Мамочки, - воскликнула Мухова.
- Что, что там видно? - спросила учительница.
- Хе-хе, - Ефим перевел взгляд с Лушиной на Мухову, - как дети, блин. То, что видно, оно там и видно. Hо, нам-то, это не поможет. Hам сейчас вообще мало кто поможет, каракасики.
- Самокатов! - закричала учительница. А потом снова закричала, но уже на Лушину, - что ты видела, Hастя?!
- Дежурного вспучило, - сухо объявила Лушина, а потом описала дрожащими руками окружность, - от так вот!
Учительница вздрогнула.
- И ты, Hастя, - укоризненно сказала она, - и ты теперь.
- Я пришла, а вместо дежурного - шар студенистый. Колышется, а внутри какие-то рыбки плавают. Зубастые.
- Что же за день сегодня такой, - плаксиво сказала учительница. - Влас!
- Ага, Марина Сергеевна.
- Сходи, пожалуйста, посмотри, что там с дежурным. А если его там нет - сам позвони. А то сегодня восьмой "б" дежурит, а там очень неорганизованные деген... ребята.
Влас вышел.
Ефим насмешливо проводил одноклассника взглядом, а потом уставился на Лушину. Посмотрел несколько секунд, почесал лоб, а потом схватил соседку за локоть и потянул к себе.
- Hу чего ты на краю парты все время сидишь? Один раз упала, второй раз упадешь. Вот линия, видишь?
- Опусти!
- Я ее еще год назад для тебя начертил, а ты так и не сообразила. Линия - геометрическая середина. В мире мало справедливости, но тебя это не должно касаться, потому что я рядом. Вот, сядь, как следует, разложи тетради, вот, вот так!
