— Знаешь, раньше я думала примерно как ты сейчас рассуждаешь и порой полагала, что Ариана… скажем так, заблуждается, — отозвалась Кларисс с непонятной горечью. — Зачем современной, уважающей себя девушке эта унизительная зависимость от мужской воли, не суть важно, приворожен мужчина или просто захотел поиграть с тобой в великодушного благодетеля? Ариана ведь тоже была красивой, молодой по меркам своего вида и уж точно здоровее всех человеческих девиц в нашем классе. Так зачем, думала я, она столь упорно стремится заполучить нечто практически недостижимое? Она уже умеет привораживать мужчин, она весьма неплохо устроилась в Тирсе и могла бы пойти дальше. Не в некой отдаленной перспективе, но сейчас. Почему нет, если весь мир у нее ног? Только на самом деле все вовсе не так легко и просто, как казалось мне когда-то, как наивно воображаешь ты теперь. Ариана считала, что не уйдет далеко без способности к долгосрочным приворотам, и я со временем поняла, что никуда не денусь из этого проклятого города, по крайней мере, если не буду иметь надежного основания, фундамента, на котором смогу построить новую жизнь. Магия была моей страстью, моими возможностями, а Ариана…

— Тем самым фундаментом, — догадалась я.

Потому как если вдруг Ариана сумела бы осуществить свой безумный план и отправилась бы покорять другие города, то Кларисс увязалась бы с ней. Да и ей как колдунье намного удобнее держать болотницу при себе в качестве источника. Ариана вряд ли возражала бы, колдующая девочка на посылках всегда пригодится… вон сколько лет Гален не спешил расставаться с Коринн, а та и рада была возможности получать стабильный заработок… тем более Кларисс сама признавала, что Ариана ленива, соответственно, без помощницы никуда.

— Верно, — согласилась Кларисс. — А теперь по вашей милости я застряла здесь, и мамина лавка останется единственным моим утешением и источником дохода. Я и замуж так просто выйти не могу, потому что большинство парней в нашем убогом городишке полагают, что жена должна заниматься исключительно мужем, домом и детьми. Почему, ты думаешь, мама не вышла замуж во второй раз? Предложения были, я знаю. Но мама не хотела продавать лавку, а женихам независимо от возраста не нужна женщина со своим делом.

— Отдавая тебя в эту школу, твоя мама хотела, чтобы ты добилась большего…

— Ева, оставь эту сказку о священных единорогах каким-нибудь девочкам, верящим в женскую независимость, — перебила Кларисс неожиданно жестко. — Ты свой фундамент заполучила, так что не надо теперь кричать на всех углах, что всего можно достичь, надо только захотеть.

— Не только, — возразила я. — Еще надо делать, трудиться и не опускать руки, если не все сразу складывается должным образом…

— На самом деле я не о том хотела тебя спросить, — девушка отмахнулась, словно я была маленьким назойливым ребенком, но голос понизила и продолжила спокойнее.

— А о чем же?

— Мне кажется, ты можешь пролить свет на то, куда пропал мой… назовем его нечаянный благодетель.

— Что еще за благодетель?

— Во время каникул меня нашел некий господин… молодой привлекательный мужчина, хорошо одетый и явно при деньгах. Он довольно много знал о членах братства… особенно о Вэйдалле… начал расспрашивать о произошедшем в школе перед каникулами… об Ариане и о том, что я чувствую после потери подруги, что думаю о Вэйдалле. Он не верил, что Ариана с тетей якобы покинули город в спешке, никого не предупредив.

Пес подери…

— И как звали этого благодетеля? — уточнила я настороженно.

— Представился как господин Лестер Труделл. Сказал, что такие, как он и я, — товарищи по несчастью, и что мы можем помочь друг другу. Мы обо всем договорились, я получила инструкции, что мне надо делать… увы, план сорвался, откуда-то появился тот мужик в очках, увел вас с Марго… а там и сам господин Труделл пропал.

Вот и нашелся школьный сообщник Лестера.

