- Папа! Па-а-а-а-апа! Цветочки! Я хочу цветочков! Мне совершенно надоели снежинки!

Огромный переливающийся на солнце ледяной дракон только тяжело вздохнул, выпуская из своих ноздрей ледяной пар, и покрывая всё вокруг новым слоем пушистого инея.

Он бы с удовольствием сейчас спрятался за какой-нибудь горой снега, но ведь он прекрасно знал, что его дочь, его маленькое сердечко решит, что он решил поиграть в прятки, а он ещё от прошлого раза не совсем в себя пришёл.

Конечно, можно было бы просто сбежать, яркой молнией взмыть в темнеющее зимнее небо, но и тут неприятностей не оберёшься. Во-первых, мало ли что этой маленькой егозе взбредёт в голову, пока он будет летать и проветривать свою голову, в надежде, что потерявшаяся адекватность рано или поздно к нему вернётся. Во-вторых, скоро время ужина, за которой должна последовать сказка на ночь, а у него не готов ни ужин, ни сказка.

Тяжела жизнь отца одиночки, но он никогда и ни за что не отказался бы от своей маленькой Снайдис. Он, не раздумывая, отдал бы все свои сокровища, да что там, свою жизнь, лишь бы только на лице его красавицы сверкала улыбка. Вот только где достать для неё цветочки ледяной дракон не знал. Да и какие вообще могут цветочки в ледяных пустошах? Ему и еду-то не всегда просто добыть для малышки, а тут цветы и откуда только ей это в голову взбрело?

Дракон снова тяжело вздохнул, случайно покрыв инеем почти растаявшую разделанную тушку зайца.

- Папа! Ты что меня не слышишь? Ты меня больше не любишь? — верещала маленькая девочка от силы пяти лет от роду, а дракону пришлось напомнить себе, что хоть он и назвал дочь богиней снега, но её матерью была сама весна, а значит, и знания о цветах и траве у неё в крови.

- Тише милая, тише, папа сейчас занят, ему надо приготовить ужин, - успокоительно прошипел дракон, удивительно осторожно и ловко подхватывая мощной белой лапой ребёнка на руки и прижимая к чешуйчатой груди.

- Но я не хочу кушать, я хочу цветочки, — тут же сообщила ему девочка с важным видом, но этот фокус они уже проходили и дракон совершенно не собирался на него больше покупаться. Летали, знаем. В прошлый раз он на это купился и что в результате?

В результате его ждал просто ужасная бесконечная ночь, которую неугомонная Снайдис провела, используя папу вместо трамплина для прыжков, а потом не менее жуткий день, который уставшая девочка почти весь проплакала, доводя своими слезами своего папочку до белого каления.

Так что один урок дракон усвоил чётко. Режим и ещё раз режим. Никаких исключений. Никаких, достань шишку вон с той ёлки. Нет! Утром завтрак кашей с ледяными ягодами, днём обед из рыбы с морскими водорослями, а вечером ужин из мяса и ещё чего-нибудь, на что у него хватит терпения. После в кроватку, сказку и на бочок, для того чтобы на следующий день повторить всё то же самое. Но властитель ледяных пустошей не жаловался, наоборот, он радовался, никогда ещё он не чувствовал себя таким живым, таким нужным. Его маленькая Снайдис была его сердцем, его жизнью.

Вот и сейчас ему предстоял отцовский подвиг.

Дракон глубокомысленно почесал острым когтем у себя за ухом. Кролик покрылся инеем, а значит, если его прямо так положить в небольшой костёр, который у него горел в ледяном камине, то огонь потухнет и придётся его заново разводить. Такой вариант совершенно его не устраивал. Значит, надо было срочно что-то придумать и чем быстрее, тем лучше.

- Вот смотри милая! — с усмешкой сообщил дракон и жестом волшебника вытащил из-за пазухи большой переливающийся кристалл.

Девочка тут же замолкла и уставилась на камень.

- А корону из таких для меня сделаешь? — поинтересовалась малышка, а у дракона отлегло от сердца.

- Конечно, сделаю! Вот тебе ещё один! Иди пока, поиграй, а я приготовлю ужин.

- А завтра уже будет?

- Завтра уже будет! — согласился дракон, мысленно предвкушая бессонную ночь. Радовало только одно, сказку теперь придумывать не обязательно, можно обойтись и без неё.

