Ирина то смеялась над фильмом, то вдруг ей становилось не по себе, от того, что Глеб сидит, как надзиратель, не сводя с нее угрюмого взгляда. Она мельком взглянула на него, да уж взгляд трудно назвать дружелюбным, да еще в комплекте с его крепким телосложением, вид зловещий.

Чтобы не испытывать судьбу, Ирина решила удалиться в комнату. Неловко, встав, и не забыв прихватить мармелад с кружкой, она направилась в кухню.

– Что у тебя с Антоном? – наконец решил спросить Глеб, сверля ее своими черными глазами.

Ирина ответила не сразу. Сначала отнесла вещи на кухню, потом вернулась обратно в гостиную и встала метрах в пяти от Глеба. Ближе она просто боялась подойти, такой у него был мрачный вид.

– А что у меня может с ним быть? Он добрый человек, он замечательный человек, он, как и вы помогает мне в этой жизни.

Глеб на несколько секунд задумался, глядя на нее в упор, словно подыскивая слова. А потом холодно произнес:

– Добрый и замечательный человек, который хочет помочь, не лапает чужих жен!

Ирина потрясенная такими грубыми словами растерялась, не зная, что ответить. Да и что она могла сказать: «Не лезь не в свое дело», но нет, это его дело, она его жена, пусть и не совсем настоящая. Она лечилась благодаря его щедрым денежным переводам, которые, кстати сказать, приходили всегда вовремя. Она живет за его счет. Все, что у нее сейчас есть – это все его, и он имеет право задавать ей вопросы.

– Вы любовники? – наконец Глеб сухо задал свой главный вопрос.

От шока Ирина сначала опешила, но потом огромная буря негодования накрыла ее с головой. Она резко откинула костыль, который стукнувшись о стенку, с шумом упал на пол, развязала на халате пояс и, распахнув полы, повернулась к Глебу искалеченным бедром и, указав на шрам, зло спросила:

– Такое можно любить или желать?

Глеб не был готов к такой реакции, поэтому, когда Ирина, распахнув халат, предстала перед ним в нижнем белье, он никакого внимания не обратил на шрам, который уже видел однажды. Под ужасным халатом скрывалось то, на что ему было куда интереснее и приятней смотреть. Вид красивого, молодого тела прямо-таки вынуждал воображение в купе с фантазией не на шутку разыграться, подкидывая молодому мужчине соблазнительные картинки. Глеб посильнее ухватился за подлокотники кресла, чтобы не протянуть руку и не попытаться освободить гордую жену от остальных предметов гардероба.

– А это можно любить? – Ирина прервала поток восхитительных картинок и, повернувшись к нему спиной, спустила халат до талии.

Теперь Глеб был вынужден смотреть на огромный шрам, проходивший, практически, через всю спину Ирины. На мгновение он закрыл глаза. Какую боль надо было вынести, чтобы осталась такая страшная отметка на нежном женском теле. Когда он открыл глаза, Ирина уже стояла к нему лицом и слегка, приподняв волосы, спросила:

– Вы бы хотели такую женщину? – под волосами на шее с правой стороны было еще одно клеймо ужасной аварии, – и это только самые крупные. Мое тело усыпано рубцами, как грядка семенами. Я не могу ходить, я калека, – горько усмехнулась Ирина.

– Какой мужчина в своем уме захочет такое себе в постель, – она холодно смотрела на Глеба в упор, в ее глазах не было ни слез, ни жалости к себе, только огонь.

Резко повернувшись, она собралась было уже уйти, но ноги от напряжения совершенно не хотели слушаться, а костыль лежал слишком далеко. И только тут неожиданно для Ирины отчаяние и беспомощность, пробив брешь в ее несгибаемой воле, покатились по щекам крупными горькими слезами. Забыв запахнуть халат и опустившись на пол, больше уже не сдерживаясь, Ирина заплакала, закрыв лицо руками. Глеб тут же оказался рядом, он обнял девушку и прижал к своей груди. Как же он был зол на себя. Зачем нужны были эти вопросы? Он добился только того, что в очередной раз унизил Ирину. Судьба и так била ее нещадно, а тут еще он со своей ревностью….