— На связь не выходит, будто в иной мир провалился, вот я и подумала, вдруг ты знаешь, что с ним стало? — в прямом взгляде Кларисс — фальшь притворного невинного интереса, наигранное недоумение вопроса, ответ на который, в общем-то, уже известен.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Нет. Хотела понять, многое ли известно тебе. И не боишься ли ты быть с этими чудовищами, так легко избавляющимися ото всех, кто им неугоден.

— А должна?

— Должна, если есть хоть капля ума.

— Значит, я безумна, — пожала я плечами, развернулась и пошла прочь от Кларисс.

— Он восстал? — неожиданный вопрос вынудил меня остановиться.

— Кто? — бросила я через плечо.

— Мертвый, о котором упоминал господин Труделл. Какой-то там терн.

Надо же, Лестер и об этом Кларисс рассказал, причем тогда-то он точно еще был в своем уме и более-менее трезвой памяти… а я думала, то бормотание Лестера в подвале было бредом помутившегося рассудка… хотя…

В чем-то Лестер оказался прав. Правда, вряд ли он предполагал, что все закончится именно так.

— Восстал, — подтвердила я и вернулась к мужьям.

Хотелось верить, что однажды и он, забытый, но не исчезнувший, обретет покой.

— И о чем вы там с заклятой подружкой щебетали? — немедленно поинтересовался Гален.

— Да так… обсуждали будущие перспективы, — я прижалась к Галену, игнорируя неодобрительные косые взгляды госпожи Арчер и еще доброй половины преподавателей.

— Надеюсь, ничего лишнего Кларо себе не позволила?

— Обычная девичья болтовня.

Тем временем девушки закончили менуэт, раскланялись под сдержанные аплодисменты родителей и учителей, и госпожа Арчер объявила о начале танцев для всех желающих. Госпожа Лорана поставила другую пластинку, Беатрис и компания в очередной раз посмотрели украдкой на нас, совершенно не скрывая алчной, неприязненной зависти. Я с усмешкой отсалютовала теперь уже бывшим одноклассницам бокалом и отпила лимонада.

— Я бы пригласил тебя на танец, но, боюсь, это не вполне уместно, — заметил Вэйдалл, перехватив жадные взоры трепетных нежных дев.

Ну да, для большинства мой единственный официальный супруг — Гален, а Вэйдалл с нами так, для компании.

— Почему нет? — возразил Гален. — Приглашай.

— А ты? — спросила я.

— И я, — Гален мягко подтолкнул меня.

Вэйдалл взял меня за руку, потянул за собой в центр зала — я едва успела отдать бокал Марго, — и Гален с невозмутимой благодушной улыбкой последовал за нами. Голоса и шепотки стихли мгновенно, на нас удивленно, недоверчиво уставились все присутствующие, кроме суккуб да затерявшейся за чужими спинами Кларисс. Заиграла музыка — к счастью, современная, не классическая, — мужчины встали передо мной, поклонились, я присела в реверансе, и Вэйдалл вновь подхватил мою руку.

Это был необычный, непривычный танец, импровизация, где каждый из нас предугадывал движение партнеров, откликался на беззвучный призыв, отвечал и следовал за мелодией. Я оказывалась в объятиях то Вэйдалла, то Галена, кружилась, поворачивалась, прогибалась, выскальзывала из рук одного и позволяла поймать себя другому. Улыбалась обоим, ощущала легкие прикосновения и, наплевав на приличия, прижималась к мужскому телу, обнимала, обвивалась гибкой лозой. Не слышала ничего, кроме музыки и стука наших сердец, не чувствовала ничего, кроме нас, наших тел, запахов и эмоций, не обращала внимания ни на кого, кроме двух мужчин рядом. Словно мы уже танцевали вот так, втроем, много раз, настолько все казалось естественным, привычным, не вызывающим неловкости и неудобств. Не имело никакого значения, что на нас все смотрели, не имело никакого значения, о чем они думали и о чем перешептывались.

Все равно.

Я с теми, кого люблю и кто любит меня, мы справились, мы вместе и счастливы, что до мнения остальных, то оно, говоря откровенно, мало меня волновало.

Я заметила только смеющийся взгляд госпожи Олуэн и добрую, понимающую ее улыбку, замаскированную бокалом, — едва ли кто-то понял бы, почему она радуется за меня, а не осуждает наравне со всеми.