Так с крышкой в одной руке и телефоном в другой, Маня ответила на звонок Бригитты.
Неужели уже вторая половина дня? Всего 12.30. Похоже приятельнице надо срочно определиться повезет Маня в Москву лекарства для тети или нет? Бригитта коротко поприветствовала и открыла вопросный артобстрел.
Коты, показательно облизываясь, уставились на хозяйку, принялись подслушивать. На самом деле так они сообщали – буженина кончилась, надо бы повторить. Но Маня представила, что котики греют уши, а поскольку громкую связь она включать не стала, то никак не могут понять, о чем речь:
– Нет, не приехал. Скорее всего, откладывается на три четыре дня. Да и то неточно.
Бригитта вздыхала, спрашивала Маню что делать, потом ойкнула. … И снова затараторила:
– Придорожный банер на украинском! Здесь в Латвии?! Куда смотрит языковой патруль? Прикинь, Анну на прошлой неделе оштрафовали. Вынесла в зал фасовку, ее на русском спросили – где найти крахмал. Ответила покупателям, показала и попала на 200 евро. Оштрафовали за беседу на русском языке. Ты будешь смеяться – покупательница из Винницы. Анька ее по характерному говорку вычислила и прямиком спросила – с Украины? Оказалось, беженцы. На лексусе приехали. Посылаю тебе снимок, плаката «Слава Украине» прикинь как раз на повороте к Анькиному Римику.
Маня угукнула, Бригитта в разговоре незаметно вырулила на самый краешек, но все же политического ручейка. Этой темы она касаться просто не хотела. Казалось, стоит впустить в дом митинговые нотки и все пойдет прахом. О чем говорить и спорить, какую позицию человек может занять, если достоверной информации ни о чем нет. Фейки справа, фейки слева летят со свистом мимо, только успевай изворачиваться. Маня ушла из профессии в начале 2000-ых. Журналистика уже тогда кардинально изменила свой менталитет окончательно и бесповоротно. А что делать? Изданиям в условиях людоедского рынка приходилось выживать. И незаметненько так – рекламные отделы стали в редакциях важнее информационных. Выборные компании – год кормят, значит находим «своего кандидата» и кормим им доверчивого подписчика – избирателя как рождественского гуся. Чтобы ко дню голосования он, читатель, среди прочих предпочел этого редакционного спонсора. А тяжелая бомбардировка заказными статьями, когда крупняк делил госзаказы и рынок. Редакции из года в год торговали пустой информацией, оставляя за бортом стоящую, которую подписчик мог бы использовать в организации своего дела, бизнеса, жизни, наконец. Показателем успешности любого издания считалось число подписчиков. Эта цифра медленно, но верно таяла как мартовский снег. И редакции указывали в выходных данных тысячекратно увеличенное число подписчиков, эта цифра кардинально отличалась от числа потребителей, на которых реально могло повлиять издание. Журналистика стала именной, а информация умело заворачивалась в аналитику и преподносилась потребителю известными медийными персонами. Обыватель превратился в жертву разрушения реального информационного поля. Кто понял это вовремя, тот еще как-то способен оставаться адекватным. Кто не устоял, поддался, того теперь может вынести на обочину одной из противоборствующих сторон. В обострении на Украине информационные фейки как злокачественные полипы разрослись настолько, что шансов надеяться на благополучный исход казалось не остается. В зоне военных действий тебя может накрыть артобстрел, а на расстоянии запросто можешь стать жертвой людей озлобленных, неуравновешенных или обычных психов. Первые же дни конфликта это продемонстрировали. Так что разбираться в том, кто прав, а кто не прав, Маня не взяла на себя смелость. А вот людей она жалела, и тех, кто с чемоданами пытается пробиться через гуманитарный коридор, и тех, кто мерзнет на полях сражений.
Бригитта продолжала разглагольствовать, Маня переключилась на громкую связь, убрала кошкины миски, протерла поверхности тумбочек. Выключила огонь под кастрюлей и налила себе кофе. Сейчас наденет кардиган и выпьет кофе на веранде. Приятельницу несло:
– Все смешалось в этом мире.
