— Хорошо, мам.
Митя заставил бы меня сделать маску. Я скорчила рожу своему отражению. А Пашка, пожалуй, тоже носился бы с градусником. Но если я и больна, то у моего недуга есть имя.
Владияр.
Когда мама ушла, я умылась и налила кофе. Первое утро на маленькой уютной кухне после событий, которые перевернули мою жизнь. Чем бы все не закончилось, не будет, как раньше. Как минимум, у меня останутся воспоминания, а о чем-то большем загадывать рано.
Я пила кофе и гипнотизировала телефон, лежащий на столе. Как понять, захочет ли Влад со мной разговаривать после вчерашнего? Да никак. Не спрошу — не узнаю.
«Привет», — написала я и быстро отправила сообщение, чтобы не передумать.
Ответ не пришел немедленно. Я успела позавтракать и сесть за компьютер, когда на экране телефона высветилось:
«Доброе утро, Яна».
Достаточно вежливо и неэмоционально. С другой стороны, он не послал меня лесом, значит, еще не все потеряно. Что ж, сразу к делу.
«Ты не сказал мне, кто ты».
«Прости, не понимаю».
«Ты не сказал, что ты Беркут. Я была искренна с тобой, а ты — нет».
Так и вижу, как он печатает: «А должен был? Это мое личное дело». Примерно так ответил мне Пашка, и я поняла его мотивы.
«Разве ты не знала?»
«Откуда?!»
«Твой друг легко пробил Геннадия. И не проверил, кто я?»
Э-э-э?.. Я хлопнула себя ладонью по лбу. Неужели?!
«Нет. Я запретила проверять».
«Почему?»
«Ты дурак?!»
«Похоже, да».
И тишина. Вернее, пустота. Или… Короче, безмолвие!
Вот и поговорили.
Я отложила телефон и невидяще уставилась в экран монитора. С одной стороны, разговаривать текстом удобно, когда хочешь спрятаться от собеседника. С другой, как мне понять, что он чувствует? С каким настроением пишет это «да»? С иронией? С досадой? Со злостью? Хотя так не всегда. Ночью я понимала, с какой интонацией разговаривал Влад, ощущала его любовь. Значит, сейчас он не испытывает ничего похожего.
«Ты больше не хочешь со мной говорить?» — набрала я спустя десять минут, не выдержав.
«Ты была очень убедительна».
Все же поверил.
Я отшвырнула телефон и зажала ладонями уши, как будто не хотела слышать голос Влада. Но я же одна в пустой квартире… Ладно, сама виновата. Я добилась, чего хотела.
Телефон брякнул, но я не пошевелилась. Пусть пишет, что хочет. У меня больше нет сил на метания между разочарованием и надеждой. Мне бы доползти до аптеки и купить успокоительного, чтобы перестать рыдать по любому поводу. Телефон брякнул еще раз, потом зазвонил.
Я не хотела отвечать, потом вспомнила, что это может быть мама. Номер не определен? О, ну замечательно!
— Да, — произнесла я хриплым и гнусавым голосом.
— Яна?
Бархатистый голос Влада резанул скальпелем по живому. Какого черта, его номер всегда определялся!
— Да, — повторила я, откашливаясь.
— Ты заболела?
«Тебя это волнует? Серьезно?!»
— Нет.
— Ты снова не читаешь сообщения, и я… позвонил.
— Я все поняла. Или ты хочешь что-то добавить?
— Я вернулся в Кисловодск, Яна.
— А-а-а… Ну… Ладно.
А что я еще могла сказать? Что его желание дышать оказалось таким недолговечным?
Чертовы слезы опять полились из глаз. Только бы не начать всхлипывать! Я осторожно перевела дыхание, уговаривая себя остановиться.
— Так ты обиделась из-за того, что я… скрыл правду?
Я и теперь не могла понять, что он чувствует. Голос звучал как-то… равнодушно. Отстраненно.
— Я не хочу говорить об этом по телефону, — почти прошептала я.
— Яна, ты плачешь?
— Нет!
— Хочешь, я приеду?
— Ты и так приедешь, тебе скоро у Данилова дела принимать.
— Сейчас приеду. Вернее, следующим рейсом…
— Зачем? — перебила я. — Ты… все понял. Я все поняла.
— Да ни хрена я не понял! — взорвался он. — Яна, нам надо поговорить.
Я тихо давилась слезами, понимая, что если сейчас произнесу хоть слово, то спалюсь.
