— Я не совсем понял, что вы мне сказали, но, видимо, хотели оскорбить. Что ж, у вас получилось. Олаф, объясни этому человеку, что со мной вести себя так не следует, — и отошёл в сторону, пропуская крепкого мордоворота. Тот молча нанёс несколько ударов кулаком в лицо Романа.

— Как вам такое хлебосольство? Достаточно или ещё?

— Вполне, — сплёвывая кровь с разбитых губ, ответил Роман.

— Вот видите, как хорошо действуют методы убеждения, придуманные ещё тысячи лет назад… Я всего лишь пытаюсь с вами поговорить. Это, как видите, не так сложно!

— Понесло дядю… — подумал Роман, но в слух сказал. — Странная у вас манера разговоры разговаривать. Схватить, связать, рожу набить, а уж потом вопросы задавать… Надо было начинать с последнего. Может чего и вышло… Только теперь вот, вы мне как-то совсем не нравитесь, и к тому же меня ещё в детстве учили, с не знакомыми людьми не разговаривать.

— Что ж, вы от части правы… Мы не с того начали. Давайте попробуем сначала. Меня зовут Гуннар. С Олафом вы уже познакомились. Как вас зовут — нам известно. Будем считать, эту часть этикета мы уже миновали. Каким образом вы сюда попали тоже упустим, так как это мы тоже знаем. За своё поведение Олаф вряд ли станет извиняться… Ему пришлось в этом доме долго вас дожидаться. Если быть точным, почти два года. И это, честно говоря, не входило в наши планы. Но, как говорится, цель оправдывает средства, а время… Как вы уже на собственном опыте убедились, вещь довольно условная. Так… единица измерения. Во всяком случае для нас и для вас, надеюсь, в будущем тоже. Ну так, как, Роман! Вы готовы нам помочь? — устраиваясь на стуле, стоящем напротив, поинтересовался Гуннар. Романа эта игра в кошки-мышки начала доставать.

— Гуннар, так вас величать? — норвег утвердительно кивнул и меланхолично стал рассматривать свои хорошо ухоженные ногти. — Сам подумай… Скажу вот я, что готов помогать, а выяснится, что мне придётся на перекрёстках старушек обирать, или шкурками кошек вместо соболиных торговать, а может того хуже, клизмы с горчичниками…

Гуннар так же меланхолично вздохнул, и указал глазами Олафу на Романа. Тот, подойдя, ухмыльнувшись, нанёс ещё несколько мощных ударов, от чего Роман потерял сознание. Вода, выплеснутая из ведра, привела его в чувства. Гоннар всё так же восседал на своём стуле. Романа мутило. Лицо горело от ссадин, один глаз заплыл, не позволяя хорошо видеть. Видимо, уставшие ждать на улице, в дом вошли служители закона. По их реакции было видно, что подобного расклада они не ожидали.

— Граждане иностранцы! Что ж вы тут за безобразие устроили, — неуверенным голосом, больше похожим на смущение, чем на возмущение, промямлил толстый капитан. — Мы с вами договаривались арестовать этого гражданина, и ещё даже неизвестно за что, а вы тут беспредел творите. Как я его теперь в таком размалёванном виде в отдел привезу?

— Успокойтесь, капитан. Не надо спектакль устраивать. К тому же не вы его, а Олаф, как вы говорите, «арестовал». Мы вам хорошую прибавку к будущей пенсии заплатили, чтобы никто в наши дела нос не совал, в том числе и вы сами. Да… И ещё. Повод для ареста есть.

— Не понял, где тут повод? — растерялся капитан.

— Ну как же… Убийство сотрудника полиции.

— Что-то я не пойму, где же тогда труп?

— Труп прямо перед вами, — резко выхватив из нагрудной кобуры, спрятанной под пиджаком, пистолет, Гуннар выстрелил в лейтенанта, попав ему точно в сердце. Парень, ойкнув и уткнувшись худыми плечами в стену, медленно сполз на пол.

— Сука! — проорал капитан, пытаясь непослушной рукой извлечь из кобуры на ремне свой табельный ПМ.

— Не торопитесь, — направив в него ствол, спокойным тоном сказал Гуннар. — Я же вам понятно говорил, что про наше с вами дело никто не должен знать. Вы соизволили притащить с собой этого мальчишку. Я привык соблюдать договорённость на сто процентов, так что смерть этого юнца — ваша вина… Или не ваша, решать тоже вам. Когда мы закончим с этим господином, вы сможете поступить двумя способами… Сдать его за убийство или пристрелить за попытку бегства.

