Вот она убрала руки с поручней, сделала один шаг самостоятельно, другой и вдруг ноги подкосились, и Ирина с грохотом упала на пол. Глеб, не раздумывая, ворвался в ее комнату, помог подняться и присесть на кровать.

Сам сел на корточки напротив, его руки ощупывали ее тело в поисках видимых и невидимых ушибов, и только тут Глеб заметил на левом бедре огромный ужасный шрам. Не сознавая того, он аккуратно провел ладонью по шраму, он заканчивался практически у самого колена, потом еще раз его рука скользнула по жуткому отпечатку на ее ноге, сердце жалобно сжалось в груди при виде такой уродливой отметины прошлого. Глаза так и замерли на искалеченном участке ее молодого тела.

– Отвратительно да? – тихо спросила Ирина.

Глеб не сразу пришел в себя, убрав руку, он пристально взглянул ей в глаза, словно пытался понять, какого ответа она от него ждет:

– Лучше уж шрам на ноге, чем крест на могиле, – и, круто развернувшись, вышел.

– И на том спасибо! – крикнула она вдогонку и с силой ударила кулаками по ногам, отказывающимся слушаться хозяйку.

Как же она устала ощущать себя беспомощным, униженным инвалидом. Как хотелось снова вернуться в нормальную жизнь и забыть это ужасное мучительное время.

Завтракали они молча. По квартире Ирина уже мало по малу начала передвигаться сама, конечно, боль не покидала, но, по крайней мере, не приходилось никого просить.

– Спасибо за ужин, – сухо сказал Глеб, убрав газету, которую читал на край стола.

– Спасибо, что транспортировали меня в кровать, – в тон ему ответила Ирина, направившись к раковине со своей кружкой.

– Это было не сложно, обращайся, я ухожу, буду в … не важно, – Глеб помыл за собой чашку и вышел.

Ирина устроилась на балконе, правда поближе к входу, так как с детства боялась высоты, с книгой в руках. Майское солнце теплыми лучами согревало, казалось, не только тело, но и душу. Так охота было спуститься на улицу и прогуляться или даже пробежаться, раньше эти действия были сами собой разумеющиеся, а теперь приходиться тратить огромное количество сил, чтобы просто сделать шаг. Раздумья прервал телефонный звонок, Ирина достала из кармана своего халата сотовый:

– Антон, как я рада, что ты позвонил! Куда ты пропал? Конечно, я хочу прогуляться. Жду.

Ирина снова взяла свои костыли и со скоростью улитки начала свой путь в комнату.

Глава 14.

Домой Ирина вернулась к девяти часам, ей все было мало и не хотелось возвращаться. С Антоном так легко, не то, что с его лучшим другом. Антон привез ее в парк, костыли, как обычно они оставили дома. Он помогал Ирине передвигаться, опираясь на него, или поднимал ее на руки, а люди, проходившие мимо, улыбались им в след, считая, что у этих двоих любовь. Антон и не возражал против этого.

– Мороженное на улице в сто раз вкуснее, как я могла такое забыть, – весело сказала Ирина, сидя рядом с Антоном на лавочке в тени дерева.

Он смотрел на ее лучезарное лицо и никак не мог себе простить, что своими руками отдал ее Глебу. Надо было продать все, что есть: квартиру, машину, дачу, взять ссуду, наконец, занять у Глеба или на крайней случай продать себя на органы, – безнадежно подумал Антон, только бы быть для нее единственным другом и спасителем.       Но теперь ничего не изменить, для нее существует еще и Глеб с его «щедрой душой». Антон знал, что друг тоже терзается. Он, безусловно, рад, что девушка выжила, но он не может простить себе, то свое желание быть вдовцом. Хоть и упорно из гордости не сознается в этом. И поэтому ее благодарность так его раздражает.

Еще долго Антон наслаждался компанией Ирины, десятки раз держал ее в своих объятьях, сотни раз ее лицо было рядом, а губы улыбались в его губы, но он так и не посмел дотронуться до них, лишь однажды пальцами, когда, пузырь из жвачки, который Ирина надула, лопнул и залепил ей пол лица, а она от смеха даже не пыталась его отлепить.

Антон занес Ирину в квартиру и поставил на пол, около спальни, поддерживая ее бережно за талию. В спальню он намеренно не прошел, слишком велик был соблазн, позволить себе чуточку больше.

