– Товарищ майор, я даю слово, я клянусь! – Алексей был убедителен, и майор поверил ему, ведь единственной его целью в жизни было найти сына. Пару раз хлебнув горячего чая, майор Понамарев стал излагать свой рассказ, не упуская ни одной детали.
– И вот еще кое-то, держи копии из архива. Это вся информация о том доме, которую ты не найдешь в интернете, и здесь еще записи, которые вел последний хозяин этого дома, возможно сможешь расшифровать. – Завершил Понамарев, протягивая целую стопку бумаг.
Алексей расплакался и не знал, как благодарить майора.
– Спасибо, слышишь, спасибо! – и он полез к нему обниматься.
– Тише, тише! – майор терпеть не мог сентиментальность. – Мне пора. Дальше действуй сам, и не забывай о том, о чем я тебя предупреждал.
Глава 6
Алексей сидел и переваривал информацию, переданную майором Понамаревым. Мало того, что потеря сына сжирала его изнутри, а неизвестность о его дальнейшей судьбе только добивала, так еще и в нагрузку навалились некоторые подробности, явно сверхъестественного характера. С другой стороны, хоть какие подробности напротив взбодрили Алексея, значит, варианты с маньяком или побегом в лес уже отменяются. Надежда на спасение сына возросла с огромной силой, и он даже впервые за несколько дней побежал принимать ванну, чтобы освежиться, и после этого даже плотно поел, надел чистую одежду и почувствовал небывалый прилив сил. Аня, погруженная в себя, похоже, так и не поняла, что у них был гость, который принес важные вести.
Алексей долго рассматривал зашифрованные записи, их автор, видимо, действительно был умалишенным. Какую-либо логику в этих закорючках найти было невозможно. Одни буквы, если их можно так называть, напоминали китайские иероглифы, другие напоминали какую-то грузинскую письменность, на третьих виднелось нечто схожее на наскальные рисунки пещерных людей, а в некоторых местах казалось, что пишущий срывался и просто наносил хаотичные линии и точки. Первое, что пришло ему в голову, это сфотографировать записи и загрузить фото в поисковик, но результата, предсказуемо, не было. Затем он принялся жадно изучать историю этого дома и его последнего хозяина. Никакой зацепки! Алексея вдруг осенило. А что, если, не обязательно понимать смысл странного текста? А что, если, нужно не переводить его, а например, нанести их на стенах того дома и открыть тот портал? Тогда он смог бы попасть туда, где сейчас находится его сын и вернуться с ним. Алексей не стал дожидаться утра и снова засобирался в тот дом. На этот раз он набрал больше продовольствий в виде консервов, сух пайков, воды. Сложил в походный рюкзак запасную одежду, спички, нож и даже огнестрельное оружие, которое достал для него Михаил, когда узнал, что он часто ночует в том доме.
Алексей, поспешно разложив бумаги с записями, освещая их фонарем, задумался. А как следует их наносить? Есть ли точные правила? Он держал мел, и вдруг ему стало страшно, не от того, что перед ним откроется таинственный портал, напротив он боялся разрушенной надежды. Что если ритуал не сработает? Что останется тогда? Откуда ждать большей помощи? Вспотевшие от волнения пальцы сжимали мел и дрожали. Алексей замер, прежде чем продолжить, он попытался успокоить себя тем, что, если не получиться с первого раза, значит можно попытаться еще и еще. Успокоив себя этими мыслями, он начал производить копии записей на стенах дома, старательно выводят одну за другой. К утру все стены первого этажа были исписаны таинственными символами, но ничего не произошло… Абсолютно. Вдруг Алексея накрыло страшное чувство разочарования, он окончательно потерял надежду, всепоглощающее чувство безвозвратной утраты, страшная пустота накрыли каждую клетку тела, каждый нейрон в мозгу, погасли последние лучики надежды в душе. Интуиция подсказывала, что дело не в какой-то мелкой ошибке, вроде пропущенной или кривой палочки, или из-за расстояния между буквами, вся надежда на этот способ была ошибкой, это не попросту не работает. Теперь он понял, что ощущала и продолжает ощущать его жена – это полная апатия. Он напоследок оглядел изрисованные стены, и понял, что не может это так оставлять, ведь он подведет майора, который рискуя, пытался ему помочь. Мелков было предостаточно, и Алексей дрожащими руками стал закрашивать символы, которые он выводил всю ночь, в надежде, что они откроют дорогу к его сыну, он уже представлял, как прижмет ребенка, как расцелует его, уже были заготовлены важные слова, которые бы он произнес ребенку… Слезы полились градом, Алексей не выл, не кричал, даже не всхлипывал, жгучие слезы обжигали лицо на морозе, но даже их не хотелось вытирать. Не хотелось вообще ничего. Закончив работу и прихватив рюкзак с припасами, которые ему так и не пригодились, он отправился домой, прихватит по пути бутылку дешевой водки.