— Яна?
Вдох. Выдох. И еще раз. И еще.
— Яна…
— Поговорим, когда ты вернешься в Москву.
Надеюсь, к этому времени я уже уволюсь из компании. И перестану ежеминутно рыдать.
— Тогда я улажу здесь дела и прилечу, как только смогу.
— Конечно.
— Яна…
Еще немного, и я начну умолять его вернуться немедленно. Это все голос. И то, с каким придыханием Влад произносит мое имя.
— Яна, кое-что я сказал сгоряча…
— Не по телефону, — повторила я.
— Нет, пожалуйста. Я не считаю, что ты меня использовала.
— Мы оба… погорячились.
В телефоне запиликало, я взглянула на экран — второй входящий, от мамы.
— Яна…
— Влад, прости, мне звонят.
— Поговорим позже?
— Когда ты вернешься. Ты же сам сказал, нужна пауза.
— До встречи, Яна.
Он отключился быстрее, чем я успела ответить.
После разговора с мамой я все же поплелась в аптеку. В ответ на мою просьбу дать что-нибудь от плаксивости, продавщица посоветовала купить тест на беременность.
— Я лучше знаю, беременна я или нет, — прошипела я раздраженно.
Получив таблетки пустырника, вернулась домой и полезла в интернет. Волосы встали дыбом, когда я узнала, что забеременеть можно и с презервативом. Полной гарантии не дает ни один контрацептив. Вероятность беременности с презервативом два процента. Целых два!
Я лихорадочно подсчитала дни. Все же придется ждать, когда наступят месячные, ни один тест мне сейчас не поможет, прошло слишком мало времени. А вот когда… если… Нет, когда! С моей «везучестью» только беременности и не хватает.
Наглотавшись таблеток, я кое-как успокоилась. И даже смогла внятно ответить на звонок Пашки.
— Все, сеструха, — сказал он весело. — Завтра встреча с Абрамовой. Записывай адрес.
39. Из огня да в полымя
К встрече с Абрамовой я готовилась, как к свиданию с Владом. К сожалению, Митя не мог мне помочь, так что пришлось вспоминать его уроки и советы. Я хотела появиться перед ней красивой, ухоженной и уверенной в себе. Пусть не думает, что я спряталась за Пашкину спину, потому что неудачница.
Пустырник и компрессы на глаза сделали свое дело: я перестала походить на жертву лукового нападения. Пашка одобрительно показал большой палец, когда мы встретились в метро.
— Отлично выглядишь, — сказал он. — Дела налаживаются?
Я неопределенно повела плечом. Рассказывать ему о разговоре с Владом не хотелось. Мы договорились, это мое личное дело. Тем более, еще нет никакой ясности.
Пашка кивнул, принимая такой ответ.
— Яна, у меня одна просьба. Нет, даже условие. Общаться с Абрамовой буду я, ты не вмешиваешься. Поверь, это важно. Ты можешь все испортить, если ляпнешь что-нибудь не то.
— Угу, — пробурчала я. — Зачем я вообще туда иду?
— Посидишь, выпьешь кофе, посмотришь, как решаются проблемы.
— О-о-о… — протянула я. — А-а-а…
— Да, и еще одно.
— М-м-м?
— Трахухолью не обзывайся.
Я треснула Пашку по плечу, он захохотал. Детский сад! Впрочем, это помогло мне расслабиться.
Абрамова опоздала минут на пятнадцать. Она вплыла в кафе, как королева, окинула помещение царственным взглядом и прошествовала к нашему столику, подметая пол невидимым шлейфом.
Я выпрямила спину и расправила плечи.
— Яна, — прошипел Пашка. — Только молчи!
— Добрый день, Софья Никитична, — произнесла я.
Нет, он хотел, чтобы я даже не поздоровалась?
— Так-так… — Абрамова окинула нас недобрым взглядом, присаживаясь за столик. — Давайте сэкономим время. Уговоры бесполезны, пари — это пари. Что, Кольцова, даже захудалого принца не нашлось?
Я открыла рот, Пашка больно пихнул меня ногой. Ах, да… Я молчу, молчу.
— Никаких уговоров, Софья Никитична, — сказал он спокойным тоном. — Мы ставим вас в известность, что Яна выиграла пари.
Величественным жестом Абрамова подозвала официанта, велела ему принести латте и только после этого обронила небрежно:
— Доказательства.