Капитан опустился на колени возле убитого лейтенанта и, не слушая, что ему говорят, дрожащими руками зачем-то начал поправлять сползшую набок фуражку убитого парня.

— Эх, Коля-Коля, что я мамке твоей скажу? Ты же у меня один племянник. Деньги, будь они прокляты, и вы, сволочи, вместе с ними, за что же вы пацанёнка… Эээ… Не люди вы, а звери, и я не лучше… Что ж теперь… Ладно, говорите со своим, я пока УАЗик пригоню. Нехорошо племяшу на грязном полу лежать. Он у меня, УАЗ мой, в соседней деревне стоит. — И посмотрел на норвега с залитыми кровью и ненавистью глазами. На выходе его остановил Олаф, забрав оружие.

— Это в целях вашей же безопасности, — объяснил действия помощника Гуннар. Капитан не сопротивлялся.

— Ну да… Конечно… Если надо, пусть так… — и вышел во двор.

— На чём мы остановились? — словно ничего не произошло, продолжил Гуннар, снова присаживаясь на стул, стоящий напротив Романа.

Роман, по долгу службы и побывав в Зоне Отчуждения, видел много смертей, но холоднокровное убийство этого мальчишки ударило по душе словно стальной молот, но на лице его не дрогнул ни один мускул.

— На убийстве почти ребёнка, ты, психопат чёртов, остановился… Капитана тоже, понимаю, отпускать не будешь?

Гуннар комично развёл руками.

— Это уже теперь от вас зависит. Если мы договоримся, — норвег посмотрел на часы. — А времени у нас остался час. Поэтому давайте его используем максимально экономно. Я задаю вопросы… Вы отвечаете, и без этой вашей клоунады. Затем вы спрашиваете, и я честно отвечаю.

— Валяй.

— Вопрос первый… Где старик, с которым вы должны были здесь встретиться, и что он вам должен был передать или сказать?

— Понятия не имею, — совершенно искренне ответил Роман… подумав. — Молодец, старый хитрец, всех обскакал.

— Вопрос второй… Место вашего перехода и с какой целью вы здесь?

— Вот ведь совпадение! У меня к вам, дебилы в фашистов заигравшиеся, те же самые вопросы. Какого хрена я тут делаю, о каком старике идёт речь? И мы не в метро, поэтому переходов тут по поблизости нет и быть не может в принципе.

— Хватит кривляться, — начал терять самообладание норвег. — Вы всё прекрасно поняли, возможно такое предположить, что вы не знаете старика, и, с ваших слов, оказались тут случайно. Это просто неубедительно. На вас комбинезон защиты пятого поколения, которые тут будут созданы в лучшем случае лет через пятьдесят. И артефакты, которые мы у вас забрали, вряд ли вызовут у кого-то интерес. Взгляните сами, — Гуннар достал из кармана обычные серые камни, по виду, такими обычно укрепляют грунт вдоль обочин. — Они тут бесполезны… а вы таскали их на груди… Странно… Правда? И, напоследок… Вы явились именно в тот дом, где, собственно, мы вас и ждали. Поэтому давайте сэкономим время.

— Я не против, — слукавил Роман, делая вид, что принимает условия игры. — Но прежде, чем я отвечу, уж будьте так любезны, граждане фашисты, удовлетворите моё любопытство, хотя бы для того, чтобы понять, что вы от меня хотите услышать.

— Пусть будет по-вашему… Это становится даже интересно, — оживился Гуннар. — Спрашивайте.

— Что же вам, Варяги, дома не сидится?

Гуннар прищурился, видимо, размышляя как ему ответить.

— Хорошо… я попытаюсь вам объяснить, но не думаю, что вы поймёте. К тому же, время у нас ограничено.

— А вы попытайтесь. Может, я не такой тупой, как вам кажется.

Норвег засмеялся.

— Да, вы далеко не тупой, если на вас остановил свой выбор хитрый старик-учёный, — Гуннар достал из кармана инкрустированный дорогими камнями серебряный портсигар, открыв его, достал сигарету, и, взглянув на Романа, протянул портсигар ему. — Угощайтесь…

— С удовольствием, вот только руки у меня связанны.

— Ну, это не проблема, — и подал сигарету Роману в рот, давая прикурить от такой же изящной как портсигар зажигалки. — Знаю, курение — очень вредная привычка, но всё никак не могу от неё избавиться, — снова присаживаясь на свой стул, сказал Гуннар. — Скажите… Вы верите в Бога?