Через пару секунд и несколько шагов я сообразил: большая глупость не подойти на зов, тем более мне, спасателю. Да, в этом времени я всего лишь студент, который подрабатывает летом на вышке, наблюдая за отдыхающими. Но спасателем, как известно, иногда рождаются, а не становятся.

Я метнулся к неистово орущей тетке, восхищаясь силой ее легких. Руладу о помощи она выдавала на такой высокой ноте, что оперные певицы разрыдались бы от зависти, если бы услышали.

Дама продолжала сидеть на месте, не в силах подняться от шока. Голова предполагаемого покойничка прижималась к ее телесам, точнее, уже съехала ближе к груди. Женщина косилась испуганными глазами на мужчину, неподвижно лежащего на ней, и орала.

В момент, когда я подбежал ближе, пострадавшая захлебнулась криком, икнула и пропищала на удивление тоненьким голосом, икая и клацая зубами от страха:

— Я п-п-по-к-к-койников б-бо-оюсь! Па-маг-г-ик-ик-и-те!

— Спокойно, гражданочка! Разберемся! — с решительным и уверенным видом я подошел к мужику, осторожно снял его с округлого плеча и усадил ровно. Ну, как усадил, попытался. Но тело не желало сидеть, облокотившись о спинку скамейки, оно желало лежать на мягкой женской груди. И я его понимал.

Но дама не оценила поползновения покойника, и, едва я убрал голову бейсбольного с ее груди, резво вскочила с лавочки. Честно говоря, я не ожидал такой прыти от женщины столь пышных форм.

Позволив неподвижному товарищу лечь так, как ему хотелось, я приложил два пальца к сонной артерии, замер, пытаясь услышать биение жизни. К моему сожалению, пациент все-таки оказался мертвым.

— Так, парень, сюда иди! — оглянувшись вокруг себя и обнаружив стайку любопытствующих, махнул я молодому человеку.

— Я?

— Ты!

Юноша оторвался от нервной девушки и нерешительно подошел о мне.

— Покойников боишься?

— Я?!

— Ты, ты, — я выразительно покачал головой, показывая, что только он и никто другой не может мне помочь.

— Н-не знаю…

— Значит, не боишься, — удовлетворенно кивнул я. — Слушай мою команду: стоишь здесь, никого не подпускаешь, никого не отпускаешь. Ясно-понятно?

— Д-да… — парнишка покосился на завалившееся тело. — А ты куда?

— Я за доктором.

— З-зачем? — удивился не совсем добровольный помощник.

— Положено, — отрезал я. — Зовут как?

— Н-не знаю! — изумился парень.

— Тебя как зовут! — да что ж такое, почему у людей при виде покойников напрочь отшибает разум?

— А, меня… Георгий я. Георгий Слободян.

— Вот и хорошо, Георгий Слободян. Стой здесь и смотри, чтоб никто близко не подходил. Я за врачом и за милицией!

— Зачем милиция? — пискнула девушка Георгия.

— Положено! — сурово отрезал я и помчался к машинам скорой помощи.

Дальше все завертелось по накатанной. Менты, врачи, точнее сначала врачи, которые констатировали смерть предположительно от инфаркта, чему я несказанно удивился. Почему-то я ожидал увидеть чуть ли не нож в спине. А тут — сердце. С виду мужик казался крепким и здоровым, и, что характерно, очень-очень знакомым на лицо. Но я никак не мог вспомнить, где его видел.

В момент, когда он причесывал мою многострадальную голову кирпичом, его физиономия передо мной не мелькала. Разве что тогда, на ступеньках опорного пункта, успел выхватить мельком, так сказать, общие черты, до того, как товарищ поглубже надвинул кепку на лицо. Или просто общие очертания фигуры вызывали ощущение, что я его знаю? Ладно, придет время — вспомню.

После того, как врачи сделали свое дело, в работу включилась милиция. Точнее, доблестные милиционеры уже вовсю работали по горячим следам. Бедный участковый искал машину, чтобы увезти труп потерпевшего.

Освободился я, когда уже вечерело. Нас с Женькой параллельно и по очереди допросили по поводу сработавшей системы оповещения, причем несколько раз. Понаехало милицейское начальство, наши пляжные менты скакали, как ужаленные. Потом меня «пытали» из-за окочурившегося товарища. В процессе удалось подслушать разговор двух сотрудников о том, что сирена орала только у нас на пляже, а весь остальной город спокойно жил и не подозревал о том, что тут у нас творится.

