Сойдя с этой улицы и пройдя пару кварталов, спустился в переход, где продавались билеты на автобус. Это было необычное место, с большим подземным пространством, из него было несколько выходов к местам прибытия автобусов. Больше походило на переход в метро, а не привокзальное помещение. Касса была закрыта, на стекле объявления – «Не работаем два дня». Тогда я впервые почувствовал физическую боль от чтения. Возможно, из-за иностранной письменности или усталости, или от съеденного, меня начало тошнить и бросило в холодный пот. Я вышел наружу и присел на асфальт. Ну не может быть такого, что я тут буду два дня делать, это не вариант. Должен быть другой выход, другой автобус, другая компания. Дайте мне другое стечение обстоятельств!
Когда ты находишься в критической ситуации, за помощью идешь к тому, к кому не пошел бы никогда. Замеченные мной полицейские возле машины, были единственным авторитетным вариантом. Они стояли перед стадионом, оттуда доносились крики. Стены были высотой метров в пятьдесят, но звук казалось шел откуда-то сверху, еще выше. Было страшно, но это как на первом свидании, главное начать говорить, а природа поможет.
– Здравствуйте, не могли бы вы мне помочь?
– Да, конечно. Что у вас произошло? – полицейские сразу напряглись и обступили меня.
– Я турист и мне нужен билет на автобус, а там написано, что кассы не работают.
– Конечно же не работают сегодня игра, вы чего?
– Какая игра?
– Вы серьезно? Наша команда играет, весь город на стадионе, по городу-то никто не ходит, не говоря уже о работе автобусных станций.
– Что же мне делать тогда? – оставаться на два дня не вариант.
– Есть автобусная станция Грейхаунд. Они работают каждый день, попробуйте там.
– Хорошо, спасибо.
Надежда – самый продаваемый товар и мне его отвалили в достатке. Я уже было уходил, как меня окликнул полицейский: «Подождите, идите сюда!».
Вот ведь жопа, наверное, он почуял марихуану, подумал тогда я. Сраные наркоманы, надышали, теперь меня повяжут, я ничего не докажу. Медленно я обернулся, полицейский тыкал пальцем в телефон и показывал, как и на чем проехать до Грейхаунда. Потом еще жестами объяснили куда идти, пожелали счастливого пути, и чтобы у меня все получилось. Какие же приятные ребята, а я, как обычно, сначала думал о плохом. Наша полиция нас бережет, а иностранная нас выручает. Десять минут ходьбы, пять остановок на автобусе, я на месте.
Автобусная станция «Грейхаунд». Большое помещение с железными, прикрученными лавками, небольшой стойкой с кассами, больше похожей на барную и куча странного народа. Также я заметил много дверей, выходящих на парковку с автобусами. Я глядел в эти двери и уже радовался как пройду сквозь них и прямым автобусом поеду до Джексона. Подойдя к кассам, я спросил про билеты. Маленькая девушка мексиканской наружности, со схожими трудностями в английском, как и у меня, с ужасом в глазах искала в мониторе, что мне нужно.
– Мне билет до Джексона.
– Так, сейчас. Ага. Ну прямого нет, он будет ехать через города, места, там будут задержки, так?
– Ну видимо так, когда автобус то?
– Ой, ну вам придется подождать, – а вот и не удивлен. Ни капли. Сутки, двое, плевать, я буду тусоваться тут, вам меня не сломить, я уже так близок.
– Во сколько приедет автобус?
– В шесть am.
– AM это утром да?
– Что?
– Автобус утром, с утра, не вечером, верно?
– Да, да. Утром.
– Плевать, давайте.
– С вас семьдесят долларов.
Мне выдали здоровый билет, как на самолет, только он скреплялся прерывной линией с другими билетами, которые превращались в змейку, сложенную в плотную пачку. На каждом билете время отбытия и время прибытия в следующую точку. На другом билете дублировалось время прибытия, время на перекур и время отбытия. С данными об автобусе и тому подобное.
