Кое-как встаю и иду к отброшенным в сторону сумкам. Надо достать что-нибудь из купленных вещей, блузка безнадежно испорчена. И чего я добилась? Как же стыдно… Страшно посмотреть на Илью, но спиной я ощущаю его взгляд. Чего в нем больше, презрения или разочарования? И почему мне не все равно?

Когда Илья обнимает меня сзади, я дергаюсь — от неожиданности. Паники уже нет, меня окутывает безразличие.

— Тами, ты должна была сказать… — шепчет он.

Это ужасно, но мне уютно в его объятиях. Как будто совсем недавно не он пытался взять меня силой. Как будто не его я ударила, чтобы остановить. Как будто не из-за него рыдала, как маленький ребенок. Мне так хорошо, что я закрываю глаза и представляю, что Илья — мой мужчина. Еще никто не обнимал меня вот так, со спины, дыша в затылок.

— Давай попробуем еще раз, — предлагает Илья. — В любом случае, не уходи вот так. Давай поговорим.

— Зачем я тебе?

Слышу короткий смешок.

— Тебе весело?!

— Тише, Тами. — Илья крепче прижимает меня к себе. — Ты не испугаешься, если я… покажу? Боюсь, словами не объяснить.

— Попробуй, — соглашаюсь я нехотя.

Он накрывает кисть своей ладонью и заводит мою руку за спину, втискивая между нами. Спустя мгновение я понимаю, что моя ладонь почти на его паху, а нечто твердое и вытянутое — возбужденный член.

— Поэтому, Тами, — говорит Илья. — Ты ударила меня, и это было чертовски больно, но все равно я хочу тебя. Ты сводишь меня с ума.

Он отпускает кисть, но я не сразу убираю руку: провожу ладонью по члену, щупаю его пальцами. Илья шипит сквозь зубы.

— Больно? — пугаюсь я. — Может, приложить лед?

— Если ты уйдешь, то ничего другого не останется, — мрачно произносит он. — Не уходи. Пожалуйста.

— При одном условии.

— Подписать заявление? — усмехается Илья.

— Ох, я сказала одно? — притворно негодую я. — Два! Два условия. Покорми меня и подпиши заявление.

— Нет, что-то одно. — Он торгуется, и мне отчего-то весело. — Выбери что-то одно.

Вот она, победа! Мне осталось лишь озвучить очевидное решение.

— Обед, — выпаливаю я. — Закажи пиццу… Нет, лучше вок и роллы.

Кажется, я окончательно спятила.



09

— Любишь азиатскую кухню? Или итальянскую? — интересуется Илья, перебирая флаеры, сваленные на столике у входной двери. — Может, все же заказать еду из кафе?

— Люблю пиццу и роллы. — Наконец-то, я нашла, во что переодеться, и иду к ванной комнате. — И давно их не ела. У нас другое готовят.

— Например?

— Долма, плов, хинкал, — перечисляю я, остановившись.

— Хинкали? — переспрашивает Илья.

— Хинкали — это грузинское блюдо, хинкал — дагестанское, — поясняю я. — Разные рецепты. Хинкали похожи на пельмени, с мясом и бульоном внутри теста. Хинкал — мясо с бульоном и тесто отдельно, его подают с разными соусами.

— Интересно. А долма? Вроде голубцов в виноградных листьях?

— Не только. Любые фаршированные мясом овощи. Есть такая долма, «Три сестры». Там фаршированные синенькие, то есть, баклажаны, помидоры и перец…

— Ой, все! — Илья машет рукой. — Иди, переодевайся, а то я сейчас слюной захлебнусь.

Смешной. Сам же спрашивал. А я могу приготовить любое из этих блюд, мама научила. Предложить? Нет, это только осложнит наши отношения. Сближение и так не принесет ничего хорошего нам обоим.

Привожу себя в порядок: умываюсь холодной водой, перечесываю волосы, надеваю новое платье. Блузку надо выбросить. Скажу Мадине, что пролила на нее сок или кофе и переоделась в примерочной. Вырванные с мясом пуговицы мне никак не объяснить.

— Почему у тебя всегда платок на голове? — интересуется Илья, едва я возвращаюсь в комнату. — Такой стиль?

— Без него нельзя.

Что-то он задает слишком много вопросов. Любопытство замучило?

— Почему нельзя? Ты мусульманка?

— Да. А что? — спрашиваю с вызовом.

— Ничего. — Он ни капли не смущен. — А почему не хиджаб?

— Потому что не все мусульманки носят хиджаб. Отчим не настаивает. Муж заставит — буду носить.

