Я бросаю на него взгляд через плечо, отрывая взгляд от звездного неба прямо за окном.

— Я не могу уснуть.

Он берет свой член в руку, и его губы приподнимаются.

— Я не предлагал нам отдохнуть.

— Как бы это ни было заманчиво, не думаю, что сейчас подходящее время.

— Ты больна?

Я качаю головой.

Он хмурится, затем соскальзывает с кровати и пересекает комнату.

— Я заметил, что в последнее время ты держишься отстранено. Ты уверена, что все в порядке?

Меня удивляет, что он не обнимает меня сразу. Что меня не удивляет, так это то, как сильно я, кажется, всегда нуждаюсь в нем. Обвив руками его шею, прижимаюсь поцелуем к его груди, а затем кладу туда голову.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем.

— Все, что угодно, — говорит он, обнимая меня за талию. Его голос звучит спокойно, но грохот его сердца у меня под ухом дает мне понять, что сам он не совсем спокоен.

— Как сильно ты хочешь детей? Словно не представляешь себе жизни без них?

— Скайлар. — Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. — Что привело к таким мыслям?

— Ну, дравийские женщины не могут забеременеть, и хотя некоторые из них счастливы в браке, другие — нет. И причина, по которой вы отправились на Землю, в первую очередь заключалась в том, чтобы найти фертильных женщин. — Я вздыхаю и закрываю глаза. — Мое сердце болит за дравийских женщин, которые не могут иметь детей.

И, конечно, мое сердце также болит за себя.

Все это время я не могла не задаваться вопросом, будет ли Брэкстон по-прежнему любить меня, если я не смогу иметь детей, или он отправится на Землю и найдет другую женщину, которая ему родит. Это мучило меня уже давно, но у меня не хватало смелости поднять этот вопрос. И не знаю, смогу ли я прямо сейчас.

— Мы были неправы, отправившись на Землю и похитив этих женщин, — говорит он. — Несмотря на то, что уже ничего не исправить, это предоставляет прекрасную возможность.

Я поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх.

— Как же так?

— Дом Манкой вызвал бесплодие у наших женщин в результате игры за власть между фракциями, но я собрал команду врачей и ученых, чтобы придумать способ обратить бесплодие вспять. Я верю, что, изучая человеческую ДНК, мы сможем создать лекарство. Мы очень близки.

— Я могу помочь? — мой вопрос звучит почти как крик.

Он обхватывает мое лицо обеими руками.

— Почему это так важно для тебя?

Я понижаю голос и делаю выражение своего лица как можно более безмятежным.

— Ну, на самом деле я получила диплом по биологии и степень магистра по анализу ДНК, так что было бы неплохо действительно использовать свое образование. Не говоря уже о том, что я помогла бы многим людям.

— Это единственная причина?

У меня такое чувство, будто моя грудь проваливается сама в себя. Знает ли он?

Я прочищаю горло, пытаясь успокоиться.

— Ну, я…

Раздается звонок в нашу дверь, и мы в замешательстве смотрим друг на друга, прежде чем Брэкстон идет посмотреть, кто там.

Голос Колтона легко слышен, так же как и его страх.

— У Натали схватки.

Этого достаточно для Брэкстона. В считанные секунды мы мчимся в клинику. Как только мы прибываем, бросаюсь к Натали и беру ее руку в свою.

— Привет, — говорю я. — Как у тебя дела?

Она смотрит на меня, и на ее хорошеньком личике мелькает гримаса.

— Бывало и лучше.

Я успокаиваю ее, как могу, пока Брэкстон носится по комнате, а Колтон помогает ему собирать необходимые медицинские принадлежности. Через несколько минут прибывает один из медиков, и Колтон встает по другую сторону от своей пары. Я беру тряпку, смачиваю ее и провожу мягким материалом по лбу Натали.

— Сэр, — говорит Натали, обращаясь к Брэкстону, — мне нужны некоторые лекарства, потому что Морган не шутила, когда сказала, что роды были болезненными. И, при всем моем уважении, если их не получу, я попрошу Колтона убить тебя. Сэр, — добавляет она.

Брэкстон подходит и кладет руку ей на плечо.

— Все будет хорошо.

