Венди усмехается.

— Давай поедим, пока все не остыло, а потом я не прочь отправиться к тебе домой и, в частности, к твоему озеру, — затем она смеется. — Мне просто нужно увидеть этот твой хвост.

Глава семнадцатая

— Дважды? — спрашивает Венди, наклоняясь ко мне, когда я киваю.

Я выложила для нее все, ничего не упустив. Я не знаю, хочет она встряхнуть меня или обнять.

— Каллен дважды преследовал тебя? Почему ты не покинула Шелл — Харбор, Ева?

— Потому что это мой дом, и я не хочу, чтобы Каллен издевался надо мной.

Она глубоко вздыхает и качает головой, и я вижу, что она не согласна с моими доводами.

— Если ты останешься здесь, ты в опасности.

Я хмуро смотрю на свой кофе.

— Я не хочу бежать от Каллена, иначе я буду бежать от него до конца своей жизни. Он лучше разбирается в суше, чем я думала, и оказывается… — затем я смотрю на нее, думая обо всех изгнанниках, которых Каллен поместил на землю — изгнанниках, таких же, как Майер, которые в конечном итоге шпионили для него. — Полагаю, у него есть сеть русалов, которых он изгнал на землю, и которые теперь действуют как… своего рода шпионы. А это значит, что куда бы я ни пошла… Каллен узнает.

— Как это вообще возможно? Этот мир — огромное место.

Я киваю.

— Потому что, когда Каллен что — то задумал, он полон решимости.

— О, — говорит Венди и выглядит обеспокоенной.

— Более того, я полагаю, что в ту же секунду, когда я уеду отсюда, покину Шелл — Харбор, он найдет информатора. Они будут следовать за мной, куда бы я ни пошла, — я глубоко вдыхаю и качаю головой. — А с другой стороны… мне нравится здесь жить, — продолжаю я, когда Венди понимающе улыбается мне. — И… я думаю… у нас с Сойером определенно есть будущее.

— Я подумала, что это может быть частью, — отвечает она с улыбкой. — А Майер?

Я киваю, а затем хмуро смотрю на нее.

— Я не знаю.

— Ты любишь двух мужчин?

Я смотрю на свою чашку кофе, который уже остыл.

— Мне не нравится, как это звучит.

— Но правда ли это?

Я смотрю на нее и пожимаю плечами.

— Я не знаю.

— Как Сойер относится к тому, что Майер живет с тобой?

— Ему это не нравится.

Она кивает.

— Я могу себе представить, и… Майер будет жить с тобой вечно?

— Нет, — быстро отвечаю я. — Я уже сказал ему, что ему нужно найти собственное жилье, но я думаю… я думаю, что он хочет остаться в Шелл — Харбор.

— Потому что ты здесь.

Я тяжело сглатываю.

— Может быть.

— Определенно.

Я смотрю на нее и объясняю, что у меня не обязательно отношения с Сойером, и что мы оба согласились, что сейчас не лучшее время, не учитывая опасность, которую представляет Каллен.

Венди кивает.

— Звучит как хороший план.

— Честно говоря, я бы хотела, чтобы Сойер не был замешан ни в чем из этого. Каллен мог убить его.

— Тогда, возможно, вам обоим следует покинуть Шелл — Харбор.

Я смотрю на нее с удивлением.

— Если я убегу, Каллен победит.

Она вздыхает, проводит рукой по своим густым рыжим волосам и говорит:

— Я бы согласилась с тобой, но…

— Но?

— Но эта твоя правда намного больше, чем я думала. Я должна была увезти тебя из города, как только увидела на тебе эти синяки — если бы я знала правду о том, как они туда попали, я бы так и сделала. Но… я думала, что ты… — она опускает взгляд, щеки краснеют от стыда. Она этого не говорит, но я знаю, о чем она думает.

— На наркотиках, — с горечью заканчиваю я, крутя кофе в кружке.

Она кусает нижнюю губу.

— Да. И это еще не все.

Я смотрю на нее и хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

Она глубоко вдыхает, а затем выдыхает.

