— Прости. — Он целует меня в макушку. — Мне показалось, ты хочешь поиграть в недотрогу. Может, просто скажешь, чего ты ждешь?

— Чуда? — Я не уверена в собственных желаниях. — Только не знаю, что будет чудом… Секс с тобой или развод.

— Можешь рассказать, как это случилось?

«Это» — изнасилование. Илья деликатен, и все же я ждала вопрос.

— Не хочу повторять ошибку, — добавляет он. — Если буду знать, чего не стоит делать, будет проще.

— Ничего особенного. — Я тщательно подбираю слова, чтобы наш разговор не превратился в сеанс психотерапии. — Я училась в девятом классе, а он был старше и намного сильнее. Да и много ли надо сил, чтобы скрутить перепуганную насмерть девчонку? Было больно, мерзко и стыдно.

— И заявление, надо полагать, ты не писала…

Замечаю, что Илья напрягся: мышцы закаменели, а рука, ласково гладящая меня по плечу, замерла.

— Не писала, — соглашаюсь я. — Мама тогда еще работала в гостинице, убирала номера. Меня изнасиловал ее начальник, хозяин гостиницы. Уважаемый человек… — Я усмехаюсь. — Мне никто не поверил бы.

— Типа, сама виновата?

— А как же. Я выглядела старше своих лет, сиськи, попка… все на месте. Блузка в облипочку и юбка, едва прикрывающая трусы. Про таких говорят, мол, шалава, сама спровоцировала.

Илья тяжело вздыхает.

— Эта гостиница здесь, в Москве?

— Да.

— И он до сих пор…

— Нет. Вроде бы он продал бизнес и уехал за границу. Илья, это случилось давно, не заморачивайся.

Неужели так за меня переживает? Нет, не может быть. Или может…

Он проводит ладонью по лицу, как будто смахивает паутину.

— Ладно, да… ты права… Тами, я говорил, что не буду спрашивать согласия, но все же… Ты позволишь показать тебе, что такое настоящий секс?

— Да, — отвечаю я, не задумываясь.

Как ни странно, воспоминания уже не причиняют мне сильную боль. Я готова довериться Илье и оставить прошлое в прошлом.

— Позволишь, правда?

— Да, — киваю я. — И больше можешь не спрашивать.

Я сама тянусь за поцелуем. И сама сажусь на колени — лицом к Илье, подобрав подол платья и разведя ноги.



10

— Бесстыжая девчонка, — выдыхает Илья, когда я касаюсь промежностью его паха.

Это звучит, как комплимент. Я не употребляла алкоголь, но чувствую опьянение. Илья сводит меня с ума, заставляет забыть о правилах и законах шариата. Да, я бесстыжая.

На мне белье, на Илье — джинсы, но кажется, что я касаюсь обнаженного тела. Хочется сильнее надавить на бугор в паху.

— Не спеши, Тами, — мягко просит Илья.

Положив ладони на мои бедра, он сдвигает меня назад, ближе к коленям. Не чувствую себя отвергнутой, потому что он тут же целует грудь. Жар его губ обжигает сквозь одежду.

— Наклони голову, — просит Илья.

Охотно откликаюсь на просьбу, мне нравятся его поцелуи, но он снимает платок и вынимает из волос заколки и шпильки. Тяжелая коса падает на спину.

— Распусти…

Фыркаю и расплетаю косу, пропускаю волосы сквозь пальцы, и они рассыпаются по плечам. Тянусь к заколке Ильи, но он решительно отстраняется и ловит мою руку.

— Нет, — говорит он. — Не надо.

Не настаиваю, хотя очень хочется посмотреть на него с распущенными волосами. Раньше мне такое не нравилось, но в Илье прекрасно все.

Он медленно расстегивает пуговицы на платье и снимает его с меня через голову.

— Ты основательно упакована, — хмыкает он, обнаружив под платьем нижнюю сорочку и пояс с чулками.

— Подарок должен быть красиво упакован, — кокетливо улыбаюсь я. — Тебе нравится?

Носить дорогое белье меня научила мама. Ну и что, что никто не видит? Зато я знаю, что скрывает бесформенная одежда.

— Нравится, — соглашается Илья, помогая мне освободиться от сорочки.

Он быстро нащупывает застежку бюстгальтера и ловко ее расстегивает, освобождая груди. Я замираю от непривычных и будоражащих кровь ощущений.

