Всему этому аккомпанируют хохот, звуки джаза в казино. Они сливаются с пулеметной стрельбой.
По полю пробираются трое партизан. Они прижимаются к земле. Шарит по земле прожектор. Вслед ему — струи трассирующих пуль. Бегут, прижимаясь к земле, трое.
Партизан настигают трассирующие пули. Один из троих катится вниз с косогора. Двое останавливаются. Но все ближе немцы-мотоциклисты. Они несутся с зажженными фарами. Упавший машет им: «Уходите!» Двое исчезают.
Корчится внизу в лощине упавший человек, стаскивает сапог с отворотом с простреленной ноги. Пулеметная очередь бороздит рядом землю, человек падает на спину, затихает. На нем останавливаются скачущие лучи мотоциклетных фар. Торжествующезлобное лицо фельджандарма…
Как эхо, доносится хохот немцев, завывания джаза.
У казино стоят, покуривая, наблюдая за небом, Венделин и Альфред. Стоит, покуривая, и фельджандарм на фоне плаката «Покорение Европы».
Почти сразу наступает тишина. Замолкает рокот бомбардировщиков, гаснут прожекторы. Последняя пулеметная очередь. Однотонный вой сирены — сигнал отбоя. Сквозь него прорываются гнусавые звуки аккордеона. «Лили Марлен».
Невдалеке зенитчик снимает каску, пьет из фляги.
Альфред. Ну, вот и все. Над Москвой пострашнее было. Пошли.
Часовой останавливает их.
Фельджандарм. Сигарету?
Венделин дает ему пачку сигарет «Юнона». Фельджандарм закуривает.
Фельджандарм(вдогонку). Что ни говори, чехи щедрый народ!
Венделин и Альфред идут по поселку, сливающемуся с авиагородком. Приземистые домишки. Заборы. Залаяла собака. Чавкает грязь под ногами.
Альфред. Странно!.. Русских отогнали, а я почему-то не рад.
Угрюмый Венделин кидает быстрый взгляд на Альфреда.
Альфред. Да, не рад. Почему? Почему я не рад?
Венделин тихо берет его за плечо. Альфред резко поворачивается к нему.
Мимо проходит офицер в плаще, в фуражке с высокой тульей.
Венделин и Альфред останавливаются, отдают честь.
Альфред(понизив голос, упрямо). Все-таки почему я не рад?
Венделин(спокойно). На твоем месте, Альфред, я бы не задавал таких вопросов даже про себя. Ты же знаешь, кто за нас думает.
За забором слышится приглушенный женский голос: «Слава богу, пронесло. Услышал господь мои молитвы! Люська, Наталка, а узел большой где? Хватит дрыхать, дома отоспитесь…»
Альфред. А эти русские?.. Почему они не радуются, когда прилетают их самолеты? Почему не плачут, когда мы их сбиваем? Что за истуканы? (Венделину — резко и иронически.) Об этом я могу думать, говорить? Не пойму я тебя, Вендо, — ты чех, на патриота райха совсем не похож, а добровольно пошел в люфтваффе.
Венделин косо смотрит на Альфреда, однако молчит.
Идут. Навстречу им девушка. Вымазанная в грязи, запыхавшаяся, взволнованная. Теперь мы можем рассмотреть Аню. Ей двадцать лет. В ней чувствуется сдержанная сила, глаза светятся умом. Они строги и глубоки, а рот очерчен еще по-девичьи мягко.
Фонарик Альфреда скользит по лицу Ани.
Венделин(опускает руку Альфреда с фонариком). О!.. Фрейлейн Аня!.. Что вы здесь делаете так поздно?
Аня. Здравствуйте, господин Венделин. У подружки засиделась, а тут сирена, налет… Носа не высунешь…
Альфред(иронически). Боитесь русских бомб?
Аня(наивно). Как же их не бояться?
Альфред. Верно. Бомбы не разбирают, где свои и где чужие.
Венделин. Познакомьтесь, Аня, с моим другом. Альфред…
Альфред протягивает руку, но Аня прячет свою.
Аня. Извините, пожалуйста. В канаву шлепнулась… (Показывает грязные руки.) Вот! (Быстро Венделину.) Ваше белье, господин Венделин, принесу завтра. Только мыло у меня опять все кончилось…
Венделин. Мыло я дам… (Неожиданно, не очень уверенно.) Вы не хотите, чтобы мы вас проводили?