Честно говоря, узнав, что сигналка сработала неслучайно, а кто-то запустил её намеренно, я разозлился: это ж каким идиотом нужно быть, чтобы устроить такой… кипиш? Кипиш… слово вертелось и крутилось в голове, спотыкаясь о случайно подслушанный разговор. Почему мне казалось, что пацаны причастны к случившемуся?

В конце концов, я плюнул на всё и рассказал на очередном допросе («беседе», вежливо поправил меня товарищ в гражданской одежде без опознавательных знаков) про шпану возле автоматов с газированной водой. Такая дурость должна быть наказана, и наказана крепко, чтобы в другой раз неповадно было даже придумать.

В этот раз шутка юмора обошлась без жертв. Мужик с бейсболке, если и умер от инфаркта, то вряд ли он был вызван внезапно заоравшей сиреной. Тут что-то другое, в этом я был уверен, как и в том, что его убили. Надо будет потом отыскать своего знакомого милиционера и расспросить хорошенько за кружкой пива за мой счет. Вдруг что-то да удастся выяснить. Хотя бы имя-фамилию по принципу «откуда, куда, зачем».

Короче, разбредались мы с пляжа уставшие, злые и голодные. Встреть я сейчас шутника, навешал бы ему люлей от души, чтобы месяц на жопе сидеть не смог, а лучше в больничке повалялся и больше не шутил.

Перед уходом я еще раз покрутился возле скамейки, на которой обнаружил мужика в бейсболке, в надежде что-то отыскать. Вдруг да доблестная милиция что-то пропустила. Потыкавшись-помыкавшись, и ничего, естественно, не обнаружив, решил обойти с другого бока и заглянуть по ту сторону зарослей самшита.

Побродив вокруг минут пять, плюнул и решил уходить, когда вдруг что-то блеснуло в траве под ветками. Недолго думая, я опустился на четвереньки и полез в кусты. Чертыхаясь, дотянулся до блестящей штучки и от души выматерился вслух: это оказалась пробка от бутылки.

Выползая обратно, ругал себя почем зря, но оказалось напрасно. Не знаю, чем привлекла мое внимание бумажка, глубоко торчащая в ветвях самшита, но я решил её вытащить и выкинуть в урну. Бесит, когда в городе наводят срач, а потом сваливают друг на друга: местные на курортников, приезжие на городских. По мне так обе стороны хороши, включая администрацию, которая не может урны поставить по всему городу.

Ворча про себя по-стариковски, я поднялся с колен и заснул руку в самшит, зацепил скомканную бумагу и потянул на себя. Один край зацепился за ветку и оторвался, я попытался его достать, но он свалился глубже. Зато остатки вытащенного мусора меня порадовал. Это оказалась очень интересная записка.

Я огляделся по сторонам, перечитывая второй раз чьи-то каракули. Прям рояль в кустах какой-то получается, хотя, если здраво прикинуть, вряд ли. Кто знал, что товарищ в бейсболке окочуриться на пляжной лавочке, и именно я его найду? Никто. Значит, записку выкинул или хозяин послания, или тот, кому она предназначалась, чтобы ее не отыскали в мусорке.

«Змей. горка 18ч. канал.». Про Змеиную горку я понял, про время тоже, а вот что означало слово «канал», непонятно. То ли сокращение от слова «канализация», то ли водная артерия, то ли телевидение. Ладно, дело было вечером, делать было нечего. Решил я прогуляться на Змеиную горку, посмотреть что и как. Одно огорчало: даты на записке не было, но я очень надеялся, что речь идет о сегодняшнем вечере.

Евдокию со всей это заварушкой я упустил, Женька меня не дождался и умчался в общагу. Я еще раз окинул взглядом местность, и заторопился домой, прикидывая на ходу, что с собой взять на прогулку, и что купить из еды на перекус и на всякий случай в рюкзак.

До общежития я добрался достаточно быстро. Женьки в комнате не оказалось, судя по голосам, которые раздавались из кухонного блока, парни тусили там, доставая кого-то из девчонок просьбами поделиться едой или сварить пельменей голодным и несчастным труженикам кистей и молотка.