Жена ответила сразу. В меховой безрукавке, с неизменной сигаретой в руке она сидела на своем привычном месте. Свет от бра, который они включали по вечерам Глеб приглушил соломенной шляпой, от этого в гостиной было настолько уютно, что Глебу отчаянно захотелось оказаться там прямо сейчас. В панорамном окне за Маниной спиной отражался и огонь камина и резные шкафчики на стенах.
– Дома тепло? Ты в шкурке.
– Я на веранду выскакиваю – компот остужаю.
Глеб опустил глаза в чашку с кофе, эх с каким удовольствием выпил бы сейчас пару кружек домашнего компота из яблок и смородины с травками. Выцеживать напиток из кастрюли жена ему никогда не разрешала, на стол компот попадал уже в одном из глиняных кувшинов, которые Маня и покупала, выпрашивала у знакомых и хранила подвешенными за ручку на гвоздях вбитых в верхнюю балку веранды.
– Что нового? – спросил Глеб вглядываясь в картинку на экране.
– На вверенном мне объекте все в штатном режиме, – доложила Маня. – А вот на удаленном периметре…
И Маня принялась излагать военные сводки за которыми, Глеб не сомневался – следила целый день.
Кто бы мог подумать, что шутка «Погреб маловат, при бомбежке негде будет спать» станет когда-нибудь правдой. Истребители над Метавой не летали, но премьер министры Литвы и Латвии публично обратились к гражданам своих стран призывая их терпимо относиться к тем, кто говорит по-русски. Оказывается, что в некоторых магазинах продавцы не давали сахар и хлеб, если покупатель имел неосторожность спросить товар на русском языке.
– В Латвии такого быть не может, а вот насчет Литвы не знаю. – Подвела итог доклада Маня. Сама она в город выезжала редко, только в случае крайней необходимости, зато и дня не проходило, что бы к ним в дом кто-нибудь не приезжал. По выходным Витас с двумя детьми. С утра друг выезжал из Шауляя в Ригу, чтобы проведать дядю, а под вечер семейство появлялось в Зеидонисе. Дети сбрасывали рюкзачки и неслись на второй этаж. Там крутили педали велотренажера, дрались за кресло-качалку. Дом гремел от топота ног, птицы ретировались от шумных гостей, а коты радостно носились за шустрыми гостями. Три часа тарарама вносили сумятицу в размеренную жизнь семьи. Но Маня знала, как успокоить ребят. Стопка тонких блинов с клубничным вареньем и сметаной и пару кувшинов с компотом. Блинами ребята наедались так, что лениво расходились по крохотным спаленкам, чтобы заняться айфонами. Взрослые у камина тихо разговаривали о котах, родственниках. За десять лет дружбы тем для беседы было много. Еще месяц назад Витас с Глебом договорились – Маня с Глебом возьмут ребятишек летом на месяц, они учат русский язык, а практики не хватает. Приедут или нет теперь брат с сестрой, Глеб не знал. Вчера он вдрызг разругался с Витасом: друзья не сошлись в позициях по поводу войны на Украине. Глеб, как и Маня потихоньку теряли друзей. Какими бы реальными не казались вчера планы, теперь спустя день другой они казались подвешенными в неизвестности. Два года назад в пандемию неожиданно отменили поезда «Рига – Москва», «Рига – Санкт-Петербург». Маня все ждала восстановления. А потом пришлось отправиться в Москву автобусом. Это было еще то путешествие. Из Риги автобус доставил пассажиров только до границы, и они, прихватив чемоданы и сумки цепочкой потянулись через нейтральную полосу. Удовольствие сомнительное, особенно зимой. Часа через три после таможенного досмотра и проверки документов пассажиры загрузились уже в русский автобус и продолжили путь. Теперь отменили авиаперевозки, а вчера вечером на ДЕЛФИ появилось объявление в котором извещалось, всем кто проживает в Латвии по виду на жительство следует сдать документы не позднее, чем через три месяца и покинуть страну. Даже думать не хотелось о том, как все будет, если сейм узаконит такое решение. Вот Мане с Глебом куда? У них за 15 лет здесь все и дом, и хозяйство… Повздыхав, Маня с Глебом попрощались. И несмотря на разделявшие их 800 километров подумали об одном и том же – как хрупко все вокруг, ненадежно.
