Девушки доверили мне выбор развлечений, и за два дня мы выполнили все задуманное. Секирд впервые была в музее, и выглядела изумленной и оглушенной новым, неизведанным миром. Я купила ей книгу про основы искусств. Хитре, напротив, искусства преподавали как благовоспитанной девице из княжеской семьи, но музеи и картинные галереи оборотней довольно однобоки, и Хитре многое было в новинку, хотя смотрела она на картины и статуи более понимающим взглядом, чем подруга. В книжной лавке при музее она выбрала альбом “Сцены охоты в современном искусстве”.

Я позволила воспоминаниям течь сквозь меня, как вода тихой речушки в оглаженном солнцем лесу. Порой мне чудилось, что юная пара, Аларик и Лори, идут со мной рядом. Я смотрела на них, таких счастливых, у статуи духа весеннего дождя, где Аларик тихо произнес Лори на ухо: “она так похожа на тебя”, и Лори смущенно покраснела — дух обладал формами юной девушки, прикрытыми искусно выполненной тонкой накидкой. Верней, ничем не прикрытыми, лишь кое-где резец скульптора обозначил складки на белом мраморе. Через две недели в лесном домике Аларик скользил губами по розовеющей коже, будто повторяя узор мраморных изгибов, и шептал “невероятно похожа”.

Влюбленные стояли перед картиной, где сердитый океан, казалось, был готов захлестнуть золотистые завитки рамы, и кораблик на гребне волны отчаянно боролся с разгневанными духами бури. Аларик будто невзначай провел пальцами по ладони Лори, и как ни в чем не бывало принялся рассуждать о приемах, которыми художник передавал прозрачность изумрудной воды и контраст с кружевами белой пены.

Из музея я вышла вслед за подругами, будто меня вынесло той самой волной, осторожно опустило на берег и отпустило.

Девушки о чем-то догадались, верней, догадалась Секирд — когда Хитра заговорила о набережной, полуорчанка отвлекла ее, а потом что-то зашептала на ухо. Я сделала вид, что ничего не заметила. В моменты моей задумчивости подруги старались меня не трогать.

Назавтра я шла по парку и будто слышала шелест закрывающихся страниц. Мы выходим с аллеи к фонтану, в нашу сторону дует ветер, и долетают радужные брызги… Шорх… Дети катаются на карусели, и Аларик с намеком слегка сжимает мои пальцы… Шорх… Карусель для взрослых, у меня едва не слетает шляпка, Аларик успевает придержать ее и невзначай роняет руку мне на талию… Шорх… Трио музыкантов наигрывает простенькую мелодию, и хоть флейтист очень старается, я знаю — Аларик играет намного лучше… шорх…

Я отпустила Хитру с Секирд покататься, села на скамейку и подняла лицо к шелестящей, словно исписанные страницы, листве. Шорх… шорх… шорх…

К вечеру я устала так, будто год за годом шла прочь от этого города, не останавливаясь ни на минуту, не оглядываясь, опасаясь, что стоит обернуться, как окажется, что я бреду по тем же улицам, тому же парку, той же галерее.

Заказав кувшин отвара для лучшего сна, я отправилась в кровать пораньше, оставив девушек листать альбомы и шушукаться за десертами.

* * *

Утром мы не стали долго разлеживаться. Быстро собрались, забежали в кафе позавтракать и наняли кэбрио, сложив на свободное сиденье свертки с покупками. Щедро заплатив, я попросила подождать нас у хозяйственной лавки. Секирд осталась ждать — хоть она и производила впечатление совсем молоденькой орчанки, но клычки и суровый взгляд отбивали охоту у любителей легкой наживы.

Долго мы не задерживались, вернулись с набором посуды на шесть персон и кухонной утварью. Хитра настояла взять фарфор, по стенкам которого вились буколические узоры с травками, цветами, бабочками и, главное, стрекозами. Рассмеявшись, я согласилась. К набору давали корзину для пикника, куда чашки, тарелки и плошки укладывались в отдельные ячейки. Для тряского мобиля — лучше не бывает.

— Шесть персон, а нас пятеро, — задумчиво проговорила Хитра. — Не появится ли у нас шестое существо в команде?

— Нам его на ночь класть негде, — мрачно отозвалась Секирд.

