— Митя, не так! Просто немного неприятно, потому что я не твоя клиентка. Вернее, твоя, но не такая же, как все. А еще я эгоистичный и колючий кактус, и говорю, как есть. Если мы друзья, пожалуйста, прекращай извиняться. И вообще…

Я многозначительно замолчала.

— Что? — Митя не выдержал паузы.

— У тебя мороженое стынет и кофе тает, — фыркнула я.

Он наконец-то улыбнулся.

— Мить, а как зовут твою сестру? — поинтересовалась я, меняя тему разговора.

— Аля. — Митя моргнул, взмахнув густыми ресницами. — Александра.

Я молчала, ожидая продолжение. Навряд ли он не понял намек, я не скрывала своего любопытства.

— Яна, я с удовольствием познакомил бы вас до поездки, но не могу.

По спине побежали мурашки. Знакомый взгляд. Такой же, как у Пашки во время откровенного разговора: ясный, твердый, но грустный. Каких демонов я разбудила?

— Я не прошу знакомить.

Я повела плечом, старательно изображая равнодушие.

— Али нет в городе, — добавил Митя. — Она с сыном на даче у родителей, вернется в день отъезда. Яна, она хорошая… нормальная… — Он искал подходящее слово, словно хотел успокоить мою паранойю. — Адекватная.

— Митя, прекрати! — вырвалось у меня. — Это я навязалась в попутчики, а не наоборот. Если я и переживаю, то вовсе не из-за того, что мне не понравится твоя сестра. Я боюсь, что испорчу ей отдых своим присутствием.

Лицо у Мити вытянулось, в глазах мелькнуло недоумение, которое тут же сменилось возмущением.

— Яна! Ты не можешь ничего испортить! Мы все рады твоей компании, и Аля тоже. Да, я с ней говорил. И, между прочим, она обрадовалась, потому что так даже лучше… — Митя осекся и сник.

— Лучше? — переспросила я.

— Ну… — Он смущенно отвернулся. — Два мужика, путешествующих вместе…

Ой, мля! Я, как обычно, думаю только о себе. Все время забываю, как у нас относятся к геям. Да еще на Кавказе!

— С сестрой проще… — выдавил Митя. — Все думают, что они с Пашкой — пара.

— А я вполне сойду за твою девушку, — кивнула я.

— Тебя это обижает, — вздохнул он.

— Ничуть, — возразила я. — Вы пригласили меня не для прикрытия. Но, Мить…

Не уверена, что мое любопытство уместно.

— Спрашивай, — разрешил он.

— Почему Кисловодск? В Европе вам было бы спокойнее. Ведь проблема не в деньгах?

— Не в деньгах. — Митя кивнул. — В Европу мы можем съездить вдвоем, а сейчас я везу сестру отдыхать туда, куда она хочет. Паша с нами, за компанию.

— Ты хороший брат, Митя.

Я искренне считала, что делаю ему комплимент, однако Митю передернуло, как будто он услышал гадость. Что опять не так?

— Яна, мне неудобно, но… — начал было он, но замолчал.

Вот и гадай, в каком месте ему неудобно. Чего он хочет? Чтобы я заткнулась или, наоборот, выслушала его признания? Не уверена, что хорошо разбираюсь в людях и невербальных знаках, но интуиция подсказывала мне, что Мите неудобно грузить меня своими проблемами, но хочется рассказать что-то важное.

— Митенька, — произнесла я нарочито сладким голосом. Как обычно, самое простое — спрятаться за маской сарказма. — Кайся, Митенька, самое время. Выслушаю и отпущу все грехи.

К моему облегчению, Митя не обиделся, а рассмеялся.

— Да, я понимаю, почему Пашка к тебе привязался, — сказал он. — Вы очень похожи. Ты права, я хочу кое-что тебе рассказать. И лучше сейчас, до поездки. Не знал, как начать.

— С начала, — посоветовала я. — Или как-нибудь. Но, Мить, я тебя люблю и без всяких признаний. Ты же понимаешь, правда?

Вроде бы все правильно: если хочешь, выслушаю и помогу, нет — ни к чему удовлетворять мое любопытство. Уверена, что Митя понял меня правильно.

— У меня есть сын, — сказал он. — Но его матерью считается Аля.

09. Будь друг, да не вдруг

Я поперхнулась мороженым. Сын?! У Мити есть сын? И его сестра… мать сына?

— Вы неродные? — пробормотала я. — С сестрой?

— Нет, ты не так поняла, — терпеливо пояснил Митя. — Я — отец, но Аля — не мать. Она мать по документам, а я… вроде как, дядя.

