Матюша опять подпер ладонями голову, сурово, несчастно уставился в стол.
У ворот поджидала старуха Кечеджи. Она стояла сгорбившись, по-детски наивно прикусив палец во рту.
- Товарищ начальник!
- Ну, я товарищ начальник.
- Как же так! Родное дитя!
Баныкин смутился, поняв, что это она подслушивала под окном их разговор. Она взялась крючковатыми пальцами за лацкан его пиджака, не отпускала и уговаривала:
- Раз он молодой, не потерянный еще, из него человека можно сделать.
Лешка прошел мимо тира, у дверей которого стояла Жужелка. Она всплеснула руками, точно какая-нибудь особа из прошлого века.
- Ой! Где ж ты пропадал?
Она что-то еще крикнула ему вдогонку, но он не обернулся.
Жужелка шла за ним. Он это ясно чувствовал. Завернул за угол и остановился. Ну конечно, она подоспела тут же.
- Что ты натворил? Ты скажи! Слышишь? Ну скажи Она била сама не своя, уж больно серьезная - взрослая какая-то.
-- Чего ты ходишь за мной?
- Как ты мог! Нет, ты скажи, как ты мог! Это совершенно не похоже на тебя. Я бы ни за что не поверила. Ни за что!
И все молчком. Если б я только знала.
- Интересно! Что б ты сделала?
- Я б никогда не допустила! Никогда!
- Не ори!
- Я теперь все узнала, что это такое было ночью.
- Колоссально! Что же ты узнала?
- Ты куда-то хотел отвезти это железо... и что-то, кажется, уже отвез.
- Ну и что?
- А это нельзя. Это же на завод идет. Ты что, забыл, как мы лом собирали? Ты все забыл!
- Перестань сейчас же дрожать!
- Я не дрожу. Если б я была мальчишкой, я бы тебя избила. Имей в виду-тебя Виктор Лабоданов ждет.
- А где ты его видела? Он что, приходил?
- Да! Приходил! Ты ему расскажи. Все расскажи, слышишь? Пусть он поговорит с тобой как следует
Он пошел дальше. Жужелка опять потянулась за ним.
- А откуда ты узнала? Ну, насчет всего этого?
- Старуха Кечеджи говорила, она ужасно нервничает.
А мама сказала...
- Ну? Договаривай. Что там сказала мама?
- Нет, нет! Давай сейчас о чем-нибудь другом поговорим.
- Ты что за мной тащишься? Отстань или скажи наконец, что твоя мать сказала. Что еще за тайны мадридского двора?
Он остановился. Солнце пекло. Оно совершенно разморило людей, толпившихся с краю тротуара в ожидании трамвая.
- Она сказала, что ты теперь погибнешь.
- Опять орешь! Обязательно надо оповещать всю улицу.
О господи, она, кажется, собралась реветь.
- Это уж слишком. Я пока еше не покойник.
- Как я могла допустить такое!
- При чем ты тут? Вот еще глупости.
Кто-то там над ними пускал мыльные пузыри, и один из них, переливающийся всеми цветами, опустился на голову Жужелки и тут же лопнул. Она, конечно, не почувствовала. У нее было несчастное лицо.
- Помнишь, какой ты пришел с шаланды?
Он пожал плечами.
- Да знаешь, какой ты был - ты был красивый.
Он фыркнул, сильно покраснев. Он был очень польщен всетаки.
- Я думала, ты ищешь такое дело, чтоб тебя захватило.
И что ж поделать, если не сразу можешь найти. Главное, чтоб нашел. Потом ты придумал эту "грязнуху".
- Врал я тебе, что ли, про "грязнуху"? Врал, по-твоему?
Да завтра как раз окончательный ответ должны дать.
- Не перебивай меня! А я тебе верила. Я тебе потакала, понимаешь! Я тебя раз-вра-щала!
- Кончай психовать сейчас же.
Он полез в карман, но не в тот, где лежали деньги, он уже давно переложил сигареты в другой карман. Достал пачку. Последняя сигарета. Зажал сигарету губами. Бросил скомканную пачку. Закурил.
- Завтра схожу за ответом насчет "грязнухи". А это все ерунда. Притащу все их обрезки обратно, и все. Никто не подкопается.
Он врал с воодушевлением.
- Правда? С тобой ничего не будет?
- Ну, а ты как думала? Я уж не такой простачок.
Он сел на выщербленные ступеньки у дома, где они стояли.
Оказывается, тут диетическая столовая. Жужелка тоже села
на ступеньки.
- Ты даешь честное слово, что никогда ничего такого больше не будет?
- Ну неужели!
- И что будешь работать и учиться...
- Ого! До чего торжественно.
Запахи, несущиеся из двери, прямо-таки не давали ему покоя. Он был зверски голоден - черт знает когда он последний раз ел.
Наконец-то она немного успокоилась. Пододвинулась и прислонилась к нему плечом. Он замер, боясь пошевельнуться. Господи, боже ты мой, если бы все, что он натворил, нужно было сделать для нее, да ему тогда -б ничего не было страшно!
Мыльные пузыри летели вниз. Люди, толпившиеся у края тротуара в ожидании трамвая, подставляли ладони, и пузыри опускались к ним на ладони или на ступеньки, где сидели Лешка и Жужелка, и тут же лопались. А сверху уже плыли новые.
Жужелка поднялась, задрала голову - на балконе стояла совсем маленькая девчонка в красном сарафане и старательно выдувала в соломинку мыльные пузыри.
Жужелка поправила широкий пояс на юбке. Она совсем успокоилась и повеселела.
- Я у тебя счас что-то спрошу, а ты обещай, что ответишь
правду, ладно?
Лешка кивнул. Ну, ну. Что такое еще она придумала?
Она опять села на ступеньки, вытянула ноги и посмотрела на
свои красные босоножки.
- Ты когда-нибудь ходил на свидание?
Он затянулся и покачал головой: нет, не ходил. Ведь она училась в одном с ним классе и уже второй год как жила в одном с ним дворе. Куда ж ему было ходить? Вдруг страшная догадка осенила его.
- А ты?
Она многозначительно молчала, рассматривая свои босоножки, из которых выглядывали пальцы.
Он вдруг испугался, что она возьмет и все сейчас выпалит откровеняо. Она ведь не станет скрытничать, играть, возьмет и ляпнет все. Он не хотел ничего знать.
Он был один-одинешенек во всем мире перед лицом надвигающихся на него несчастий. Вообще-то всего день остался у него. Есть о чем говорить. Его посадят в тюрьму, а он еще ни разу не ходил на свидание.
Лабоданов ждал его неподалеку от своего дома. Он сказал, увидев Лешку:
- Я тебя жду уж часа два, наверно, ну прямо как девушку.
Я из-за тебя на работу сегодня не вышел.
Лешка молча протянул ему руку.
- Что-нибудь случилось? Главное, Брэнди, не коксовать. Ни при каких обстоятельствах. Усвоил?
Его привычный невозмутимый тон ободряюще подействовал на Лешку. Лабоданов все может. Ведь как он тогда в милиции выручил его. Он и сейчас что-нибудь придумает.
