– Всё получилось удачно, как и задумывали. Бумаги у меня. Поможем нашим братьям в изгнаниях и искупителей наших вытащим из ссылки. А многих и из тюрем удастся освободить. Деньги тоже готовы, кому передать? – уточнил оставшийся гость.

– Хоть и уговаривал я тебя не делать этого, умолял, но ты сам решил и сам всё сделал. Опасность великая в это деле, костей можем не собрать. Боязно очень, но уж коли всё исполнено, посмотрим, как воспользоваться. Прямой шантаж правительства не применить никак. Много больше врагов наших, чем друзей. Но аккуратно попробуем, а если не получится, то передай вместе с деньгами все эти бумаги курьеру от братьев из Румынии. Там сейчас самая активная борьба разворачивается. Глядишь, и придёт из этой страны огненное крещение на всю нашу державу. Но если что – меня не марай, иначе всё большое дело враз погибнет.

– Боишься, Артемий Афанасьевич? За деньги опасаешься или за жизнь свою? – уточнил гость, сердито нахмурившись.

– Нет, не за деньги и не за жизнь, а за наше общее дело волнуюсь. Если полиция прознает про эти дела, не сносить нам головы, всех под корень изведёт. С государством шутки плохи, – раздражённо заявил Непогодин.

– Ой, лукавишь, Артемий Афанасьевич, ну да ладно. Хорошо, так и сделаю, как ты сказал. А что, уже известно, когда Великого Кормчего выбирать будут? – уточнил гость.

– Зачем тебе беспокоиться об этом, живи спокойно. Может, сам желаешь стать Великим или Главным Кормчим? – подозрительно уточнил Непогодин.

– Куда уж мне. Рылом не вышел, – ответил тульский Кормчий, злобно сверкнув глазами.

– Оставайся на ночлег, у меня всё готово, – предложил хозяин дома.

– Нет, не останусь. Поеду в гостиницу. Завтра с утра дел невпроворот. Надо встречи провести по коммерции. Так что давай прощаться, Артемий Афанасьевич. До доброй встречи вновь! – ответил гость на любезное предложение хозяина.

– Как знаешь, – облегчённо ответил хозяин дома.

Было видно, что этого кормчего он не любит, и поэтому решение гостя ночевать в гостинице пришлось хозяину дома по душе. Гость степенно собрался, попрощался с хозяином и в сопровождении слуги вышел из дома к ожидавшему его экипажу. Артемий Афанасьевич, дождавшись ухода последнего гостя, прошёл к себе в кабинет. Закрыл дверь на замок.

Подошёл к шкапу, открыл дверцу и достал из тайного места открытую бутылку дорогого белого вина, Шато Дикем от вин Бордо. Налил себе дополна в высокий красивый фужер и сразу выпил. Затем с удовольствием посмотрел на девять кучек денег, лежащих ровными рядами в шкафу. В каждой было не менее ста тысяч. Его предприятие под названием «скопческая ересь» давало отличный доход и позволяло влиять на многие губернии в центральной полосе, да и по всей России. А в друзьях у него имелись министры, генералы, судейские и даже члены Сената. Налил ещё и снова залпом выпил.

«Покуда людская глупость не извелась, будем жить и процветать. Глупость и невежество тёмное иногда получше всех мануфактур и заводов денежки приносят. Коль попал какой крестьянин аль мещанин или купчишка в общину, то обратно после огненного крещения ему не выйти. Никому он такой не нужен, кастрат, одним словом. Вот и остаётся у него только один соблазн – деньги копить и приумножать. И нам, таким, как он, Главным Кормчим, толику отдавать за спокойствие от властей и возможности хорошей коммерции», – с большим внутренним удовольствием подумал Артемий Афанасьевич Непогодин, купец первой гильдии и почётный московский житель.

Затем он вновь налил в бокал вина, но не по края, как ранее. Бутылка закончилась. Подошёл к шкапу, взял новую. Открыл и долил до краев. Присел на дорогой кожаный диван и отпил немного из бокала.

«Больно уж самостоятелен последний из гостей, своенравен. Давно уже в общий котёл не платит, под всякими предлогами свою линию гнёт. Не задумал ли чего? Может, сам желает Главным Кормчим стать? А что, устранит меня и станет, денег у него много. Надо бы поосторожней с ним. Усилить охрану нужно, чем чёрт не шутит! Скоро на общий сход-корабль собираться надо, на юге будет проходить. Их, Главных Кормчих, всего-то двенадцать. Надо будет обсудить один вопрос. Может, пора уже забыть немного про этих шутов-плутов, основателей-искупителей, Селиванова и Шилова. Выбрать нового Великого Кормчего. Пусть кто-нибудь из двенадцати при жизни с небес спустится и станет Великим. Может, самому попробовать? Нет, мороки много и рискованно, такого власти точно не потерпят. В каторгу угонят, и деньги здесь не помогут. Но выбрать такое человечище, искренне тянущее лямку веры, обязательно надобно, чтобы дело процветало!» – с этими мыслями Артемий Афанасьевич спокойно допил вино и прилег на диван, подложив под голову удобную подушку.