Аня. Что вы! Спасибо. Мне близко.
Альфред. Русских бомб боитесь, а немецких солдат не боитесь?
Аня. Я людей не боюсь. (Торопится.) До свидания. Про мыло не забудьте…
Она убегает. Венделин и Альфред провожают ее глазами.
Альфред. Странная девушка. Ты заметил, какие умные глаза, а по разговору — девчонка девчонкой.
Венделин(смеется). Понравилась?.. Напрасно. Недотрога! Умеет наших донжуанов отшить.
Сигналы автомашины заставляют их посторониться.
Проезжает трехосный грузовик. Альфред светит фонариком. За решетчатым бортом видны большие авиабомбы.
Альфред. Завтра ночью опять летим бомбить Москву! А номер какой-нибудь выкинуть и на гауптвахту сесть мне уже не удастся — грозят послать в штрафной батальон. А там сразу крышка.
Аня стучит в дверь небольшого дома. Стук повторяется.
На пороге появляется Люся. Эта восемнадцатилетняя курносая маленькая девушка некрасива, но очень привлекательна, порывиста, быстра, как ртуть.
Люся(всплескивает руками). Ой, Анька!.. Где ж ты была? Мы с Наталкой бог знает что думали!
Аня(строго). Тише, Люстка! (Входят в дом.) Дверь закрывается. В окне прорезывается свет, но чья-то рука поправляет маскировочную штору.
В горенке три девушки: Аня, Люся и Наталка — красивая, статная, чуть флегматичная украинка с длинными темными косами. Аня стоит у притолоки, отдыхает, не в силах дойти до стола. Наталка смотрит на нее удивленно.
Люся(тараторит). А мы все думаем, куда ты запропастилась?.. До самого вечера, до полицейского часа искали. Наталке пришлось у меня заночевать. И отец твой волнуется… Вдруг налет… Узлы в щель потащили… (Показывает на узлы, сваленные в углу.) Страшно! Только опять отогнали наших. Двух сбили… А тебя нет и нет. Думаем, пропала наша Анька…
Аня(прерывает). Воды!
Люся срывается с места, приносит воды в ковшике.
Аня жадно пьет, идет к столу, садится в изнеможении.
Люся тревожно смотрит на Наталку.
Аня поднимает глаза, облегченно вздыхает.
Люся(теперь испуганно и осторожно). Где ж ты была? А, Аня? Вся в грязи… Где? Скажи! (Аня молчит.) Я знаю, ты что-то задумала… Все время ходишь сама не своя… А нам ни слова. Подруга тоже называется!
Аня молчит.
Наталка. Оставь ее, Люсек. Устала она.
Люся(со слезами). Нет, пусть скажет… (Ане.) Бесчувственная ты! Мы тут тревожимся, ревем, что тебя нет.
Голос Люсиной матери за занавеской: «Уйметесь вы там, полуночницы?»
Люся. Спи, спи, мама!
Аня(после паузы, тихо). Я в лесу была, девочки!
Люся(шепотом). В каком лесу?.. Ты, ты… (Боится поверить своей догадке.) Да? Ты «там» была?
Аня. «Там»!
Люся. Как ты пробралась? Далеко ведь, и мин, говорят, сколько в лесу… Они ж, слыхать, совсем далеко прячутся…
Аня. А я нашла… Знакомых видела. С самим «Батей» говорила.
Наталка. Ого! Немцы после крушения на железной дороге до сих пор не могут успокоиться! Какой он? С бородой? Старый?
Аня(улыбнулась). Да вы его знаете. Без бороды он. И молодой еще.
Люся. Мы?!
Аня. Петров Иван Васильевич.
Люся. Славкин брат? Секретарь райкома?
Аня(кивая). Славка тебе, Люся, самый горячий привет передавал, он тут очень близко был. Ты ведь нравилась ему.
Люся(дернув плечиком). А кому я не нравилась? (Вдруг.) Ой, и храбрая же ты, Анька! Я б никогда не смогла!..
Наталка. И я тоже.
Пауза. Подружки с восхищением смотрят на Аню.
Люся. Ты, верно, голодная! (Бежит к печке, достает чугун с картошкой.)
Аня. Нет, меня там накормили… (Достает из-за пазухи ложку.) «Батя» угощал. И вот эту ложку подарил.