Глава 6
В темноте дорога сужается до светового коридора. Едешь и такое впечатление, что вокруг ничего нет, разве что сумрачные силуэты деревьев. В восточной Европе перегоны между населенными пунктами на много больше, чем в Германии или Франции. К вечеру Глеб уже ехал по Польше. Здесь и плотность населения значительно меньше и живут люди куда скромнее. Скромное освещение улиц и домов не создавали праздника, даже если дорога ведет путешественника через городок.
Глеб уже час не въезжал ни в город, ни в поселок, включил спокойную музыку – на ее фоне думалось и мечталось легче.
На заправке Глеб наконец решился и отправил сообщения по трем добытым из контактов Вадима телефонам, один из которых принадлежал как раз охотникам. Скорее всего, ребята уже уехали далеко от Микулова, получат сообщение, пока вернуться пройдет пару дней. Еще уйдет время на то, чтобы понять, что никто из медперсонала сообщений не отправлял. Хотя бы потому, что современным чехам и написать, и сказать что-нибудь на русском языке сложно, но охотники поймут это, когда пообщаются с медсестрами и врачами. Словом, пока суть да дело, пройдет три -четыре дня. За это время Глеб доберется домой, и там они с Маней уже решат, что делать. Глеб очень надеялся, что, получив сообщение Пугайло оставит в покое детей, а может и Марину отпустит. Дескать, пусть жена едет выхаживать дорого супруга, а за процессом реабилитации проследят его помощники. Они заинтересованы, чтобы болезный поскорее поправился, заговорил и точно указал координаты нахождения и денег и документов.
При самом плохом раскладе Глебу придется отдать бандитам все…, ну кроме денег, конечно. А может, они с Маней соберутся и уедут. Куда? Да хоть на Гоа. А почему, нет? Конечно, бизнес с отъездом придется оставить на партнера, канал переориентировать. Но это в самом крайнем случае. Откровенно говоря, из дома Глеб всегда уезжал не охотно, а обратно летел как на крыльях. Так что с трудом мог представить переезд куда-нибудь хотя бы даже всего на полгода. Казалось немыслимым остаться без уютных верандочек с диванами и креслами, увитыми летом виноградной лозой. Без норки, так называл свою спальню размером два на метр семьдесят, куда помимо кровати, подвесного шкафчика для одежды он умудрился втиснуть угловой стол. Зимой норка служила Глебу еще и рабочим кабинетом. У Мани норка своя, разойдутся каждый к своему компу и встречаются в гостиной. Весной Глеб переселялся с компьютером на веранду, и даже засыпал там. Свежий воздух – У Веранды были закрыты только две торцевые стены, так что спал Глеб практически на улице. Огромный плюс, если учесть его давние проблемы со сном. С детства он сова. Читал с фонариком фантастику под одеялом, когда был школьником. Позже в военном училище тоже умудрялся полуночничать. А уж теперь и подавно: засидится у компьютера, пока не упадет и не отрубиться. Случалось это всегда резко, – будто кто-то невидимый приходил и выключал мужика. А когда наутро Глеб обнаруживал себя заботливо укрытым спальным мешком, удивлялся, когда Маня умудрилась это сделать. Он еще подбирал музыку для ролика, а она уже видела десятый сон. Если смотреть со стороны эти радости жизни многим могут показаться слишком маленькими, чтобы за них держаться. Но для самого Глеба они значили слишком много.
Да, он мечтал переселиться туда где не бывает зимы, даже вполне явственно представлял себе как живет в стране, где всегда тепло, но каким то загадочным образом трансформировался на Канары или на Гоа с садом, домом, Маней и котами. Понимал – нереально, но можно хотя бы помечтать и порадоваться.
