– Следующая сцена! – громко заявил Ван Ян, хлопнув в ладоши.

Далее было снято несколько эпизодов, в которых Крис Гарднер ведёт диалог с миссис Чжу у входа в детсад, а также несколько сцен, где Крис с сыном идёт по улице. Почти все сцены снаружи детсада были сняты. Эпизод, где Крис после прохождения стажировки официально становится брокером, с ликующим видом бежит по улице и обнимает сына в комнате, будет снят на финальной стадии съёмочных работ.

Потому что Уилл Смит на репетиции не мог хорошо отыграть в этом эпизоде. Видимо, это было связано с тем, что он ещё не проникся нужными ощущениями. Ван Ян вовсе не торопился и в действительности всегда хотел снимать сцены по порядку, как это прописано в сценарии, тогда актёры лучше поймут, как их герои меняются и развиваются, благодаря чему будет достигнут наилучший эффект. Конечно, во время реальных съёмок все равно приходилось нарушать порядок, тем не менее Ван Ян готов был снять сперва ряд эпизодов перед тем, как заняться важным финальным эпизодом, в котором мечта Криса сбывается и он со слезами на глазах обнимает сына. Это позволит Уиллу прочувствовать перемены в настроении Криса и хорошо сыграть в этом эпизоде.

Уже наступило послеобеденное время. Съёмочная группа продолжила снимать внутри детсада. Уолли Пфистер отдавал помощникам распоряжения насчёт установки оборудования. Видя, как тяжело дышавший и весь вспотевший Гарри Джордж идёт в обнимку с камерой, сидевший на лестнице Ван Ян со смехом вымолвил:

– Эй, толстяк, почему до сих пор не похудел?

Гарри аккуратно поставил камеру на стойку и с отдышкой ответил:

– Похудел, уже сбросил больше 20 килограммов!

Посмотрев на его пухлое лицо и жирный двойной подбородок, Ван Ян погладил огромного золотистого ретривера у себя под ногами. Этот отлично натренированный пёс был специально взят на прокат, чтобы снять с ним здесь несколько эпизодов. Ван Ян изумлённо произнёс:

– Вау, вообще не заметно. Думаю, тебе надо сбросить ещё килограммов 100.

– Мне кажется, лучше ему скинуть килограммов 150, – тоже подтрунивал Уолли.

На тучном лице Гарри нарисовалось возмущение. Он, отстраивая камеру, сказал:

– 150 килограммов? Чувак, тогда я стану мумией.

Отовсюду раздались тихие смешки. Ван Ян только хотел что-то сказать, как с улицы скорым шагом зашёл помощник Гилл Тадеус. Заметив его хмурое и напряжённое лицо, Ван Ян понял, что есть какие-то неприятности, встал и спросил:

– Гилл, что случилось?

Оказавшийся под взглядами всех присутствующих Гилл беспомощно вымолвил:

– Владелец одной лавки хочет, чтобы мы прекратили блокировать переулок.

– Ты разве не договорился с владельцами здешних лавок? – Ван Ян невольно насупил брови.

Поскольку съёмочный процесс должен храниться в тайне, нельзя просто так запускать на съёмочную площадку всяких журналистов и нельзя позволять, чтобы обычные прохожие мешали съёмкам, поэтому зачастую места, где проводят съёмки, перегораживают.

Сейчас переулок пребывал в изолированном состоянии. Естественно, это сказывалось на бизнесе местных магазинов, но съёмочная группа заплатит им определённую сумму, чтобы компенсировать их убытки.

Гилл кивнул, объяснив:

– Да, изначально мы договорились, но теперь ему кажется, что улица слишком долго перекрыта и из-за этого он понесёт огромные убытки.

Выяснив ситуацию, Ван Ян сказал:

– Разберёмся, пойду погляжу.

Покинув детсад, он последовал за Гиллом к лавке, находившейся у выхода из переулка. Было лишь видно, как китайский мужчина средних лет с нетерпеливым лицом крикнул Гиллу:

– Сколько ещё будете снимать? Мне нужно работать!

Затем он недовольно заговорил на кантонском:

– Что за дела! Нескончаемые съёмки! Перекрыли улицу на весь день, весь бизнес полетел к чертям!

– Режиссёр, дело за вами… – посмотрев на Ван Яна, помощник облегчённо улыбнулся, словно сбросил тяжкое бремя, и пошёл дальше охранять вход в переулок.