Ревность! Ревность? Глеба, как молнией ударило, причем много раз и в одно и то же место надежно запрятанное в глубине его сердца. Откуда она взялась и когда появилась? Нет, скорее это чувство собственности, успокоил себя Глеб. Он еще крепче прижал хрупкое тело к себе. А слезы все жгли его грудь. Она плакала тихо-тихо, словно боялась разозлить его своими непрошеными слезами.

Пока он осыпал себя всеми ругательными словами, какие только мог придумать, даже не заметил, как тихие всхлипы превратились в хихиканья, плечи Ирины тряслись уже не от слез, а от смеха. Глеб аккуратно отстранил ее от себя и, в недоумении спросил:

– Что? – улыбка Ирины передалась и ему, – Что такое? – повторил Глеб, помогая вытирать следы слез, с ее раскрасневшихся щек.

– Просто на Вашей груди очень неудобно плакать, – пояснила Ирина, хлюпая носом.

– И чем же тебя не устраивает моя грудь? – Глеб небрежно провел ладонью по своему рельефному торсу, словно смахивая невидимые следы слез, оставленные женой.

– Во-первых, на ней никогда нет одежды, так можно захлебнуться своими же собственными слезами, они ж никуда не впитываются, – Ирина ткнула в него пальцем.

– Во-вторых, находясь в такой опасной близости около Вашего мускулистого торса, как-то совершенно забываешь, что тебя расстроило, – Глеб искренне улыбался, сверкая своими ровными белыми зубами, глядя на заплаканное смеющееся лицо жены и слушая такую простую и честную речь, лишенной всякого кокетства. Хотя не мог не признаться, что ему был приятен комплимент Ирины.

– А в-третьих? – он аккуратно, как маленького ребенка, закутал Ирину в халат и повязал поясок вокруг тонкой талии.

– А в-третьих, – Ирина сделала серьезное лицо, – в-третьих, немного обидно, что грудь моего мужа больше, чем моя.

Глеб сначала, непонимающе, уставился на Ирину. Но, когда до него дошел смысл сказанных ею слов, откинул голову назад и захохотал так громко и заразительно, привлекая Ирину в свои объятья, что ей ничего не оставалась, как присоединиться к нему в этом веселом смехе. Она впервые слышала его бархатный глубокий смех и ей он очень понравился.

– Боже, теперь я понимаю, почему невзгоды не взяли над тобой верх, – он нежно отстранил Ирину и, пригладив ее взлохмаченные волосы, добавил:

– И почему мой друг так тобой очарован.

Улыбка исчезла с его губ. Ирина не могла больше выдержать этот пристальный взгляд и опустила голову. Она бы с радостью ушла в комнату, чтобы не ощущать на себе изучающий взгляд этого чужого мужчины и своего мужа одновременно, но ноги совсем не слушались. Кто он ей? Она не знала. Ни друг и ни враг, ни брат и ни муж, ни посторонний человек и ни добрый приятель, быть может, просто спаситель, а может быть вечный должник…. Скорей бы все закончилось. Как она мечтала вернуться в свой родной городок, к своим любящим родителям и зажить нормальной жизнью, где все просто и понятно, не вспоминая это ужасное время и этого мужчину.

Глава 16.

На следующий день у Глеба была насыщенная программа. После и без того сложного рабочего дня, ему пришлось тащиться с Жанной на открытие какого-то ночного клуба, он хотел было увильнуть от гламурной вечеринки, ссылаясь на то, что Ирине может понадобиться помощь, но Жанна уже все решила без него. Она позвонила Ирине и предупредила, что Глеба не будет сегодня дома, о чем и сообщила ему по телефону. Несколько раз ему удавалось прикрыться больной женой, чтобы избежать встреч с нудными подружками Жанны, но сегодня видимо не его день.

Глеб вошел в клуб, название которого он даже не запомнил, в точно назначенное время. В помещении было темно, как и в любом другом клубе, пространство переливалось всеми цветами радуги, женщины в откровенных нарядах, фотографы, слепившие своими вспышками фотоаппаратов, журналисты, официанты с шампанским на подносах. Глеб тяжело вздохнул, распрямил плечи и направился искать обожаемую Жанну и ее недалеких подружек.

– Акулов! – услышал Глеб голос Жанны. Она всегда его называла по фамилии, если рядом появлялся, хоть один посторонний человек.