Даже с обезболивающими роды у Натали долгие и тяжелые. Колтон выглядит готовым убить кого-нибудь каждый раз, когда у нее начинаются схватки. И я напугана до смерти. Знаю, что Брэкстон — опытный врач, но даже при том, что он сохраняет свое хладнокровное поведение, я все равно волнуюсь. Особенно когда глаза медика расширяются от паники.

— Что-то не так, — бормочет Натали, ее взгляд беспорядочно мечется по комнате.

— Мне нужно хирургическим путем вытащить у тебя детей, — говорит ей Брэкстон. — Им нужна помощь.

Пока медик и Брэкстон готовятся к операции, я наклоняюсь поближе к лицу Натали.

— Все будет хорошо, — говорю я. — Нет никого, кому я доверяю больше, чем Брэкстону.

Ее лицо искажается от боли, прежде чем она отвечает:

— Кроме Колтона, я чувствую то же самое.

Звуки процедуры негромкие, но, кажется, отдаются звоном у меня в голове. Различные вскрытия, которые я проводила в школе, были ничем по сравнению с этим, и чувствую, что меня начинает подташнивать. Несколько раз мне приходится выходить из клиники, чтобы отдышаться, только для того чтобы снова почувствовать себя больной.

Но это того стоит, когда я слышу первый тихий крик ребенка.

Мне требуется вся сила воли, чтобы оставаться рядом со своей подругой и не идти навестить ребенка. Однако, когда рождается второй, я больше не могу этого выносить. Я подхожу, чтобы украдкой взглянуть, но медик удивляет меня, вручая мне первый крошечный сверток. Слезы наворачиваются мгновенно, когда смотрю вниз на драгоценное личико младенца, любуясь его носиком-пуговкой и пухлыми щечками.

Как бы сильно ни хотела обнимать его вечно, я заставляю себя подойти к Колтону.

— Вот твой сын, — говорю я.

Он забирает у меня ребенка и показывает его Натали. Она слабо улыбается, но радость в ее глазах достаточно ярка, чтобы соперничать с солнцем.

Я подхожу ко второму ребенку, пока медик его моет. И снова он передает ребенка мне. И снова я плачу. Знаю, что это смешно, но, похоже, я никогда по-настоящему не понимала, чего меня лишают из-за моего бесплодия. У нас с Брэкстоном никогда не будет детей, и эта мысль заставляет мое сердце болезненно сжиматься, а слезы литься все сильнее.

Прежде чем успеваю выставить себя полным идиоткой, я передаю ребенка Натали.

— Он красив, как и его брат, — говорю я, шмыгая носом. — Я так рада за тебя.

— Спасибо, — отвечает она. — Я счастлива, что они наконец здесь.

Смотрю на Колтона, готовая услышать, о чем думает новоиспеченный отец, но мысленно он не с нами. Нет, он смотрит на своего сына сверху вниз, как будто он — сама жизнь и больше никого не существует. Любовь во взгляде Колтона — это совершенная любовь, безусловная и вечная.

Поэтому, конечно, я плачу еще немного и передаю Натали ее ребенка.

— Спасибо тебе за то, что ты здесь со мной, Скайлар, — благодарит она. — И за то, что позволила мне одолжить Брэкстона. — Она улыбается мне, в ее глазах мелькает огонек. — Когда-нибудь надеюсь отплатить тебе тем же и оказаться на краю кровати, а не в ней.

Я киваю, не имея сил сказать ей, что этого никогда не произойдет.

Несколько часов спустя, после того, как Натали и малыши расположились рядом с Колтоном, Брэкстон отводит меня обратно в нашу комнату. Он молчит, но явно хочет поговорить со мной. И к тому времени я набралась смелости, чтобы наконец раскрыть свой секрет.

— Брэкстон?

Он смотрит на меня со своего места на кровати, его руки застыли в процессе снятия одежды. Он тут же прищуривает глаза, поскольку, без сомнения, улавливает нотку беспокойства в моем голосе.

— Что?

Я глубоко сглатываю, надеясь, что мне действительно удастся выдавить эти слова. Чтобы дать себе еще несколько секунд собраться с мыслями, подхожу и сажусь рядом с ним на кровать. Он смотрит на меня, в его взгляде мелькает беспокойство.

Я сжимаю руки на коленях, более неуверенная в себе, чем когда-либо за всю свою жизнь. Но разговор давно назрел, и если я действительно люблю Брэкстона, то мне нужно быть честной с ним.