Впервые мужчина в упор рассматривает мою обнаженную грудь. Это волнительно и сладко одновременно. Илья накрывает ладонями полушария, мнет их, трет соски подушечками больших пальцев. Прогибаюсь в пояснице, откидываясь назад, прикрываю глаза. Что-то мягкое и влажное касается соска. О боже… Илья лижет его языком, потом дует… Сладкая судорога пробегает по телу, внизу живота разливается приятное тепло. Закусываю губу, чтобы не застонать, а он проделывает то же самое с другим соском.

Я пробовала ласкать себя руками, но когда чувствительных точек касается мужчина… Это восторг! Илья делает это нежно, мягко, осторожно. Он целует нежную кожу над ключицей, проводит по ней языком, спускается ниже и ниже — к соску, обхватывает его губами и сосет, трет языком вершинку. Одновременно Илья гладит меня по спине, перебирает пальцами, как по грифу скрипки.

Жар растекается по телу и концентрируется в промежности. Не выдерживаю — и трогаю себя там. Так и есть, трусики промокли.

— Э, нет! — Илья хватает меня за запястье и отводит руку в сторону. — Нельзя.

Смотрю на него жалобно, выпятив губу. В шутку, конечно. Ласки расслабляют, я не думаю ни о чем плохом, просто наслаждаюсь моментом. Илья смеется и отрицательно качает головой, а потом подхватывает меня и устраивает на диване, подложив под голову подушку. Жду, что он разденется, но духу, чтобы самой освободиться от пояса и трусиков, у меня не хватает.

Илья даже рубашку не расстегивает: опускается на колени рядом с диваном и наклоняется. Он целует меня в губы, требовательно и жестко, как мне нравится, а когда дает перевести дыхание, понимаю, что его ладонь накрывает промежность. Он ничего не делает, лишь прижимает к телу тонкую полоску ткани, а меня кидает в жар, а потом — в дрожь.

Продышавшись, замечаю, что Илья смотрит на меня вопросительно. Не уверена, что правильно читаю его взгляд, но кажется, он беспокоится, не испытываю ли я дискомфорт.

«Я продолжу?»

«Да, — киваю я. — Да… Да!»

И слегка толкаюсь вперед, навстречу его руке.

Илья скользит пальцами по влажной ткани трусиков, задевает особенно чувствительную точку — и я не могу сдержать стон.

«Еще… Еще!»

Илья водит пальцем, надавливает, массирует, и одновременно целует груди, играет с сосками. Хочу спустить пояс с трусиками, но слышу требовательный рык:

— Нельзя!

Хочет сам? Ладно. Но почему он медлит? Я таю от ласк и хочу большего. Меня потряхивает, низ живота сводит судорогой, но Илья лишь играет пальцами между моих бесстыдно разведенных ног.

Он целует пупок, вылизывает языком дорожку к лону.

— Ты такая сладкая, Тами, — шепчет он. — Невинная и чистая.

— Пожалуйста… — отзываюсь я мольбой. — Хочу тебя… Возьми…

Он отодвигает в сторону ткань трусиков и погружает палец в истекающее соками влагалище. Я чувствую это… чувствую проникновение… мне хорошо… но этого мало.

Одним пальцем Илья массирует стенки, а подушечкой другого рисует круги вокруг клитора. Я задыхаюсь, ловлю ртом воздух. Внизу живота словно лопается пузырь, наполненный тягучим сиропом. Вытягиваюсь в струнку — и обмякаю, когда темнеет в глазах.

— Бесстыжая девчонка, — шепчет Илья, наклоняясь к лицу.

Он нежно целует меня в губы и встает.

— Развратная, — отвечаю я, едва ворочая языком.

— Ты развратных не видела, — хохочет Илья. — Это всего лишь петтинг.

— Че… чего?

Во рту пересохло, и в ушах еще шумит. Не понимаю, о чем он говорит. И не хочу понимать. Хочу свернуться клубочком, положить голову ему на колени…

— Петтинг — это удовлетворение от стимуляции эрогенных зон без проникновения гениталий, — объясняет Илья. — Ты вообще ничего не знаешь о сексе, девочка…

Он приносит мне воду в стакане, подает плед, в который я укутываюсь.

— Звучит обидно, — признаюсь я, напившись. — Как будто я виновата в том, что ничего не знаю. Так получилось.

— Я не хотел тебя обидеть. — Илья гладит меня по плечу и садится рядом. — Как ты?