– Дядюшка, меня зовут Ван Ян, я режиссёр этого фильма, – глядя на китайца и протянув руку, дружелюбно говорил на путунхуа Ван Ян. – Извините, что на целый день перекрыли переулок, но съёмки скоро завершатся. Я понимаю, что тех денег, что мы предложили в качестве компенсации, недостаточно. Тем не менее я надеюсь, что вы войдёте в наше положение и поддержите фильм.

Китаец, смерив взглядом Ван Яна, пожал ему руку и уже более спокойным, неторопливым тоном произнёс:

– Я знаю, кто ты. Я и не говорил, что не поддерживаю фильм…

Ван Ян сразу довольно улыбнулся, благодарственно обнял китайца за локти и на корявом кантонском диалекте перебил его:

– Большое спасибо! Дядюшка, пока есть свободное время, сходите в чайную. Большое спасибо!

Заметив, как воодушевился Ван Ян, китаец скривил рот и отмахнулся, сказав:

– Ладно, ладно, сокращу себе рабочий день. Тогда, молодой человек, как следует снимай свой фильм, ясно?

– О, обязательно! – с улыбкой кивнул Ван Ян и указал на детский сад. – Дядюшка, я тогда пойду дальше снимать. Пораньше закончу, пораньше возобновите работу.

Китаец кивнул и вернулся в свою лавку.

Гилл, улыбаясь, показал Ван Яну большой палец: надо же, с таким упёртым типом удалось договориться всего за несколько секунд! Гилл невольно похвалил:

– Режиссёр, ну вы даёте!

Ван Ян пожал плечами, ответив:

– Пустяки, здесь моя территория.

Двое людей направились обратно к детсаду. Гилл с некоторым любопытством спросил:

– Режиссёр, вы только что говорили на двух языках? Я заметил, как у вас поменялся акцент.

Ван Ян кивнул:

– Ага, путунхуа и немного кантонского.

Гилл изумлённо воскликнул:

– Режиссёр, не думал, что вы ещё и языковой самородок.

Ван Ян рассмеялся и развёл руками, говоря:

– Знаешь, я вырос в ресторане, а посетители ресторана на каких только языках ни говорят.

Когда оба человека вернулись в детсад, операторская аппаратура уже была готова, дети, исполнявшие роли одногруппников Криса-младшего, весело общались друг с другом, среди них был Трей Смит. Туда-сюда с вихляющим хвостом слонялся золотистый ретривер, а увидев вошедшего Ван Яна, начал возбуждённо кружить вокруг него. Ван Ян погладил его по голове и дал команду:

– Сидеть!

Ретривер послушно сел. Ван Ян восхитился про себя: «И впрямь натренированный, не то что бешеный Дэнни».

– Ян, слышал, кто-то из торговцев недоволен, что перекрыли улицу? Уже разобрались? – подойдя, осведомился Уилл Смит.

Ван Ян с улыбкой кивнул, сказав:

– Проблема улажена.

Он хлопнул в ладоши, выкрикнув:

– Все по местам, готовимся снимать следующую сцену!

Ван Ян встал позади кинокамеры и увидел, что Уолли совершает последние отстройки. Помещение было небольшим, поэтому, по идее, требовалась лишь одна камера, которая будет снимать крупным планом со стороны входа на лестницу.

Такой метод съёмки был в оригинальной картине. Все сцены в детском саду снимались с одинаковой точки, только кое-где крупный план менялся на средний и камера сдвигалась то вбок, то вверх. Но Ван Ян хотел добавить разнообразия, поэтому ещё одна камера была у Гарри Джорджа, который проводил съёмку с лестницы.

Гарри, стоя на лестнице и держа на плече камеру, постоянно делал глубокие вдохи, в глазах сверкал блеск. Он бормотал:

– Боже мой, боже мой…

Ван Ян, облокотившийся со скрещёнными руками на груди о стену возле входа на лестницу, вскинул голову и, глядя на толстяка, со смехом произнёс:

– Гарри, у тебя хватит сил? Может, тебя заменить кем-то другим?

Гарри торопливо заорал:

– Нет! Я просто слегка взволнован. Чувак, это мой первый раз, когда я сам управляю камерой, боже!

Он со счастливым видом промолвил:

– Никогда не думал, что наступит такой день, как сегодня.

Ван Ян лишь улыбнулся, ничего больше не сказав. Настроивший камеру Уолли поднял голову и дал знак, что можно начинать, после чего обернулся и напомнил Гарри:

– Нас только не снимай, угол обзора бери чуть повыше!