Почему умные мысли порой приходят с опозданием? И просто удивительно, как хорошо и складно можно нарисовать ситуацию в уме, набросать весь диалог заново, раскрасить реплики нужными цветами и уйти победительницей, с достоинством и без сожалений. Жаль лишь, что на самом-то деле ничего уже не исправишь и время вспять не повернешь.

Солнце только-только начало клониться к закату, когда Гален громко и с недвусмысленной широкой улыбкой объявил, что молодоженам пора переходить к завершающему этапу свадьбы, ибо ночи летние коротки, а вставать рано, что до остальных, то желающие могут еще немного посидеть в ресторане и заказать себе чего-нибудь или отправиться погулять по городу и окрестностям. Стасия немедленно заявила, что перед отбытием на брачное ложе Ева всенепременно должна выполнить очередную человеческую свадебную традицию.

Бросить букет невесты.

Букет Ева решила бросать со ступенек невысокого крыльца ресторана, а ловить цветы собрались все присутствующие женщины, кроме Агнесс. Даже Эсмеральда, заговорщицки подмигнув брату, присоединилась к молодым сиренам. Аиша опять замешкалась было, не торопясь участвовать в забаве, — ну что за глупость, если подумать? Обычное дурацкое суеверие, столь свойственное людям, — но Стасия и тут схватила ее под локоть и потянула за собой, вынуждая встать вместе с остальными.

— Только, чур, никому не мошенничать, замечу — дисквалифицирую и будем перекидывать заново, — скомандовал Гален и вместе с Вэйдаллом и Агнесс отошел в сторону от крыльца.

Ева со смешком повернулась спиной к девушкам и дворику ресторана и с размаху кинула букет через плечо. Уже порядком увядшие цветы взлетели над головой Евы, Стасия вытянула руки вверх и запрыгала на месте, пытаясь поймать этот сомнительный приз и одновременно толкаясь с Тианой и Глэйдис, а Аиша, наоборот, отступила назад. Пихались сирены чересчур активно, с каким-то непонятным Аише азартом, словно от того, на кого свалится несчастный букет, и впрямь зависело, кто и когда выйдет замуж. Подняла руки, уворачиваясь от чужих острых локтей, мельтешащих перед носом, и…

На руки упало что-то мягкое, и Аиша инстинктивно подхватила неопознанный предмет, не давая ему упасть на плиты двора, и лишь затем посмотрела. Грустно поникшие, заметно помявшиеся маргаритки выглядели на редкость удручающе и, самое главное, как-то оказались в ее руках.

Ева и остальные девушки обернулись, и Ева, первой разглядев, кому достался букет, захлопала в ладоши.

— Так нечестно, — с досадой вздохнула Стасия.

— Все честно, я следил, — возразил Гален. — Поздравляем победителя нашей свадебно-цветочной лотереи. А где, кстати, будущий счастливчик?

— Полагаю, по-прежнему пьет в зале, — ответила ничуть не расстроенная Эсмеральда.

Впрочем, как подозревала Аиша, Эсмеральда участвовала сугубо забавы ради, а не из действительного желания поймать букет.

— Не порядок, — приблизившись, Гален аккуратно взял Аишу под локоток и повел обратно в ресторан. Удивленная Ева отступила, пропуская их внутрь, однако ничего не сказала.

Арлес сидел там же, на своем месте, и даже головы не повернул, когда Гален положил букет на салфетку возле тарелки демона.

— Вот, возрадуйся, боги явили тебе, убогому, свою волю.

— И что? — Арлес покрутил в бокале остатки красного вина и допил их залпом.

— И то, неблагодарный. Дальше уж сами разберетесь, что с волеизъявлением этим делать, не маленькие, чай, — Гален отпустил Аишу и ушел.

Аиша оглянулась на соседний, больших размеров зал, где за столиками сидели немногочисленные вечерние посетители, и опустилась на свой стул. Несколько минут молчала, прислушиваясь к перестуку столовых приборов, тихим беседам и громким выкрикам и поздравлениям со двора.

Это ведь несложно.

И кто бы знал, насколько порой тяжело открыть рот и извиниться за собственную неправоту, сказанные в сердцах слова и опрометчивые поступки.

— Прости, — произнесла наконец. — Мне не следовало набрасываться на тебя с обвинениями. Вообще не надо было начинать разговор на повышенных тонах. И затевать скандал не стоило.

Арлес бросил косой взгляд на цветы.

— Что за пучок травы?

— Я поймала букет невесты, — отчего-то смутилась Аиша.

— Значит, выйдешь замуж следующей? Так вроде толкуется этот обычай у людей?