Леша бросил рюкзак на пол, плюхнувшись на стул, откупорил бутылку и наполнил рюмку, которой в жизни пользовался лишь несколько раз на посиделках с родственниками. Опрокинув её, он тут же наполнил до краев вторую. После третьей предусмотрительно постелил себе на кухне матрац и продолжил пить дальше. Не хотелось говорить ни с кем, ни с кем и ни о чем на свете, даже с женой, поэтому спать решено было здесь на полу. Впервые за все это время, когда надежда в сердце погасла окончательно, а мысли больше не были забиты поисками сына, он осознал свою полную никчемность. Хорошие отцы оберегают своих детей, помогают им, обучают, настраивают, решают их проблемы, а он не смог сберечь даже одного единственного сына. Да, можно сколько угодно ненавидеть его одноклассников, их родителей, учителей, но главная вина на нем. Люди – это приматы, и общество, состоящее из них жестокое, а задача хорошего отца – научить жить своего ребенка в суровом мире. Он не справился, у него нет права больше занимать место этом мире, но даже пойти на крайний шаг не хватит и капли смелости. Какая теперь разница в чем причина пропажи Никиты? Тайга, параллельный мир, разве он мог выжить? Куда он попал через этот портал? На другую планету? В иную реальность? Что бы это не было, разве мог ребенок выжить там? Под тяжестью подобных мыслей Алексей провалился в тяжелый сон.
С этого дня Леша стал пить, пить по-черному и беспробудно. Каждый новый день, пробивалось очередное дно. За пару недель он превратился в самого законченного алкоголика, в того самого, которые копошатся в помойках, кого брезгливо обходят все жители города, кто никогда не стрижется, не бреется, не меняет одежду, от кого ужасно пахнет, кто питается чем попало раз в два-три дня. Сначала в ход шли водка, пиво, то есть, мало-мальски приличное питье из магазинов, но, когда средства иссякли, в ход пошли паленый самогон, одеколоны и прочая пакость. Вначале Алексея жалели все: родственники, коллеги, друзья, соседи. Не просто жалели, а пытались помочь, но все они были бессильны, чем больше он стал походить на бомжа, тем меньше к нему приходили люди. Те, кто сочувствовал, уже стали брезговать, когда он шел с улицы с очередной добытой бутылкой, соседи старились пройти мимо него как можно скорее, прижимаясь к стенке, чтобы случайно не коснуться его грязных лохмотьев. Единственное, что отличало его остальных законченных бомжей, это то, что он не водился с себе подобными, не ночевал где попало, а неизменно возвращался домой. Он даже не знал, как себя чувствует жена, видел ее порой в квартире, но не помнил, общаются ли они или нет. Он не помнил ни даты, ни того, сколько проспал, может два часа, а может два дня. Память становилась все хуже и хуже. Он перестал узнавать людей. Однажды к нему, в очередной раз зашел Михаил Сиплый, он очень сильно чувствовал вину, ведь с Никитой учился его младший сын Вася, и он тоже был в ту злополучную ночь, а старший сын поддавшись его уговорам, хотел помочь Никите, но, сам того не желая, подтолкнул его одноклассников в этой затее. Михаил постучал в дверь Алексея, ее долго не открывали, видимо Аня была на работе, которую до сих пор не забросила, но затем он услышал нечленораздельное мычание и звуки отпирающейся двери. На него глядело худое, грязное и обросшее существо, с невменяемыми глазами. Впервые, за много-много лет, на глазах у Михаила навернулись слезы.