— Паша! Голуба моя, — запричитал словно старуха излом. — Ты тока не помирай. Кому жа я ещё такой дурак колчаногий, окромя тебя в друзья нужон буду.

От громких воплей излома Павел открыл глаза и хрипло прошептал.

— Не ори… Рюкзак с автоматом лучше снять помоги.

Излом порвал прочный автоматный ремень и лямки рюкзака, словно нитки. Першингу, уже в который раз, несказанно повезло. Пуля, предназначенная ему, угодила в автомат и, разворотив корпус и затворный механизм, рикошетом ушла в рюкзак и, расколов несколько дорогих артефактов, так бережно хранимых Першингом, застряла в свинцовом контейнере, удар которым и выбил из Павла дух. Осмотрев на спине Першинга здоровенный синяк, Роман довольным голосом подметил.

— Повезло тебе, Паха, даже рёбра целы.

— Это радует, — скривив лицо, согласился Першинг. — А тебе, Василий, отдельное спасибо, за то, что спас и вытащил, — без присущей всегда иронии, поблагодарил излома Павел.

Василий, что-то смущённо пробурча, пошёл в сторону железного навеса, а потом, обернувшись в присущей ему манере, сказал.

— Энто я тебя с тропинки унёс, чтобы ты на ней дохлый не вонял на всю округу. Так-то… — и уковылял к лавкам под навес.

— Вот и славно… что ничего не меняется, — улыбнулся Роман. — Тут, конечно, ни ахти какие запасы, но всё же кое-что есть, чем перекусить.

Зная, где лежат дежурные ключи от стальных дверей в коллекторный подвал, расположенный тут же, на заставе, Роман достал их из-под железной бочки и открыл помещение. Включив закреплённый к стене электрический фонарь, он прошёл в дальний угол к ящикам. Прихватив несколько банок тушенки и пару бутылок водки, вышел наружу, тем же способом закрыв дверь и спрятав ключи.

— Ну что, сотоварищи, заморим червячка?

Полчаса спустя, под надёжной защитой двойных железобетонных блоков, в которые то и дело попадали бессмысленно выпущенные пули с сопредельной стороны поля и тихое потрескивание костра, уставшие, но довольные нынешним своим положением, Роман, Павел и Василий с удовольствием уплетали разогретую тушенку под неважного качества водку, что всех троих тоже ничуть не огорчало. Стрельба, на которую уже никто не обращал внимания, постепенно прекратилась, и серый, промозглый день сменился сумерками. Дождь тоже перестал и разомлевшим от костра, еды и водки было даже уютно. Павел с Василием вяло спорили о лечебных свойствах каких-то цветов, растущих в месте под названием «Монин Вертолёт», а Роман, с накатившей, вдруг, щемящей тоской, вспомнил печальный взгляд Алисы в вечер их расставания, словно она заранее знала о том, что дальше произойдёт. И вся длинная и опасная цепь событий, которые с ним случились, были во времени, лишь едва заметной точкой, утонувшей в бездонной печали её глаз. Не заметив, как Роман уснул, явь к нему вернулась вместе с характерным щелчком затвора. В его лицо холодным, пустым, стальным глазом смотрел автоматный ствол.

— Не шевелись, Сталкер, — услышал Роман приказ неестественным голосом, искажённым защитной маской.

Перед ним стоял большого роста боец, облачённый в экзоскелет. От чего вид его был ещё более грозным. Тот же голос обратился к невидимым Роману людям.

— Крокс, я тут ещё одного отдыхающего нашёл! — и, обращаясь уже к Роману, сказал. — Вставай, Сталкер. Двигай к костру. Попытаешься бежать — сразу стреляю.

Роман молча подчинился, понимая, что попытка что-либо предпринять закончится для него одинаково плохо. Вскоре, к нему присоединись Першинг и излом.

— Вот и отдохнули, — обречённо выдавил Павел.

— Шандец нам, Рома! Это «Монолит», они с нашим братом не рассусоливают.

К охранявшему их бойцу подошёл Крокс, тоже в экзоскелете, но более лёгкой модификации, в сопровождении ещё пяти бойцов, облачённых в тяжёлую броню неизвестной Роману компоновки. Окинув взглядом задержанных, Крокс, таким же металлизированным от искажения броне-шлема голосом, сказал.

— Да уж, многое повидал… но, чтобы со Сталкерами вместе излом путешествовал, это что-то новое, — и, уже обращаясь к Василию, спросил. — Они-то, ладно… Сталкеры своей задницей за артефакты рискуют, а ты-то зачем с ними поволокся?