Аиша кивнула неуверенно.

И зачем Гален привел ее сюда, зачем оставил букет демону? Так бы Аиша засунула цветы куда-нибудь, а позже выбросила… или и вовсе «позабыла» о них.

Арлес хмыкнул, налил себе еще вина. Помедлив, наполнил и бокал Аиши, отставил бутылку, сделал глоток и неожиданно достал из кармана пиджака знакомую черную коробочку. Положил на край стола, пододвинул к Аише.

— Что это?

— Открой.

Любопытно узнать, что внутри. И страшно, потому что понятно — там-то точно не пусть и дорогая, но все же незатейливая, очевидная кукла.

Аиша осторожно взяла коробочку, открыла. На черном бархате покоилась серебряная цепочка тонкого плетения и маленькая серебряная же птица, застывшая в полете с широко раскинутыми крыльями.

— Среди демонов не принято дарить избраннице кольцо… да и в принципе дарить что-либо, будь то драгоценности, цветы или особняк в престижном районе, — заговорил Арлес нарочито ровным голосом. — Обычно мы выбираем женщину, сообщаем старшему в своем и ее роду о своих намерениях и, если нет препятствий вроде кровной многовековой вражды между родами и прочих традиционных издержек, делаем женщину своей. Сейчас, как правило, подписывают брачный договор и на руки супругов наносятся соответствующие татуировки, обозначающие их статус. Никаких ухаживаний, никакой помолвки, никаких обручальных колец и лишних рассусоливаний, которые так любят люди в нынешние времена.

— Звучит грустно, — Аиша погладила прохладное тело птицы подушечкой пальца.

— Зато быстро и действенно. Женщина принадлежит тебе, целиком и полностью, безо всяких сомнительных тройников.

— Фактически бесправная рабыня.

— Не без этого. Я хочу сказать, что касательно женщин мы принимаем решение быстро, не ждем и не думаем. Это у нас в крови, въелось на уровне инстинктов с тех древних времен, когда за женщину приходилось сражаться, и некогда было разводить вокруг нее реверансы. Или она станет твоей, или чьей-то еще, третьего не дано.

— Сейчас другое время, — справедливости ради напомнила Аиша.

— Другое, — согласился Арлес. — Да и ты не демоница, — тоже помолчал минуту, вновь задумчиво покручивая бокал, и продолжил: — Понимаю, сирены куда свободолюбие, чем женщины моего вида, и замуж хотят менее охотно, нежели человеческие девушки, однако… ты чего-то боишься?

— Нет, — ответила Аиша поспешно.

Возможно, слишком поспешно, за что и удостоилась быстрого цепкого взгляда.

— Уверена?

— Это не страх, скорее… разумная предосторожность.

— Аиша, я не извращенец и не интересуюсь маленькими девочками, — в голосе пробились нотки раздражения.

И крики во дворе стихли — похоже, сирены отправились провожать молодоженов до самой гостиницы, занимавшей соседнее с рестораном здание.

— Я об этом и не думала. Просто… — Аиша откинулась на спинку стула, поворачивая коробочку то одной стороной, то другой, наблюдая, как серебряные крылья ловят блики света от люстр, словно птица скользила легко, беззвучно над водной гладью. — С отцом Линни мы не очень хорошо расстались. Мы были молоды, влюблены, беззаботны, как оно обычно бывает в юности… и я наивно решила, что первый может и должен стать единственным. Забеременела совершенно по-глупому… нет, я не жалею и никогда не пожалею, что у меня появилась Линни, что родилась она именно тогда, когда родилась, но я сама себе в те годы не нравлюсь. Мама отговаривала, призывала тщательно все взвесить, прежде чем нырять в омут с головой, но я ее не слушала. Я вообще никого не слушала тогда, полагала себя взрослой и умной. Рассказала ему и о беременности, и правду о себе, он обрадовался… или мне показалось, будто он обрадовался, и мы даже стали жить вместе, что не особо приветствуется в маленьких консервативных городах. Хотели пожениться, чтобы все как положено и чтобы соседи не сплетничали за спиной, но то мы на свадьбу копили, то дом благоустраивали, то с родителями спорили, право свое на собственные ошибки отстаивая, — его семья тоже не была в восторге от меня как будущей невестки, еще и беременной, — то решили подождать, пока родится ребенок — неприлично, мол, с таким животом да в храм идти. Потом родилась Линни… потом мы прожили еще около года вместе и разошлись, до храма так и не добравшись. Вернулись в отчие дома, и вскоре он уехал в другой город на заработки… там же и женился. Довольно удачно по меркам нашего захолустья… детей у него уже трое, насколько мне известно.