Яркое проявление прециозность получила в жанре романа, который пережил в течение века некоторую эволюцию. Первоначально в прециозной литературе получил популярность роман пасторальный. Это была своеобразная реакция на политику абсолютизма, на новые веяния рационализма и здравого смысла. Современную действительность пасторальный роман рассматривал как неприемлемую, враждебную и противопоставлял ей идеальную, иллюзорную действительность, прекрасный мир пасторальной мечты. Лучшим образцом такого рода романа стало обширное пятитомное произведение Оноре д’Юрфе (Honoré d’Urfé, 1568–1625) «Астрея» (1607–1625), героями которого, под видом пастухов и нимф, являются знатные молодые люди. Основное содержание их жизни — любовь, изысканные чувства, доступные лишь избранным. Однако для д’Юрфе, в отличие от его предшественников в жанре пасторального романа, характерно, несмотря на многие условности, стремление к правдоподобию: место действия романа — не химерическая Аркадия, а Галлия, любимая автором и хорошо ему знакомая провинция Форе и берега реки Линьон; названо и время действия — V в. н. э. Однако никаких реальных признаков той эпохи в романе нет. В жизни пастухов словно отразился быт провинциального дворянства XVII в., а нравы при дворе королевы Амазис — это нравы придворной аристократии. Особое значение имеет отражение в «Астрее» нового понимания любви. Страсть, в представлении д’Юрфе — нечто идеальное и одухотворенное; образ женщины в романе одухотворяется, становится предметом возвышенного пульта. Д’Юрфе осуждает грубое влечение страстей, столь обычное в обществе его времени, и прославляет достоинства «порядочной приязни», идею которой воплощает в романе его главный герой — Селадон. Любовь — это особый вид знания, она рождается из ясного понимания совершенства предмета чувства. Успех «Астреи» был огромен и длителен.
Начиная с 1630-х годов пасторальный роман сменяется галантно-героическим, с рыцарской, военно-авантюрной или псевдоисторической тематикой. Это имело прямое отношение к политическим событиям во Франции тех лет. В условиях феодальных заговоров, смут, движения Фронды старинный куртуазный идеал начинает противопоставляться новым идеалам. Авторов галантно-героического романа отличала безудержная и вычурная фантазия. Обязательный авантюрный сюжет повествовал о разнообразных приключениях и испытаниях, которые выпадали на долю героя, стремящегося завоевать сердце жестокой красавицы. Эти многотомные романы в своеобразной форме отразили нравы и обычаи своего времени. Немалую роль в них играют исторические события. В романе Марена Леруа де Гомбервиля (Martin Le Roy de Gomberville, 1600–1674) «Изгнание Полександра» (1637–1651), в романах Готье де Кост де Ла Кальпренеда (Gautier de Coste de la Calprenède, 1610–1663) «Кассандра» (1642–1650), «Клеопатра» (1647–1658), «Фарамон» (1661–1670), а также в романах Мадлен де Скюдери (Madeleine de Scudery, 1607–1701), «Ибрагим, или Великий паша» (1641), «Артамен, или Великий Кир» (1649–1653), «Клелия» (1654–1661) авторы не только обращаются к историческому материалу, они по-своему переосмысливают исторические факты, исходя из морально-дидактического задания романа. Конечно, история в романе была чистой условностью, она лишь прикрывала изображение нравов и отношений современного общества. Романы повествовали о конкретных людях и событиях, и намеки эти легко улавливались современниками: они были «романами с ключом». Авторы считали, что их произведения должны иметь воспитательное значение, т. е. учить добродетели, формировать хорошие нравы. В них создавался идеальный тип «порядочного человека», главное для которого — долг. Любовная и героическая жизнь рисовалась в этих романах идеализированно и не всегда убедительно. Создатели их были хорошими психологами и умели описывать душевное состояние героев, но в сюжете, композиции, даже в языке романов нередко обнаруживались неправдоподобие, множество условностей. И хотя романы с достаточной полнотой отразили идеологию определенной части французского общества, именно благодаря им само понятие «роман» скоро стало восприниматься как синоним невероятного вымысла.
