Мистер Салливан не соврал, на следующий день пришёл и злобно уставился на меня сразу же после утренних процедур. Рядом с ним стояла сухонькая низкая женщина азиатской внешности.

«Ли Сайко. Социальный рейтинг 307».

Это та самая миссис Ли, которая должна меня раскусить. Посмотрим, что она скажет, с учётом имеющихся у меня воспоминаний.

Над кроватью установили непонятную приблуду с десятком камер, полукругом смотрящих на моё лицо и на кисти рук. Красная точка чуть выше середины установки то и дело привлекала взгляд и заставляла фокусироваться на ней. Дополнительно прилепили несколько датчиков к рукам и ногам, после чего старушка кивнула и надела на голову красивый технологичный шлем, полностью прекратив со мной и следователем визуальный контакт.

Зато я заметил, как задвигались линзы и объективы камер. Вот так она и собралась наблюдать за мной, судя по всему.

– Ну что же, начнём сначала. Мистер Соколов, вам предъявлено обвинение по огромному ряду статей уголовного кодекса Шайн Сити. Я был назначен Судебным ИИ в качестве органа, ведущего расследование. В ваших интересах сотрудничать со следствием во избежание получения максимального наказания. Среди предъявленных обвинений – грабёж третьей степени, угон первой степени, многочисленные угрозы жизни и смерти, захват заложников, владение запрещёнными летальными средствами, угроза и применение запрещённых летальных средств, сопротивление при аресте, нападение на представителей служб правопорядка, опасное вождение, многочисленные нарушения правил дорожного движения, совершение ДТП, повлёкшего по неосторожности смерть двух или более лиц. Это из основных обвинений. Вы хотите что-то сказать по этому поводу? – он отвлёкся от планшета и перевёл на меня не предвещающий ничего хорошего взгляд.

Мне потребовалась минута, чтобы проглотить, переварить и пропустить через себя всю ту мешанину ругательств, что я хотел ему сказать. Я слегка кивнул и открыл рот, формулируя встречный вопрос.

– Вы там что, психотропов перебрали? Это всё сделал я? Я что, похож на какого-то суперсолдата? Мегазлодея? У вас всё в порядке с головой, мистер Салливан? Может, вам соседнюю койку попросить предоставить? Я вам ясно сказал, что ничего не помню, даже имя своё я узнал от вас, а сейчас вы шьёте мне все свои нераскрытые косяки за последние двадцать лет? Вы совсем охренели! НЕТ! НЕ ПОМНЮ Я ТАКОГО! И НЕ ВЕРЮ, ЧТО МОГ БЫ СДЕЛАТЬ ТАКОЕ!

– Хм, – он проигнорировал моё протестное сообщение и посмотрел на миссис Ли.

Та в ответ сложила пальцы и стала, судя по всему, ждать продолжения допроса.

Следователь вышел на секунду в коридор и вернулся, занося две небольшие палки, которые прикрепил лёгким движением руки на голую стену. Стена между палками потемнела, и на затемнении появилось изображение – запись с камер наблюдения.

Моя кровать, ведомая желанием следователя, немного сдвинулась, позволяя целиком увидеть картинку.

Первые десять минут я смотрел сцену ограбления то ли музея, то ли выставки, наполненной людьми и предметами роскоши и искусства. Четыре человека в масках животных направляли что-то, похожее на стрелковое оружие, в охрану и посетителей. Вид сменился, и картинка стала чёрно-белой, при этом над каждым из людей возникла строчка с надписью их имени и социального рейтинга. Над всеми, кроме грабителей. Очевидно, они подстраховались.

Следующая серия была посвящена посадке в автомобиль, как я понял из предъявленных обвинений, угнанный. Кадры погони, записи с уличных камер, камер с преследующих грабителей полицейских автомобилей. Стрельба, опасное вождение. Затем в одном из тоннелей съемка ненадолго прерывалась и возобновлялась вновь, включая камеры дронов. Через несколько перекрёстков автомобиль с чем-то столкнулся, и его занесло, после чего он врезался в стоявший на перекрёстке семейный минивэн. В результате аварии обе машины загорелись. Прибывшие пожарные расчёты успели потушить машины до того, как от них не осталось ничего. На последних кадрах с одного из грабителей, вылетевшего из распахнувшейся от удара двери машины, сняли маску обезьяны. На меня смотрело лицо бритого наголо человека, залитое кровью. Видеозапись прекратилась, картинка замерла.

– Теперь что ты мне скажешь, мистер Соколов? – подошёл ко мне следователь.

– А что я должен сказать?