Трындец! Я осторожно перевела дыхание. Это соревнование, что ли? Кто успешнее выбьет из меня дух? У ребят столько скелетов в шкафу, что впору открывать прокат для студентов медицинского института.

— Может, еще кофе? — спросил Митя.

Я кивнула, все еще не в силах произнести ни слова. Он не стал звать официанта, сам отправился к барной стойке. Может, и к лучшему, я хоть немного приду в себя.

Вот зачем он мне это сказал?!

Ну да… Сама же напросилась.

«Не будь эгоисткой, Яна!» — разозлилась я. Митя понимает, что мне нет дела до его семьи, но мы едем отдыхать вместе с Алей, и, вероятно, им обоим… Нет, всем троим: Пашка, конечно же, в курсе. Да, всем троим будет некомфортно таится от меня. Разговаривать, следя за тем, чтобы не ляпнуть лишнего — то еще удовольствие. Мите неудобно, что он грузит меня своими проблемами, это же заметно.

Он вернулся с чашкой капучино и пирожным. Хочет задобрить сладеньким?

Я схватила чашку обеими руками и отпила кофе, пачкая губы в пене. Митя сел напротив, на свое место, взглянул на меня виновато и опустил голову. Пашка тоже не спешил с откровениями, и кто знает, признался бы хоть в чем-то, если бы его не переклинило.

— Мить, прости! — вырвалось у меня.

Между прочим, вполне искренне, но он понял по-своему, уставился на меня ошарашено. Его лицо исказилось как будто от боли, но он быстро взял себя в руки.

— Это ты прости, куколка. — Вежливый ответ ударил наотмашь. — Я думал, так будет лучше.

— Митя! — Я чуть не запустила в него пирожным, но вовремя остановилась. — Я похожа на стерву?

Он растерянно моргнул.

— Нет… Яна, ты чего?

— Тогда какого черта? — Я не скрывала злости. — Я прошу прощения за свою дурацкую реакцию, а ты обзываешь меня куколкой!

— Ох… — Он округлил глаза. — Ты… обиделась?

На Митю было больно смотреть, но я не собиралась идти на поводу у его заблудившихся эмоций.

— Да, — ответила я честно. — Потому что ты боишься напрячь меня своим секретом. И нет, если речь идет о твоей семье. Расскажи мне… все, что сочтешь нужным. Но только не надо думать, что мне все равно. Или… что это раздражает. Пожалуйста.

— Ты не хочешь пирожное? — спросил Митя невпопад и пододвинул ко мне тарелку с корзиночкой.

— Ты меня специально бесишь! — взорвалась я. — Хочу!

Я демонстративно зачерпнула полную ложку крема, слизнула его и запила кофе.

— Яна, не злись, — попросил Митя. — Это непросто.

Я благоразумно промолчала. Иначе мы так и будем извиняться друг перед другом до бесконечности. Чтобы не сболтнуть лишнего, я набила рот пирожным.

— Я не сразу понял, кто я… — мрачно произнес Митя, наконец-то решившись. — Вернее, даже когда понял… пытался жить, как все. С девушкой.

Признания давались ему с трудом, и я не понимала, почему. Он говорил о своей сексуальной ориентации. Разве ему было сложно принять себя? С другой стороны, что я знала о проблемах геев? Да ничего, по сути.

— Нина… Она была хорошая… добрая… Но у нас все равно ничего не вышло бы. Думаю, она это поняла… почувствовала… и хотела удержать меня, обычным женским способом.

Интересно, это каким же? Истерикой, что ли?

— Она забеременела, хотя ей было нельзя… Это моя вина. Я должен был честно все объяснить, не притворяться. Но… я не жалею. Вернее, жалею, что беременность убила Нину, но рад, что на свет появился Ванечка.

— Твоего сына зовут Иван? — поинтересовалась я, потому что Митя замолчал.

Он кивнул.

— А сколько ему?

— Три года. — Митя старательно отводил взгляд. — Яна, я не отказывался от сына. Просто… так лучше. Ему, Ванечке.

— Почему?

— Ребенок должен расти в нормальной семье. Тем более, мальчик.

Митя повторял чужие слова, выученные наизусть, каким-то неживым голосом.

— Твои родители? — спросила я тихо.

Он снова кивнул.

— Они смирились… со мной. И не хотели отказываться от внука. Но их аргументы… — Митя тяжело вздохнул. — Яна, родители правы, ребенку нужна мать. Я мог бы ей стать. Ванечка не заметил бы разницы, пока маленький. А потом?