Никакие муки души человеческой нельзя сравнить с тем ощущением, когда, дописывая до конца третий по счету отчет, с ужасом замечаешь, что, складывая 66 и 55, я получил (кошмар!) 123!

Глубокая мистичность глядит из каждой цифры, сколько ехидства кроется в этом невинном с виду отчете! Четыре математических таинства давно исчезли из моей памяти — еще в неполном отрочестве я питал к ним непоборимое отвращение. А впереди грозными призраками стоят бледные тени декабрьского доклада и цифровых сводок…

Вы сделали большую бестактность, идолы. Я просил отзывать С. не по нашему требованию, а по инициативе губкома. Дело в том, что замена С. — вещь гадательная. А если парень заранее знает, что его отзовут, он бросает работу.

* * *

На рождество готовим по рецепту «Кр. мол.»^[11] полит, суд, карнавал, сожжение чучела и проч.

* * *

Приезд Ваш, Антон, все-таки необходим. Недавно у нас было скандальное заседание УБ^[12] — долго спорили и ругались по вечному вопросу о взаимоотношениях.

* * *

En passant — я нашел почитателя «Красного молодняка». Это учитель из Краснополья. Наивный парень долго восхищался комсомольскими талантами — особенно понравились ему «Крепнущие крылья», — Ляшко оказался его однофамильцем.

Я рассказал ему фантастическую биографию этого Ляшко — комсомольца Эгершельского района, сотрудничающего в «Красном молодняке».

Сучан, школа № 2

Каждый раз за обедом, когда мимо окон райбюро партии проходит поезд с Фанзы, мы вскакиваем и вглядываемся в лица пассажиров — не едет ли Антон?

Когда в уездбюро упоминают о тебе, то иначе, как «эта скотина Антон» или «эта коварная бестия Антон», не говорят. А по вечерам, ложась спать в подвале на диванах и мягких креслах, мы спрашиваем друг друга: «Как ты думаешь, приедет завтра эта скотина Антон?» Даже сторож, глупый, выживший из ума старик, заразившись нашим ожиданием, удивляется — чего же он не едет?

Чего же ты не едешь?

Жив ли ты? Здоров ли? Не случилось чего-нибудь нехорошего с твоей нравственностью?

А если нет — приезжай как можно скорей!..

* * *

Теперь вопрос о том, что нам от вас нужно.

Во-первых, о работниках. Я рискую надоесть вам с этим вопросом, но он необходим.

Самусенку партия не отдает. Мне кажется, лучше его оставить у них.

Во-вторых, о замене С. Конечно, заменить его надо не другим таким же — это просто переливание из пустого в порожнее, а парнем посильней, могущим самостоятельно вести работу.

Виктор как-то говорил мне, что нам полагается 7 работников, считая корсекцию и седьмого технического работника. Было бы очень желательно заполучить этого технического работника, так как с введением регистрации подростков, проведением учета молодежи по службам, заболеваемости молодежи по профессиям и т. д. прибавилось до черта бумажной работы.

Кстати, забыл о С. Производить его отзыв надо не по требованию уездбюро, а по вашей инициативе. Во-вторых, его таланты гибнут здесь: он идеальный военспорт.

Получили ли вы наши телеграммы? Если да, то почему молчите?.. Мне притащили целый ворох расписок из Многоудобинской волости — не знаю, что с ними делать.

Как возместить 40 руб., взятых у Новонежинской ячейки?

Сообщите условия службы во флоте.

Срочно сообщите: распространяется ли декрет ВЦИК о бронировании подростков (а не учеников) за производством? Если да, то сообщите № и число.

Глебка! Молчу до сих пор потому, что буквально некогда писать — тащат во все стороны.

Ребята, отдайте одну машинку. Ей-богу, работа останавливается без машинки.

Уф! Какое хорошее, подробное, длинное письмо я написал! Берите пример!

Антон, приезжай!!!!!!!

Ваш В. Кин

Екатеринбург, 19/II—23 г.