Отдав практически последние деньги, мне надо было ждать практически сутки. А куда я без денег? Начал бродить. Правда с тяжелой сумкой особо не побродишь, хотя в ней ровным счетом ничего нет. Сел на лавку, недалеко от автобусной станции. Стал думать о бытие и почему тут такое дорогое пиво. Ко мне сразу пристал бродяга, такая, наверное, у меня наружность. Вся чернь тянется как мотыльки к лампе в сортире. Бродяга, он же бомж, явно был не особо адекватен. Говорил громко, много жестикулировал и навязчиво пытался продать мне жвачку. Прикинув расклад, я быстро успокоил его, дав сигарету, за которую он еще долго пытался заплатить мелочью из кармана. Так я обрел нового друга по имени Шон. В моменте он начал сильно материться, рассказывал мне что-то и постоянно косо смотрел на постамент за мной. Это был странный фонтан, состоящий из больших соединяющихся квадратов, с дорожками, для ходьбы. По квадратам стекала вода, снизу били маленькие фонтанчики, выглядело довольно красиво и притягательно. Но не Шону. Он ругался на фонтан и повторял фразу: «Ты меня нихуя не знаешь, иди нахуй! Ты меня не знаешь!». Шон ходил с вереницей из тележек, которые он, видимо, украл из супермаркета. В них он возил всякий мусор и лохмотья, которые пытался продавать прохожим или выменивать на сигареты. После длительных дебатов с фонтаном, он подтянул падающие штаны на шнурке и молча развоплотился. А этот постамент в дальнейшем стал моим приютом. Рядом с ним было тихо, прохладно, ходило мало людей и как-то думалось хорошо. Я гулял до победного, осматривал окрестности и заметил одну странную вещь. Каждый второй, раскуривает косяк прямо на улице, каждый третий ходит с испарителем, все той же травы. Меня часто спрашивали курю ли я. Один убитый парень подошел ко мне, спросил почему я такой грустный. Я ответил, что просто устал. Он протянул мне косяк и попросил, чтобы я затянулся и мне стало легче. Ему было важно мое психическое состояния, он хотел меня расслабить даже сильнее, чем я сам. Но отказав ему, он чуть ли не заплакал, пожелал мне удачи и пошел дальше. После такого зрелища, легкости употребления незаконного, мне аж самому захотелось, но я вернулся. Уже к своему фонтану.
Внутри фонтана стоял Шон. Стоял и ссал в стаканчик из Макдональдса. Ссал и периодически отливал мочу из стакана в воду. А я ведь сбежал примерно от такого же зрелища. Гуляя по улице, набрел на огороженные участки для выгула собак. В глубине сидел мужик на лавке, а под ним стоял пакет с продуктами. Мужик кемарил и мочился под себя. Все это стекало по лавке в пакет. Меня это очень позабавило, но долго смотреть было тошно. Шон закончил свои сумасшедшие дела и ушел. Я снял тяжелые ботинки, чтобы дать ногам отдохнуть. Мне навстречу шли три мексиканца. Одна из них была женщина, с кольцами везде, где я только смог разглядеть. Все грязные и уставшие. Один из них подбежал к фонтану, зачерпнул горсть воды и умылся, потом набрал ладонь воды и прополоскал рот. Я не смог сдержаться и крикнул ему.
– Как вода, друг? – он меня не расслышал и подскочил ко мне.
– Я говорю, как водичка, холодная?
– Да, отличная вода. Она поможет твоим ногам.
– Чего? Ногам?
– Ну да, для твоих, чтобы остыли, – он не особо хорошо изъяснялся, но видимо беспокоился за мои ноги.
– А, понял, спасибо!
– Да не за что, удачи тебе дружище, хорошего дня и береги себя!
Они ушли, а мой ехидный смех выдавил его искренние слова поддержки. Советом я решил не пользоваться. Я сделал пару записей в блокнот, оглянулся и увидел мужика на газоне. Он лежал на пригорке, руки разбросаны в разные стороны, в зубах дымился косяк и лицо было довольное, как у свиньи в говне. Все, хватит. Пора бежать отсюда. Бежать. Обувшись, я еще раз обошел окрестности, вышел на дорогу и увидел горы. Как нарисованные, я не мог поверить своим глазам. Серьезно ведь ширма. Или нет. К горам вели поля, зеленый слой, желтый, зеленый, дальше гора, а верхушка белая. Снег на вершине выглядел еще более неправдоподобным из-за жары, там не должно быть снега! Я походил, вокруг, подпрыгивал, пытался сменить точку обзора, чтобы наконец увидеть швы, увидеть начало ширмы. Но не получилось, это был вид, который жители Денвера наблюдали каждый день. Великолепный и такой нереалистичный, по причине своего великолепия. Обидно, что они к нему привыкли и живут рядом с ним, как с нечто должным.