Через минуту он заснул, и снилась ему красивая обнажённая женщина.

Выйдя от Струкова, Тулин прямиком направился в свой кабинет и принялся собираться. Времени до отправления поезда на Тулу было совсем немного. Часть личных вещей находилась в служебном кабинете, остальная – в гостинице.

Новой квартирой по приезде из Санкт-Петербурга он ещё не обзавелся, помня свой несколько неудачный предыдущий опыт по найму жилья. В этот раз он решил подойти к этому вопросу более осторожно, боясь провокаций охотниц за его свободой. Поэтому пока ночевал в недорогой гостинице недалеко от полицейского управления. Сыщик взял всё необходимое, в том числе уложил в саквояж револьверы, накладные бороды, усы, другие приспособления для грима. После этого уточнил задачи подчиненным надзирателям. В целом сборы были недолгими. Выйдя из полицейского управления, Евграф поймал извозчика и выехал на вокзал, надеясь приобрести билеты и сегодня же убыть в Тулу. Пока ехал, вспомнилась недавняя история. Накануне его поездки в Санкт-Петербург вёл он интересное дело. За один месяц в сыскную часть обратились четыре купца с жалобами, что их ограбили прямо в экипаже извозчика. Сюжет ограбления везде был примерно похож.

Некие молодые и наглые люди, обычно двое, запрыгивали в экипаж незадачливого купца и под угрозой оружия одного из грабителей отнимали бумажник и саквояж. После ограбления, пока купец начинал орать от страха и унижения, жалея своё добро, исчезали в ближайшей подворотне.

Все купцы были известные и уважаемые в своих губерниях граждане. Один из Орла, двое из Калуги, один из Тулы, временно проживавшие по торговым делам в Москве. Расследование поручили Евграфу, под особый контроль это дело взял лично окружной прокурор.

В Москве было около десяти тысяч извозчиков, содержащих коляски. Коляской назывался открытый экипаж с откидным верхом. Разновидностями коляски были брички, дрожки, пролётки, линейки, фаэтоны и ландо. Городские извозчики разделялись на «ванек», «лихачей» и «живейных» – это среднее между «ваньками» и «лихачами». Кроме того, извозчики были легковыми и ломовыми, то есть грузовыми. Рабочий день начинался с шести утра и продолжался по пятнадцать и более часов в сутки. Лошади работали через сутки, а извозчик – каждый день. Днём час поездки стоил примерно шестьдесят копеек, а ночной час – девяносто. За ожидание платили особо, по договорённости. Согласно требованию градоначальника Москвы вблизи дорогих гостиниц, мест присутствия, трактиров, театров стояли особые, лакированные экипажи с красивыми лошадьми.

«Ванькой» назывался, как правило, бедный, полунищий крестьянин, приехавший на заработки в столицу из ближайшего уездного города губернии. Лошадь у него была плохенькая, сбруя и экипаж скудные, а жизнь – и того хуже. Каждый день его обирали городовой и хозяин извоза, у которого он держал постой. Клиенты у него были небогатые, и только ночью ему удавалось заработать, но с риском для жизни, в том числе катая «деловых» людей. «Ванька» за поездку брал от тридцати до шестидесяти копеек, с «деловых», конечно, больше – за риск. «Лихач» был в другой категории. У него, как правило, были хорошая молодая лошадь и щегольской экипаж на пневматических шинах – «дутиках». Он работал на себя, мог выбирать между клиентами того, кто был ему выгоднее. На таких экипажах ездили офицеры, кавалеры с дамами, богатые купцы. Подобные экипажи выбирали и авантюристы различных мастей, им было очень важно обмануть бдительность купца или какого другого богатого человека, подчеркнуть своё финансовое положение. Нанимали их «деловые» люди, для того чтобы быстро покинуть место преступления. Трудиться «лихачи» начинали с обеда и до утра, с мыслью поймать достойного клиента, искателя ночных приключений, кутежа или разврата, покидающего с дамой ресторан, трактир или театр. Особо ценились экипажи с откидным верхом, так как в них отдыхающие господа с дамами могли не бояться взглядов публики. Такие экипажи нанимали на всю ночь. «Лихач» работал по-крупному, поездка стоила до трёх рублей, а то и выше. В среде «лихачей» наиболее ценились «голубчики», имевшие на своих экипажах наборы колокольчиков, приятно звеневших при езде, развлекающих звоном клиента в коляске, заодно отпугивающих публику. Такие обычно начинали поездку выкриком: «Эх, кони-голуби, не подведите, с ветерком прокатите!», – или что-то похожее.