Не знаю, вспомнил ли ты, что ровно 2 года назад с Ярославского вокзала поезд потащил меня и тебя из Москвы навстречу морозам, тайге, Укурею и китайскому кварталу, навстречу самому странному месту на обоих полушариях.

Конечно, не вспомнил. Где тебе! Ты забываешь даже о том, что ни разу не писал мне в этом месяце, а потом сетуешь на «проклятую почту». Пожалуйста, не ври, запирательства только увеличат твою вину. Из письма Ипполита я узнал, что ты получал мои письма, но ответил только один раз.

Ну, черт с тобой.

Итак, я хотел вспомнить о том, как я ногами вперед выехал из Москвы, чтобы в Омске силой вещей встретиться с тобой и получить в качестве матерьяла для воспоминаний черную шапку, лохматую голову и старые штаны цвета хаки, которым я положил конец в тайге на Кленовской тропе.

Замечу, в скобках, что я смутно припоминаю очки. Чьи? Твои или мои? Или они были у обоих?

Впрочем, это деталь.

Я хотел бы, чтобы трехлетний юбилей мы встретили бы с тобой у Виктора, в Москве, хотя ты и рассчитываешь к тому времени не «лечь под кипарисы».

Нет, я слишком рассержен на тебя, чтобы продолжать. До твоего ответа — ни строчки.

В. Кин

12/IV—23 г.

Право, мне немного совестно! Месяц назад сровнялся год, когда мы на Бочкаревском перроне решили с тобой уехать в Москву.

После этого — целый год планов, решений, совещаний…

А сейчас я хочу тебя спросить: не сделали ли мы глупости, уехав с Востока?

— По-моему — да.

* * *

Вероятно, природа дала мне очень ограниченный запас дружеских привязанностей. Кажется, на Дальнем Востоке я израсходовал его целиком, и на Урал не осталось ничего.

Живу, работаю, но никак не могу сойтись ни с одним из ребят. А ребята есть хорошие, душевные. Чувствую себя белой вороной.

* * *

Что ты делаешь, Антоныч?

Боюсь, что мои пророчества о тебе подтвердились. Москва, старые товарищи, перспективы «одного из вузов» — все это достаточно для того, чтобы память обо мне выветрилась из твоей лохматой головы. Может быть, иногда вспоминаешь обо мне в качестве статиста твоих приключений или героя анекдота о «Старине»?

Был, мол, такой чудак…

Я как-то говорил тебе о своей теории расстояний. Вероятно, действуют как катализатор идеализации: чем дальше, тем больше, тем интенсивнее, тем призрачнее становится фигура товарища.

Я перелистываю воспоминания — от темной, снежной ночи в Омске до подъезда ЦК, где мы недоумевающе смотрели друг на друга глазами людей, пропустивших поезд. Кажется мне, старый пес, что без тебя ДВ не был бы им — сейчас это для меня особенно ясно.

Чувствую, Антон, что это немного глупо. Очень похоже на «разлуку», «забыла» и прочее из сентиментального обихода нежных душ.

* * *

Я до того расхныкался, что задумываюсь — отсылать письмо или нет. Очень уж оно жалобное.

Пиши, старый пес. Хотя, пожалуй, это будет для тебя нелегкая задача.

Кстати, я так и не написал тебе, как я живу.

Сейчас я секретарю в Екатеринбургском укоме. Работы много. Скучной и неинтересной, хотя и сортом повыше, чем у нас на ДВ. В укоме — 2000 членов, 95 ячеек, 40 платных вол. организаторов, 8 школ фабзавуча, 4 профтехнические школы — цифры, сделавшие бы честь любой губернии на ДВ.

Меня поразило составление бюро и укома на пленуме укома: о них спорили в течение часа — о ребятах из ячеек. У нас на ДВ в уездах бывает несколько определенных укомщиков, об ячейках обычно не говорят — оттуда взять некого.

На Амурском обл. съезде я один имел стаж с 18-го года; здесь, на уездсъезде, человек пять имели стаж с 17-го (члены Соц. союза мол.).

В мае здесь была склока сначала в уральском, потом в губернском масштабе, в которой я принял участие. Кончилась в нашу пользу — губком партии стал на нашу сторону.