Взгляд Ильи внезапно становится тяжелым, нехорошим. Ревнует он, что ли? К мужчине, которого я никогда не видела? Бред!

— Если ты сейчас спросишь, что я чувствую, изменяя будущему мужу, развернусь и уйду, — предупреждаю я. — Честное слово, уйду.

— Почему ты думаешь, что мне это интересно?

— По глазам вижу. Мусульманка, хиджаб, пуританское воспитание… Продолжить логическую цепочку?

— Пожалуй, не стоит. Кофе? Пока ждем заказ. Кстати, я не спросил, какие роллы…

— Без разницы. Кофе… Да, хочу. Я позвоню, хорошо?

Как-то странно говорить с Ильей о себе. Может, и мне расспросить его? Если честно, не вижу в этом смысла. Зачем, если мы разводимся? Взаимная симпатия ничего не изменит.

«Ахарат Омарович, у меня уже есть муж, и мы любим друг друга».

Нервно хихикаю, представив лицо отчима, если он услышит такое. Нет-нет, это невозможно.

Набираю номер Мадины и радостно отчитываюсь ей, что накупила много вещей и до вечера останусь у подруги. Потом отправляю маме фото, что делала в примерочных.

— У тебя обязательный шопинг? — любопытствует Илья, ставя передо мной чашку с кофе.

О, опять началось!

— Девочки любят покупать шмотки.

— Не заметно, что тебя это радует. Ты как будто выполняешь обязанность.

— Под этим предлогом меня отпустили в Москву. — Вот же привязался! — Где бы я еще с тобой развелась?

— Покупки к свадьбе?

— К помолвке… Но свадебное платье тоже нужно заказать. Завтра поеду выбирать.

— Можно мне с тобой?

— Зачем? — удивляюсь я.

— Хочу посмотреть на тебя в свадебном платье.

— Если ты не разведешься со мной, никакой свадьбы не будет, — бурчу я.

— Это же не намек, Тами?

— Конечно, нет. — Мне бы возмутиться, но я лишь горько вздыхаю. — Я должна выйти замуж, скандал опозорит мою семью.

— Хиджаб ты не носишь, но подчиняешься решению отца?

— Отчима, — поправляю я. — Илья, чего ты добиваешься?

— Просто любопытно, — улыбается он. — Патриархальная семья — это так необычно. Но ведь ты жила здесь, в Москве, училась на юриста…

— Ты хочешь секса или проводишь расследование? — перебиваю его я.

Звонок в домофон позволяет Илье избежать ответа.

— Доставка, — сообщает он и идет открывать.

Еда так вкусно пахнет, что рот наполняется слюной. Я выхватываю из рук Ильи коробку с пиццей. Горячее тесто обжигает пальцы, начинка тает на языке.

— Мы не накроем на стол? — Илья смотрит на меня вопросительно и слегка насмешливо.

— Не-а… — отвечаю я с набитым ртом. — Ешь, так вкуснее.

К счастью, он не возражает. На столе вместо тарелок открытые коробки с роллами и пиццей и баночки с соевым соусом и маринованным имбирем, одноразовые палочки и салфетки. Я наслаждаюсь воспоминаниями и таскаю у Ильи из-под носа роллы.

— Мои вкуснее? — смеется он.

— Конечно. А ты не знал? Попробуй.

Протягиваю ему ролл из той коробки, что ближе ко мне — подношу на палочках ко рту. Он медленно и задумчиво жует ролл.

— Да, ты права, вкуснее, — соглашается он.

И точно так же подносит к моим губам кусочек из своей коробки.

Мы дурачимся: прячем за напускной веселостью то, что волнует нас сильнее, чем еда. И все же наступает момент, когда откладывать разговор бессмысленно. Я осталась здесь из-за просьбы Ильи. И не для того, чтобы пообедать. Мы оба знаем, что нас влечет друг к другу.

Как женщина, я жду инициативу от Ильи. Теперь он знает все: я неопытна и напугана. Пусть прошло много лет, я все еще помню тот липкий страх, отвращение и боль. Если Илья передумает, я его пойму.

— Оставь, — говорит он, когда я хочу убрать со стола. — Потом. Иди ко мне.

Он увлекает меня на диван, усаживает рядом, обнимает за плечи.

— Ты напряжена, Тами, — говорит Илья. — Боишься?

— Не знаю, чего от тебя ждать, — признаюсь я. — Вроде бы понимаю, что если бы хотел изнасиловать, то не остановился бы… И все же…