Демократическая, «низовая» линия французского барокко представлена различными течениями. Видное место среди них занимает поэзия «либертенов» (вольнодумцев). «Либертинаж» представлял собой на протяжении XVII в. весьма влиятельное идейно-философское течение, которое стало своеобразным промежуточным звеном между ренессансным материализмом и мировоззрением просветителей XVIII в. Опираясь в большинстве случаев на философию Гассенди, «либертены» презирали всякого рода авторитеты, в том числе церковь и религию. Но в устах противников «либертинажа» этот термин звучал и как синоним распущенности.
Самым талантливым и ярким представителем поэзии «либертенов» был Теофиль де Вио (Théophile de Viau, 1590–1626), автор многочисленных стихов на философские, моральные и любовные темы. Его смелая и дерзкая трактовка философско-религиозных вопросов навлекла на него жестокие преследования церкви. Теофилю де Вио не раз приходилось спасаться бегством, испытывать горечь изгнания. В 1625 г. он был обвинен в безбожии, заочно приговорен к сожжению на костре, потом схвачен и посажен в тюрьму. Смертный приговор был заменен пожизненным изгнанием, но тяжкие условия заключения подорвали здоровье поэта и он умер вскоре после выхода из тюрьмы. В поэзии Теофиля де Вио богатство красок и выразительная образность, присущие барокко, чередуются, а отчасти и сочетаются, как это показал советский исследователь Ю. Б. Виппер, с тенденциями формирующегося классицизма. Кроме лирических стихотворений (од, элегий, стансов) ему принадлежит также трагедия «Пирам и Тисба», написанная в духе барокко.
Литература вольномыслия с ее откровенно сатирической направленностью нашла выражение в публицистических тенденциях, в открытом вмешательстве писателей в общественную жизнь. Так, в области поэзии значительную роль играла «бурлескная» поэзия (итал. burla — насмешка, шутка). Она была оппозиционной по отношению к абсолютизму, ибо критике подвергались и пороки буржуазного общества, она была также и протестом литературным: мифологические и героические эпопеи античности выворачивались «наизнанку», возвышенное и величественное нарочито смешивалось с обыденным и заурядным, что подрывало общепринятый в классицизме авторитет античного искусства. Бурлескные поэмы ниспровергали уже установившиеся жанровые каноны классицизма. Их возвышенные герои и те обстоятельства, в которых они действуют, — заурядные, грубые, — создавали сознательный диссонанс стиля и содержания. Таковы поэмы П. Скаррона «Тифон, или Гигантомахия» (1644) и «Перелицованный Вергилий» (1648–1652). Таковы и стихотворные памфлеты («мазаринады») П. Скаррона, Сирано де Бержерака и других авторов, написанные в годы Фронды и направленные против Мазарини. Они отличались яростными нападками на политику первого министра, сатирической остротой, меткостью наблюдений и намеренно вульгаризованным языком.
Особую роль в литературе XVII в. сыграл бытописательный роман. Особенностью его был интерес к обыденному быту и жизни простых людей. Отсюда пародийная полемическая направленность и стремление изображать в литературе реальную действительность без всяких прикрас, изнанку жизни. Основной интерес писателей был сосредоточен на судьбе простого человека, что свидетельствовало о процессе демократизации литературы. Одновременно с этим среда перестает быть фоном, писатель начинает улавливать и отражать закономерности общественной жизни, социальные силы, которые определяют судьбу его героев. Интерес к будничному, обыденному, к жизни простонародья, приводил к детальным описаниям различных подробностей действительности. Иногда эта действительность изображалась в карикатурно грубой форме, что было своего рода реакцией на изысканность прециозной литературы. Нарочитой «приземленностью», тягой к эмпиризму описаний бытописательный роман Франции XVII в. существенно отличался от произведений ренессансного реализма предшествующей эпохи, в которых правдивое изображение реалий жизни подчинялось поискам внутренней гармонии, культу красоты человека и природы.