– Это глупая защитная реакция, очень глупая… – покачал указательным пальцем следователь.

– Мистер Салливан. Вы хотите, чтобы я вам нагрубил? Что за загадки? Ну показали вы мне это видео, я-то тут при чём? – накатывающая головная боль и злость заставили меня схватить поручни кровати, к которым я был прикован, и повысить голос.

– То есть, даже увидев видеозапись того, как вы чудом выживаете в этой аварии, вы собираетесь отрицать очевидное?

– Что? Я? Хватит нести бред! – я уже натурально терял над собой контроль из-за тупоголовости этого стража правопорядка.

– Хм… Амнезия, значит? Какого цвета у вас глаза?

– Опять вы со своими глупыми вопросами… Да не помню я. Не знаю.

– Вы после пробуждения не смотрели в зеркало?

– Откуда? Я же прикован здесь, будто собираюсь эту больницу взорвать. Хотя я даже не уверен, что смогу самостоятельно ходить!

Мой недавний спаситель пошёл в ванную комнату при палате, где повозился пару минут и, громко ругнувшись, что-то там сломал. Он вышел, держа в руках зеркало и потеряв две единицы социального рейтинга.

– Благодаря тебе неделю службы потратил, рейтинг потерял. Знаешь, как его тяжело после третьей сотни увеличивать? Радуйся, даже прикованный ты людям жизнь портишь, гад!

«Салливан Митке. Социальный рейтинг 324».

Я отметил для себя, как изменился после его самоуправства и ругани социальный рейтинг. Узнать бы ещё, что это такое…

Между тем он поднял зеркало, и я впервые посмотрел на своё лицо… Оно было один в один похоже на лицо парня, который замер на видео, предоставленном полицией. Разве что бледнее, и эти синяки под глазами…

– Да ну, быть того не может. Это же я!

– А я тебе про что говорю! Сейчас ты, конечно, начнёшь опять на потерю памяти жаловаться, но быть может, ты дурак и не понимаешь, объясню тебе на пальцах. Миссис Ли – эксперт в области лжи. Разработанная ею программа по результатам анализа мимики, жестов, голоса, пульса и ряда других показателей почти со стопроцентной точностью определяет, лжёт ли человек. И наш судебный ИИ уже давно выдал резолюцию принимать результаты анализа миссис Ли в качестве доказательства. Что бы ты ни говорил, если соврал хоть на капельку, это не ускользнёт и будет приравнено к сокрытию доказательств и отказу сотрудничать со следствием… И светит тебе в таком случае… Очень и очень тяжёлая жизнь в отряде асоциальных нарушителей под зорким присмотром наших вечно бдящих электронных стражей правопорядка, прямиком в закрытой зоне восемнадцать. Просто представь: один до конца своей жизни, в пять утра подъём, в десять отбой, весь день работаешь, принося пользу обществу и искупая свою вину, и получаешь за это безвкусную похлёбку, бетонную коробку и никакого шанса на светлое будущее. Так что подумай, подумай хорошо, собираешься ли ты и дальше прикидываться самым умным…

Полицейские покинули меня, оставив в самом отвратительном из возможных расположений духа. И тревожила не столько возможность наказания, сколько боль в груди от осознания того, что я действительно причастен к этой трагедии. Сразу вспомнились безумные глаза «мстителя», потерявшего в сгоревшем фургоне кого-то из своих близких.

Чёрт возьми… как я оказался в этой ситуации?

День как начался, так и закончился ужасно.

Проснулся я утром с тяжёлой одышкой и прокрутил крупицы запомнившегося сна. Это было… неожиданно. Мне снились леса, поля, горные реки, и я бежал через них с оружием в руках и с полной самоотдачей… Затем была полоса препятствий, и на одном из взрывов я проснулся.

Потребовался не один десяток секунд, чтобы сообразить, что вообще происходит и где я нахожусь. Лязг наручника об металлическую дужку кровати привёл меня в чувство. За окном начинался новый день. И сегодня врачи должны были назначить мне помимо процедур ещё и полное обследование тела и головного мозга, чтобы найти отклонения, которые влияют на отделы памяти. Ох и злился вчера вечером мистер Салливан Митке, когда получил расшифровку исследования моего допроса. Оказывается, я не соврал. Для него это был нонсенс. А для меня – действительность. Суровая и неприятная действительность. Теперь из статуса основного подозреваемого я практически опустился до свидетеля, как я понял, и если не будут получены более очевидные доказательства моего участия в преступлении – всё, на что может рассчитывать сторона обвинения – это сопротивление сотрудникам полиции.