Ирина аккуратно взяла его ладони в свои и негромко сказала:

– Завтра твои руки ужасно будут болеть, ты не сможешь держать скальпель.

Антон, высвободив одну руку, легким движением убрал упавшую прядь со лба Ирины.

– Не важно. Мне было хорошо и это главное. До свидания, моя будущая жена, – грустно улыбнулся Антон и наклонился, чтобы наконец-то ощутить тепло и нежность ее алых губ. Ирина, повернула в сторону голову, опередив его намерение, и губы лишь вскользь прикоснулись к ее губам, запечатав поцелуй на ее щеке.

Антон сдержанно поджал губы. Противоречивые чувства разрывали душу, но он лишь обнял Ирину. А потом все же не сдержавшись, оставил нежный поцелуй на ее шее. Руки уверенно забрались под ее спортивную мастерку.

– Антон, не надо. Глеб Сергеевич может в любую минуту вернуться, – умоляя, сказала Ирина. Ее ладони протестующее уперлись в его широкую грудь.

– Ну и что, – его шепот показался Ирине громче крика.

– Нет, – твердо произнесла она, словно окатив холодной водой.

Антон, тяжело отстранившись, немного помедлил и, повернувшись, молча, ушел. Громкий стук закрывающейся входной двери, оповестил об его уходе.

Какой же он красивый, добрый. Ирина так и стояла, глядя на вечернее небо в окне. Она понимала, что нравится ему. Но вместе с этим она понимала, что на большее рассчитывать не придется, кому нужна жена-инвалид. Да и самой ей не хотелось сейчас любить, у нее столько еще дел, надо сначала себя на ноги поставить. И перед Глебом неудобно, надо поскорее окончить курс лечения и уезжать домой, к родителям, по которым она ужасно скучает, и освободить мужа от своего присутствия, а там и от брака.

Глава 15

Глеб сидел все это время в кресле в темной гостиной, он прекрасно видел, происходящее около спальни, но ничем не выдал своего присутствия. Такой бури чувств он никогда не испытывал ни к своему другу, ни к одной из женщин, ни к какой бы то ни было ситуации вообще. Потому он и не обнаружил себя, ведь он даже не смог бы ничего связанно произнести. Он не знал, что сказать, мысли вертелись, как волчок и поймать хотя бы одну было не реально.

Он наблюдал, как Ирина уже принявшая душ и, переодевшаяся, в этот изрядно надоевший ему халат, проковыляла в кухню и через некоторое время направилась в гостиную, где и восседал Глеб в своем кресле. Увидеть мужа, развалившегося в кресле, для нее было неожиданностью:

– Ддобрый ввечер, – заикаясь, произнесла она.

Глеб лишь мрачно кивнул головой в знак приветствия. Не изменяя себе, он был одет в спортивное трико и все, разве что еще цепочка с крестиком завершали его неотразимый наряд.

– Я посмотрю фильм? – осведомилась Ирина, в свободной руке она держала свою любимую ужасного вида кружку с чаем, а в той, которой она опиралась на костыль, был зажат пакетик с мармеладом.

– Пожалуйста, – неожиданно глухим голосом произнес Глеб, – какой тебе канал? – он навел пульт на телевизор.

– Первый, там старая комедия, – словно в чем-то виновна, тихо произнесла Ирина и уселась на пол, положив рядом мармелад и поставив кружку.

Почему она села на пол, ведь есть мягкий, удобный диван? Или это еще одна неудобная привычка? Влажные волосы ее зачесаны назад, видимо о существовании фена эта девушка не догадывается.

Жанна никогда не выйдет из ванны без легкого макияжа, она даже спит, словно в любую минуту ночи начнется фотосессия. Ирина же свернется клубком, как котенок и волосы по всей подушке. С Жанной даже спать легко, ляжет по стойке смирно и не шелохнется всю ночь, чтобы ненароком не проснуться с торчащими волосами или отлежавшей на подушке щекой, а остальное пространство предоставлено Глебу. В общем, все так, как он любит. А с этой девчонкой такое не пройдет, обязательно развалится на пол кровати, сводя с ума нечаянными прикосновениями и жарким дыханием. Глеб слегка заерзал на кресле при этой мысли. «Господи, о чем я думаю, как я вообще дошел до того, что буду спать со своей женой».