Маня ойкнула. Все – отключаюсь. Кипит. Ничего нигде не кипело, но разговор надо прерывать так, чтобы без обид. Позвоню де – как только так сразу. Откровенно говоря, в Москву ехать Мане не хотелось категорически. По крайней мере, в данную минуту, когда Глеб почему-то задерживается, звонит реже, чем обычно, да и говорит загадками. Что-то с этой ее половинкой не так, и пока не поймет Маня, что именно «не так», и как это исправить, все остальное, даже взрыв физико-технического института в Харькове будет казаться ей далеким, нереальным, неправдоподобным. Главное, чтобы с Глебом все было в порядке, а остальное как считала Маня устаканется.
Важней всего погода в доме, а все что кроме – легко исправить с помощью зонта. Вспоминая песню, она открыла дверь гостиной, коты юркнули на улицу. Только Снежок поддавшись стадному инстинкту замер на пороге, потряс лапами и лениво повернул обратно.
Устроившись с кофе на веранде, Маня увидела, как Снежок лапой задевает дверку на клетке, а канарейка заливается от души, приветствуя солнце. Барин сыты, но решили пока никто не видит поохотиться, не замочив ни одной лапки. Маня спокойно наблюдала за сценой на подоконнике, защелку на клетке она укрепила, надежность проверила, еще утром, когда меняла Клаусу воду. Так что у хитрюги и лентяя не выгорит достать канарейку, чтобы за здорово живешь слопать своего компаньона за милую душу. Инстинкты вещь серьезная – целыми днями кружит котяра вокруг клетки, отвлекаясь на долгий сон и ленивый обед. Он не гоняется за веревочками или шариками не прыгает на специальную кошачью стойку, не играет с Бозей и Косматым, даже если те задирают гостя, Снежка как магнитом тянет к клетке. Где самозабвенно заливается трелью его единственный друг, и на тебе, все помыслы заточены на одном – поймать и съесть.
Теодора с Янисом задерживаются, передают приветы своим питомцам каждый вечер. И то хорошо. Вон постояльцы, оглядев домашнюю стаю и оценив размеры домика пошутили: «Кошкин домик, значит. Никогда раньше не приходилось бывать в таком»
В кошкином домике все прекрасно разместились. Три изолированные спаленки, эдакие светлицы. Низкий потолок – 2 метра, но все коммуникации в комплекте – душ, горячая вода, тепло. Если бы гостям показалось неуютно, то утром просто попрощались. Нет. Оставили пакет, попросили пропустить через стиральную машину свои футболки. Маня уже пропустила и вывесила на балкон второго этажа. У камина высохнет быстрее, но уличной свежести белье не приобретет. У камина она досушит, ближе к вечеру, как только солнце уйдет. Постояльцы приедут не раньше девяти вечера – так что все успеется. Бригитта ругала Маню – что это за цена такая – 30 евро на двоих? За ужин, завтрак и ночлег – дешево. Номер на двоих в мотеле обошелся бы им не меньше 50-ти. Это без завтрака и ужина… На совсем бедных постояльцы не похожи: добротная обувь, уверенные в себе, ироничные. Это всего лишь заказчики Великого, не друзья и не гости. Но у Мани был свой резон – новое общение на русском языке. Да и не так часто она соглашалась взять постояльцев, и далеко не всех принимает в доме. Всегда есть возможность отказать – дескать, хоромы небольшие, разместить негде. Но Маня уже вторую неделю куковала наедине со стаей, так что гости были в самый раз. К тому же приехали они из Киева, а в свете новых событий ей интересно было поговорить с очевидцами.
Что же касается размеров дома, его Маня с Глебом обустраивали таким сознательно. Отапливать зимой и легче, и дешевле, меньше уборки, а гости сами летят сюда как бабочки на свет. Вот уж поистине важней всего в доме не размеры, а атмосфера.