— Ты не единственная, кому нужно признаться, Ева, — я продолжаю хмуриться, потому что не понимаю, о чем она говорит.

— Признаться?

Ей нужно время, чтобы собраться с мыслями, и выражение ее лица трудно прочитать.

— Я тебе этого не говорила, но недавно в городе было совершено несколько взломов… — она делает паузу, отпивает кофе и снова поворачивается ко мне. — Я никогда не упоминала о них, потому что волновалась…

— Что я могла быть причастна? — заканчиваю я за нее, хмурясь.

Она кивает.

— Шелл — Харбор — маленький городок, и все друг друга знают. У нас здесь не так много преступности — ничего, кроме детей, разоряющих кладбище, или подростков, грабящих несколько почтовых ящиков во время увеселительной прогулки. И это случалось много лет назад, — она глубоко вдыхает. — Но… с плакатами, утверждающими, что ты скрываешься от закона, и тем фактом, что ты не говорила мне правду, а затем синяками на тебе — я подумала, что ты замешана в каких — то темных вещах. А потом обокрали городскую аптеку.

Я не могу винить ее за то, что она думала — я не делала ничего, чтобы развеять ее опасения.

— Что случилось с аптекой?

— Ну, сначала полиция просто решила, что это дети дурачились, пока не поняли, что украли.

— Что украли?

— Два лекарства: клонопин и диазепам.

— Я не знаю, что это такое.

— Это бензодиазепины. По сути, это легкие транквилизаторы, обычно прописываемые врачами для снятия стресса и беспокойства, а также для облегчения сна…

— Откуда ты все это знаешь?

Она тяжело сглатывает.

— Потому что моя ветеринарная клиника тоже пострадала, и когда полиция допрашивала меня, они проболтались о бензодиазепинах, украденных из аптеки. Судя по всему, полиция считает, что воры не получили нужное количество клонопина и диазепама… поэтому они напали на мой кабинет.

Я делаю короткий, судорожный вдох.

— Что украли из твоего кабинета?

— Ацепромазин.

Я качаю головой, чтобы сказать ей, что я не знакома с лекарством.

Она кивает.

— Это успокоительное, которое я применяю для собак и кошек во время операций… и кто бы ни вломился… он взял много. Достаточно, чтобы убить горстку людей. По крайней мере, людей. Но из того, что ты мне сказала, ваш метаболизм ведь работает не так, как наш?

— Верно, — отвечаю я, даже когда мое сердце начинает колотиться, когда ко мне начинает приходить осознание.

Она кивает.

— И, что касается русала, я предполагаю, что это займет больше времени.

— Почему ты думаешь, что это касается русалов?

— Сначала я подумала, что тот, кто вломился, охотился за ацепромазином, чтобы попытаться его продать, но после всего, что ты мне только что рассказала… я думаю, реальность может быть хуже.

— Каллен, — шепчу я.

Она кивает, но потом пожимает плечами.

— Я думала так, но тогда… какая от него польза…

— Он хотел накачать меня средствами, дать мне успокоительное, чтобы вернуть меня на Корсику, пока я без сознания.

— Хм, — говорит Венди, склонив голову. — Это определенно возможно, и ацепромазин сделает именно это. Но почему он также взял клонопин и диазепам?

— Может, они предназначались для того, чтобы вывести Майера из строя? — отвечаю я. — Если у Каллена есть кто — то, кто наблюдает за мной, он будет знать, что Майер живет со мной. И ему придется придумать способ избавиться от Майера, чтобы добраться до меня.

Венди кивает.

— Думаю, с тем количеством успокоительных, что у него сейчас есть, он смог бы избавиться как минимум от трех русалок.

— Наверное, это был план Каллена, — отвечаю я и замечаю, как онемела внутри — будто эта информация не является большой неожиданностью — почти как если бы я смирилась с фактом, что Каллен всегда будет занозой в моем боку.

Венди осторожно ставит кружку с кофе и пристально смотрит на меня.

— Я думаю, ты храбрая, Ева. Храбрее, чем я была бы на твоем месте, но в какой момент храбрость становится глупостью?

Я хмурюсь.