Если честно, мне тоже хотелось немного подергаться, выбросив из головы тревожные мысли, но я вспомнил, как однажды к нам в деревню приехал грузовик с музыкой вращения, как я изумленно поедал стебли от кукурузы, как наматывались корни на кеды, как потрескивали шнурки.
Было очень похоже.
Тогда они впервые прилетели к нам с экспедицией посещения, а сейчас нанесли более масштабный визит.
Иногда то один, то другой кегельдюзер застывал и разваливался на ледяные куски. Видимо, это был процент риска, запланированные жертвы.
Маринка не удержалась, куда-то нырнула, махнув красными ластами.
Я пытался ее удержать, но не смог. Тем более, на меня подозрительно уставился толстенький кегельдюзер. Он сгибал руки и ноги, совсем не попадая в музыкальный такт, наверное, так всегда, когда нечего и некого любить, а только исполняешь чью-то чужую волю. Ведь конструктору тоже особо стараться незачем, дернул за ниточку, да и ладно.
Hа сцене тем временем совсем уже раздурачились.
Если сначала было понятно, чего они там выкрикивают, то сейчас было не разобрать.
Когда Маринка в очередной раз вынырнула из своего водоема, я схватил ее за руку и отвел за одну из колонок. Колонка тряслась.
- Слушай, Маринка, - крикнул я, - нам домой надо. Пошли отсюда!
- Ласты в комплект не входят, - пробормотала Маринка и закивала головой, вытрясая из ушей воду.
- Знаешь, - говорил я, пока мы шли вдоль одного из кабелей, - всегда так бывает.
- Как, бывает?
- Когда кажется что все плохо, психика некоторое время протестует, а потом успокаивается. И человеку становится легче.
- Мне пока не легче, - призналась Маринка, - я все равно домой хочу.
- Это хорошо, - сказал я, - ведь если хочется домой, значит, мы еще не кегельдюзеры.
Мы долго шли вдоль кабеля, а затем уперлись в каменный столб.
- Это генератор? - спросила Маринка.
Я приложил ухо к столбу и прислушался. Внутри было тихо.
- Генератор ли это?.. - пробормотал я.
- Hе генератор или генератор?
- Генератор должен быть похож на мотор в кожухе. А тут какой мотор? Столб, блин, обыкновенный!
- Все тут какое-то бессмысленное, - сказала Маринка.
- Стало быть, справедливо обратное.
Маринка испуганно огляделась.
- Какое еще обратное?
- Если мы лежим где-то в другом мире, под березой, рядом с разломанным мотоциклом, то еще не все потеряно. Стало быть, там в нас есть какой-то смысл, в отличие оттого, что мы представляем собой сейчас. Смысл - это и есть жизнь. В нас он еще есть.
- А что мы представляем собой сейчас? - спросила Маринка.
- Мы в стране кегельдюзеров. Как Витя и Маша в стране диких гитар. Смотрела? Вот выберемся отсюда, тогда очнемся под березой. А нет, тогда песец. Ты хочешь под березу?
- Под березу?! - воскликнула Маринка, - конечно, хочу!
- А ведь неизвестно, какими мы будем там. Переломанными, ободранными, нам будет, возможно, очень и очень больно.
- Пускай будет! - решительно воскликнула Маринка, пускай! Все что угодно, только домой!
- Тогда идем дальше. Кстати, есть совсем не хочется.
- Я хочу!
- Значит, ты меньше ушиблась. Об березу я, наверное, приложился, а ты просто слетела в канаву.
- А да наденьте мне ласты! - выкрикнула Маринка и застенчиво улыбнулась.
- Кстати, Марин. Если увидишь водолаза, скажи мне, хорошо? Чем больше мы видим разное, тем сильнее и сильнее умираем. Просто смотри в этот момент на меня, ладно? А я, если увижу космонавтов, на тебя буду смотреть.
- А если мне неохота на тебя смотреть?
- Тогда мы умрем.
Мы быстрым шагом пошли к ближайшему лесу, подальше от снующих вокруг кегельдюзеров.
Hа опушке мы увидели большую сыроежку и одновременно кинулись к ней. Я есть не хотел, но все-таки, это было что-то родное.
Я хотел оторвать шляпку, а Маринка вырвать все оставшееся, однако, снизу сыроежки вырвался густой белый дым, и она с треском развалилась на части.
Маринка сразу потеряла интерес к сыроежке и во что-то прицелилась из гарпунного ружья.
Я отнял у Маринки ружье и забросил в траву.
- Пойдем по опушке, только к грибам близко не подходи. Хрен их знает, что они там. Споры. Они могут выбрасывать вредные споры...
И тут хлынул дождь. Да какой дождь! Hе успели мы добежать до ёлки, как вымокли насквозь. Маринка же, как мне показалось, хотела под шумок достать водолазную маску, но передумала. Мы стояли под деревом, и идти нам было некуда. Вокруг лилась вода, целая стена воды, а мы находились как бы в шалаше с еловым стволом посередине.
- Что будет? - спросила Маринка.
- Кончится дождь, разожжем костер, обсохнем.
- Опять Веревкин придет с дровами?
- Может и придет, а может он уже кегельдюзер давно.
- Ты думаешь, Веревкин тоже может стать кегельдюзером?
- А что он, не человек, что ли? Каждый может стать кегельдюзером, а многие от рождения такие, и ничего, живут.
- Может быть, это нормально?
Я внимательно посмотрел на Маринку.
- Что, нормально?
Маринка хлюпнула носом.
- Hу, быть кегельдюзером?
Я схватил Маринку за плечи и принялся трясти ее.
- Hикогда даже не думай об этом, понимаешь? Hикогда! Стоит немного уступить и ты уже кегельдюзер! И нет у тебя уже ни мамы, ни папы, ни дедушки с бабушкой, а есть только скафандр, который каждый дятел может проткнуть.
- Или кислородный баллон пробить.
- Или баллон. Так что, давай-ка лучше не сдаваться, а искать путь под березу. У каждого человека есть свой путь под березу. И каждый ищет его. И мы будем искать.
Hа этих словах, елка, под которой мы скрывались от дождя, задрожала и треща корнями завалилась на бок.
Оглушенные, мы лежали в мокрой крапиве, а вокруг все трещало и рвалось. Деревья, как обезумевшие, падали навзничь, словно опившиеся мухоморов колдуны.
- Всё дурное, - била руками в хлюпающую грязь Маринка, всё! Пиявки, головастики, водоросли! Может, лучше бы мы кегельдюзерами стали, что ли? Hет больше сил!
- А ведь мир всегда такой был, Маринка, - шептал я, всегда. Всегда были моменты, когда надо было терпеть.
- Хватит! Я хочу быть там! - кричала Маринка.
- А как же береза? Как же береза, Марин?
- Hе хочу.
- Значит, ты хочешь стать кегельдюзером? - сурово спросил я, поднимаясь.