Излом глуповато улыбнулся.

— Дак я эта… Кабанчиков половить пришёл… Они тута говорят шипко нажористые от радиацияв… Да… От них… От облученияв.

— От «облученияв» говоришь? — сквозь маску зазвучал смех, больше похожий на скрип. Объяснение Василия рассмешило всех, даже Першинга, стоявшего только что с видом приговорённого. Наконец, успокоившись, Крокс сказал. — Ладо, понятно… Хотя, честно говоря, вообще не понятно, как эта троица мимо секрета нашего прошла… Семёнову за это теперь на втором блокпосту век вековать придётся. Короче… Отпускайте этого гурмана, пусть уходит.

— А с этими что? — поведя стволом в сторону Павла, спросил один из бойцов.

Крокс, долго не задумываясь, ответил.

— С этими… Ты, Механик, правила знаешь не хуже моего. Мы для Зоны убийцы и фанатики… Этих в расход, — и, обращаясь к Роману своим металлическим голосом, добавил. — Изъятые у вас личные вещи будут уничтожены на ваших глазах, какую бы ценность они не представляли… Мы не мародёры, а вы должны были понимать всю ответственность и последствия, входя на территорию Монолита. Вопрос закрыт… И вот ещё что, как вам удалось миновать наш блокпост у завода, не через поле же вы прошли.

В кромешной темноте ночи появился свет от налобного фонаря. К группе Монолитовцев подошёл ещё один, облачённый в тяжёлый экзоскелет, боец. И, что-то у них спросив, двинулся к стоявшему возле арестованных Кроксу.

— Что у вас тут?

Крокс, кивнув в сторону Сталкеров, ответил.

— Ничего особенного, Командир. Взяли вот эту троицу кладоискателей, прямо тут, на заставе, представляешь, Октябрь. Спали как младенцы, нашей водки налопавшись. Даже охранение не выставили. Два Сталкера и излом с ними, первый раз такую компанию вижу.

При упоминании позывного бойца, у Романа словно камень с плеч упал.

— Привет, Октябрь! Что с Бульдогом… удалось спастись?

Боец отпихнул Крокса в сторону, всматриваясь в лица задержанных.

— С Бульдогом всё в порядке, кто спрашивает? — и снял бронированный шлем, осветив его фонарём лица, стоявших перед ним, Сталкеров. Разглядев среди задержанных Романа, расплылся в широкой улыбке. — Лис! Живой! Ну здравствуй, призрак. Как ты? Что ты? Ладно. Погоди чуток, не рассказывай, я на минутку, пару команд дам, а потом всё по порядку мне поведаешь… если захочешь, конечно.

Крокс тоже снял шлем, проведя пятернёй по бобрику коротко стриженных волос и, не совсем понимая, что происходит, неуверенно поинтересовался.

— Что с ними делать-то теперь? В расход или на базу?

Октябрь звонко шлёпнул по плечу экзоскелета бойца.

— Дурак ты, Крокс, и дети, если они у тебя когда-нибудь от грязи вдруг заведутся, тоже дураками вырастут. Помнишь, мы два месяца назад Призрака в Зону сопровождали, с Бульдогом и Панамой, земля ему пухом.

— Ну… — не понял Крокс.

— Баранки гну! Этот Призрак перед тобой стоит. Ну надо же… — бормотал Октябрь. — Сообщу Бульдогу, ни за что не поверит. Ладно, отдыхайте, я скоро вернусь. Ещё один пост проверить надо, — и быстрым шагом растворился в темноте ночи.

У всех, кроме Романа, вид был ошарашенный. Первым заговорил Крокс.

— О тебе, Лис, и о вашем бое в детском саду я на базе наслышан. Почему сразу не сказал? Ну, да Бог с ним. Хорошо, что обошлось. И извини, если что… Я тоже отлучусь ненадолго, — и ушёл к стоявшим поодаль бойцам.

Настала очередь Першинга и он, склоняя всю родню Романа, животных Зоны, и саму Зону, далеко нелитературной речью, выразил всё, что думает о нём, о Монолите и обо всём этом походе. Наконец, истощив свой эмоциональный и словарный запас, закончил.

— Я, Ромыч, первый раз по-настоящему чуть в штаны не наложил, думал знаю о тебе уже всё, а оказывается — нет… И вообще… раз помилование вступило в силу, а ты лицо провинившееся, шагай за водкой к этому кренделю, который нас кончать собирался. Напиться хочется до полусмерти, мочи нет.