Прошло четырнадцать лет

- Па-а-ап! Зачем ты сделал мне точно такую же корону? У меня уже три одинаковых! Как можно быть таким старомодным и непонятливым! Я же двадцать раз тебе всё объяснила!

Дракон постарался осторожно выдохнуть через ноздри и унять дёргающийся глаз. Если не успокоиться хотя бы чуток сейчас, то опять чешуя начнёт линять, а это значило, что его прелестной дочурке может снова прийти в голову гениальная идея использовать папины чешуйки на новый наряд. Ему и так в прошлый раз еле-еле удалось её от этого безобразия отговорить.

Подростки!

Он с тоской вздохнул, вспоминая те времена, когда он весьма наивно полагал, что пятилетний ребенок - это сложно и нервно. Если бы он только знал, он бы похлопал себя сегодняшнего по плечу, прекратил жаловаться и сделал побольше запасов успокоительного и сушёного цветного льда.

Сейчас его удивительным образом успокаивал треск крошащегося льда между лапами. Это, наверное, была его единственная отдушина, потому что его маленькая принцесса Снайдис как-то совершенно внезапно и без предупреждения превратилась в очень красивую и ещё более капризную девушку. И не было сердцу отца покоя. Он даже не знал, что хуже бесконечные капризы или же порывы девушки уйти из отчего дома для того, чтобы исследовать мир вокруг.

Порой дракон так уставал, что хотелось просто лечь закрыть глаза и никогда их не открывать, но он знал, что его Снайдис, это его сердце и пока она жива, живёт и его ледяное царство.

Хотя, если уж быть совсем честным ледяному дракону было совершенно и глубоко наплевать на царство, лишь бы только его так внезапно выросшая принцесса улыбалась и смеялась, как можно чаще.

Жаль только, что с каждым днём смеха становилось всё меньше, а вот угроз и истерик всё больше. И бедный дракон совершенно не знал, что ему со всем этим делать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты, что это удумал? Совсем с ума сошёл? Хочешь умереть как твой отец и старший брат? Обо мне подумал, а о брате и сестре? — шипела бедно одетая женщина и трясла за грудки своего среднего сына, пока по её слезам скупо катились слёзы.

Она не хотела поднимать голос, из страха разбудить своих двоих младших, но всё ещё надеялась, что молодой парень внемет её увещеваниям.

- Ты не хуже меня знаешь, что еды осталось всего на три дня! Если я уйду на охоту, то вам втроём хватит как минимум на пять, а то и на неделю! Там глядишь и отец с братом вернутся! Ну или я! - Торин совершенно не собирался сдаваться, хотя прекрасно видел в каком состоянии пребывает его мать.

- Я тебя не пущу, — заявила женщина и ещё сильнее вцепилась в хилую рубашку сына. Вот только сказала она это слишком громко, и двое малышей в кровати заворочались.

- Мама, я уверен, что и с отцом, и с братом всё в порядке и они совсем скоро вернутся с охоты!

И мать, и Торин оба прекрасно знали, что это ложь. Отец ушёл на охоту больше четырёх месяцев назад. Старший брат Торина последовал за отцом два месяца назад. Шансов на то, что они оба смогли бы выжить столько времени в суровую зиму и холод было очень и очень мало.

Вот только говорить вслух, об этом было ещё страшнее, даже хуже, чем признавать, что еды осталось совсем мало и её запасов совершенно точно не хватит для того, чтобы дожить до нескорой весны. В семье детей севера твёрдо знали, что отсутствие надежды убивает быстрее, чем холод и голод.

Вот только никто не мог отрицать того факта, что за последние пятнадцать — двадцать лет зимы стали дольше и злее. Весна же приходила всё позже и позже, словно совсем забыв дорогу в этот и без того холодный край, обдуваемый ветрами ледяного моря. Торин слышал истории, о временах, когда лето приносило с собой не только комаров, но и возможность собрать урожай и сделать запасы на зиму, вот только повидать это волшебное время он толком не успел. Слишком мал был, когда всё это внезапно закончилось. Поэтому последние несколько лет его семья промышляла в основном охотой, а когда снег наконец сходил они обменивали выделанные за зиму шкуры своим более южным соседям. Тем, которые год от года оказывались все дальше и дальше.