— Как-нибудь устроится, — махнула рукой девочка.

Да, жажда новых впечатлений в этом возрасте — жуткое дело. Нет, шестого существа нам не нужно. Надеюсь, Стрекоза готова, все в сборе, и можно выезжать. По южному тракту, прямому, широкому, покрытому отличной серой массой многослойного слежавшегося гравия, до Иркатуна всего два дня — если, конечно, меня не будут гнать из-за рычагов. А там до порта рукой подать.

Мы еще заехали за снедью и, наконец, добрались до мастерских, где увидели серую, совсем непохожую на себя Стрекозу.

Я оставила девушек раскладывать и развешивать покупки, осмотрела новую омовейную — над ней хорошо поработали, превратив в обитую медью комнату с поливным раструбом, и расплатилась с механиками. Поливной раструб они назвали душем, значит, комната теперь — душевая.

Ни Бейлира, ни Лавронсо еще не было. Дварфы попросили меня перегнать мобиль на другую сторону луга, который простирался за мастерской. Там, у рощицы, есть удобное место для стоянки. Площадка у ворот мастерской небольшая, скоро другие клиенты приедут. Я выполнила просьбу и разрешила Хитре побегать вокруг в ипостаси. Секирд переоделась в простые рубаху и штаны, чтоб поваляться на траве среди лугового разноцветья.

Сама я устроилась полулежа на подушках и задремала, пока меня не разбудил звучный голос Бейлира:

— Подъем, подруга, мы клиента нашли.

— А? Где, кого?

Я с трудом разлепила глаза и уставилась на радостного эльфа.

— Рассказывай, что за клиент, как нашли, уверены ли, что не ловушка.

— Строго говоря, он не сам по себе клиент, он наемник, но понял, что в одиночку с заданием не справится. Вышел на нас через трактирщика в "Больших делах".

Я кивнула. Трактир был известен среди порученцев тем, что одни искали, другие находили, и лишних вопросов никто не задавал.

— Он предложил разделить гонорар на всех? Негусто получится.

— По его словам, денег ему дадут, сколько нужно. Но главное... Гарни, вчера похитили ребенка, девочку пяти лет.

Я медленно поставила кружку на стол.

— Продолжай.

— Ее отец какая-то владетельная шишка. Мать девочки погибла год назад. У отца с родней жены были отношения не очень хорошие, а после ее гибели на него пытались давить.

— Может, не зря? Может, руку к ее смерти приложил?

— Лавронсо припомнило этот случай, оно как раз было в Боулесине. Среди улицы взбесилась лошадь, опрокинулись телеги, бочки, несколько прохожих подавило — слишком сложно для убийства, слишком много свидетелей вокруг, пара стражей на посту стояла. Если было бы неслучайно, кто-то бы заметил.

— Хорошо. Дальше. Родня и похитила?

— Скорее всего. У них стародавние идеи на счет браков для укрепления семейных связей, и наемник подозревает, что семья матери решила убить одной стрелой двух зайцев — воспитать девочку как невесту для нужного человека и держать как заложницу для управления отцом.

— Почему отец не обратился к стражам?

— Он обратился, но сдуру ляпнул, что подозревает родню, а старший брат его тестя из высшей аристократии. — Бейлир скривился, поскольку к человеческим титулам относился с легким презрением. — Для дел такого рода нужен королевский отдел из столицы, а пока туда, пока обратно, девочку запрячут так, что не найти, следы подчистят и сделают вид, что ничего не знают. Дознаватели, дай боги, через неделю-две займутся, а наемник идет по горячим следам. Всегда кто-то что-то видел и пока еще помнит. По его сведениям, девочку повезли в направлении Иркатуна.

— Понятно. Девочку нужно вернуть, спору нет, но его родня не остановится.

— В этом и стоит вторая часть задачи: найти, как их остановить.

— Можем ли мы поговорить с отцом? Как его имя? И как зовут наемника?

— Наемник — Дерик, человек с примесью орков или гоблинов, или всех сразу. Про отца девочки пока ничего не говорит. Сама понимаешь, дело для него рискованное. Но Дерик сказал, что у него есть все нужные сведения. Если возьмемся, на все вопросы ответит.